Наследник волхвов - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 4

– Здравствуй, Игнат. Вытирай ноги.

Игнат старательно скреб подошвами ежик коврика за порогом, Виктор тем временем исподволь разглядывал мятые брюки Сергача.

– Вить, будь добр, не обращай внимания на мой пожеванный вид. Честное слово, я не запил и не опустился на социальное дно. Просто не успел с утра побриться и с вечера костюмчик отгладить запамятовал.

– Бывает, – слегка смутился Фокин. – Но, как ни стараюсь, не припомню случая, чтобы Игнат Кириллович не успел навести лоск. Странно видеть Сергача помятым.

– О ерунде говорим, Витек. Давай-ка рассказывай подробности исчезновения Андрюхи Крылова. Слабо верится, чтоб о его пропаже стало известно только сегодняшним воскресным утром. Почему сразу мне не позвонил?

– Потому, что я балда! – Фокин виновато всплеснул руками и затараторил, то ли оправдываясь, то ли убеждая собеседника в собственной глупости. – Очевидно и логично предположить, что, собираясь интервьюировать «русскую Вангу», Андрей прежде всего обратится за консультацией к профессионалу Магических Искусств, к старинному знакомому, к Игнату Сергачу. Но я, балда, до сих пор никак не привыкну к твоему, Игнат Кириллыч, сомнительному роду деятельности. Ты для меня, ренегата, как был коллегой по телевизионному цеху, так я им тебя машинально и числю. Инертность мышления помешала...

– Извини, – перебил Игнат, – так и будем у порога общаться или...

– Ноги вытер? Пошли! – Фокин взял Сергача под локоток, увлек в пахнущие книгами и свежемолотым кофе глубины академического жилища. – Пошли ко мне в комнату. Представляешь, лишь час тридцать назад, обсуждая по телефону с Федор Василичем планы завтрашнего отъезда, я, балда, сообразил, что не мешало бы созвониться с магом Сергачом. Федор...

– Секундочку, – вновь вклинился Игнат, – кто такой Федор Васильевич и куда, прости, вы с ним завтра собрались отъехать?

– Мы с Федором Васильевичем отправляемся искать Андрея. Думали сегодня уехать, но в воскресенье к вечеру на всех дорогах пробки: народ с дачных участков возвращается, а днем отчаливать мне не с руки: должен родителей дождаться, они тоже на даче отдыхают. Я созванивался с родичами, обещали пораньше вернуться. Проходи, располагайся, а я на кухню сбегаю, кофе принесу.

– Секунду! Скажи, кто такой Федор Васильевич?

– Брат Андрея.

– Разве у него был... то бишь, есть брат?

– Старший, двоюродный. Он скоро подъедет, познакомитесь. Колбасы нарезать? Ты позавтракать сегодня успел?

– Успел, спасибо. Не нужно закусок, разреши лучше покурить в твоих хоромах.

– Кури, пепельница на фортепиано. А разве ты куришь? Раньше ты...

– Теперь курю.

Хрустальный блин пепельницы притулился среди фарфоровых балеринок и фаянсовых вазочек. Табачком Витя не баловался, курила, дымила беспрерывно его вторая жена, от нее на память и осталась пепельница в Витином хозяйстве.

Игнат осторожненько снял емкость для окурков с музыкального инструмента, присел на стул с высокой спинкой подле круглого столика на одной разлапистой ножке, закурил. Далеко – прямо по коридору и налево – на кухне закипал со свистом кофейник. Сергач обвел взглядом помещение: оно, как и Фокин, мало менялось с годами. Те же обои, те же пожелтевшие фото прикрывают корешки тех же собраний сочинений на книжном стеллаже. Хотя нет – две фотографии свежие: фотопортрет неизвестной блондинки и парное фото Виктора вместе с той же незнакомкой на фоне спортивных тренажеров.

– Кофе прибыл, – объявил Виктор, внося поднос с тремя чашечками, сахарницей и кофейником.

– Спасибо. Третья чашка, насколько я разумею, для Федора Крылова.

– У Федора другая фамилия. По моим расчетам, Федор Васильевич прибудет с минуты на минуту. После нашего с тобой телефонного разговора я с ним опять созвонился... Куда ты смотришь? Ага, понимаю: тебя заинтересовала фотография моей невесты.

– Ты чего, старичок? Собрался третий раз попытать счастья в браке?

Разливая пахучий темно-бурый напиток в стройные чашечки, Виктор улыбнулся знакомой Сергачу по собственному отражению в зеркале улыбкой блаженного идиота.

– Она не такая, как остальные, – изрек аксиому Виктор, с видимым усилием прогоняя идиотскую улыбку. – Она закончила с отличием Институт физкультуры, работает инструктором в фитнес-клубе, пишет диссертацию, стихи сочиняет в стиле Бродского.

– Единственное, что меня успокаивает, – вздохнул Игнат, – так это то, что ты, Витя, наделен природой недюжинной физической силой и в случае семейных конфликтов сумеешь за себя постоять, не дашь себя в обиду спортсменке.

– Терпеть не могу слово «спортсменка». В переводе с английского получается «спорт-мужчинка».

– Хорош о бабах, Витек. Давай-ка излагай с самого начала историю исчезновения Андрея. И, я тебя умоляю, постарайся обойтись без лишних лирических отступлений, исключительно факты, о'кей?

Виктор кивнул, уселся нога на ногу посередине скрипнувшего пружинами кожаного дивана, ровесника репрессий тридцать седьмого года, пристроил чашечку на коленке и начал рассказ. Витя очень старался говорить коротко и конкретно, однако натура брала свое, и Фокин часто съезжал на второстепенные подробности. Сергачу приходилось то и дело перебивать речистого рассказчика и постоянно, что называется, «фильтровать базар» в голове. И вот какую последовательность событий в итоге удалось воссоздать Сергачу:

– кто-то из высокого телевизионного начальства Российского канала во время зимних гастролей «русской Ванги» в Москве, посетив ясновидящую, обалдел от ее уникального дара;

– чуткий к настроениям Большого Начальства чинуша рангом пониже предложил к производству телефильм под рабочим названием «Ванга», надеясь прокатиться за казенный счет в Болгарию, снять могилку Вангелии Дмитровой и, во вторую очередь, заехать взять интервью у нашенской, «русской Ванги», у бабы Глаши;

– денег на фильм не дали, выделили скромную сумму на командировочные расходы репортера с оператором для поездки к бабке Глаше;

– флибустьер тележурналистики А.Крылов вызвался смотаться к бабушке Глафире в одиночку и слабать авторский репортажец по принципу «голос за кадром»;

– спустя некоторое время после отъезда Андрея милицейский капитан, возглавляющий отделение внутренних дел поселка, в коем прописана пенсионерка Глафира Ивановна Мальцева, связался каким-то образом с телевизионщиками и сообщил, что, дескать, московский репортер Крылов сгинул, мол, вещи его в целости и сохранности, а сам он вот уже который день не является к месту временного проживания;

Игнат так и не понял, откуда, как и когда возник Федор, родственник пропавшего Андрея. Впрочем, это и не важно. Главное, Федор возник, снесся с Виктором, и завтра поутру они отправляются на «Ниве» Федора Васильевича в ту географическую точку, где без вести пропал репортер Крылов. Федор надеялся выяснить хоть что-нибудь о судьбе брата, а Виктор получил предписание привезти в целости и сохранности выданную Андрею под расписку ценную видеокамеру системы «Бетокам» японского производства.

Безусловно, попутчик, являющийся полноценным представителем «четвертой власти», сильно облегчит задачу частному лицу по имени Федор, и, конечно же, Виктор едет в тьмутаракань не только ради возвращения телевизионной собственности.

Игнат слушал Витю, переваривал информацию, перебивал, переспрашивал, прихлебывал кофеек и курил. Сергач скурил вторую по счету сигарету до фильтра, собрался было прикурить следующую, как вдруг в прихожей застрекотал звонок.

– Федор Василич прибыли! – засуетился Фокин, расплескивая свой нетронутый кофе, и побежал открывать.

Игнат поднялся, одернул пиджак, огладил волосы и встретил вновь прибывшего Федора стоя, едва ли не по стойке «смирно».

– Прошу, Федор Василич, проходите, знакомьтесь, – суетился Виктор, воспитанно пропуская гостя вперед. – Знакомьтесь: Игнат Кириллович Сергач, в недавнем прошлом наш с Андреем, некоторым образом, коллега, нынче профессионал ясновидения.

– В давнем прошлом, – поправил Сергач. – И я не ясновидец, я прорицаю по рунам. Окончил соответствующие краткосрочные курсы, имею диплом Магистра Рунических Искусств, а также лицензию на право заниматься частной оккультной практикой.