Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Золотая лихорадка - Задорнов Николай Павлович - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

Чернобородый торгаш поднялся и ушел. Котяй сказал про него:

– Дом обшил железом. Мало что крышу – сами стены обил железом, чтобы не сгореть. Деньги копит. Видел, он ходит лыко мочить. Подает пример людям, чтобы трудиться не разучились. А где же ты тунгусов нашел?

Рябая хозяйка, улыбаясь широко, подошла к Егору и с поклоном поднесла на подносе стакан вина.

– Выпей!

Она затрясла широкими бедрами, словно отбивалась от комаров.

«Как люди, так и Марья крива!» – решил Егор и выпил.

– Я думал, что с голоду сдохну. Четверо суток шел без хлеба… Выбирался через хребты.

«Неужели у него с голоду так глаза запали?» – подумал Котяй.

– Всю дорогу пробы брал! – вдруг сказал Егор и ухмыльнулся.

– Дичи там видимо-невидимо, – ответил Котяй и деланно зевнул. – Руда в скале… Э-э-эх… В баню пойдешь?

Егор достал чистое белье. «Мешка не тронут? – подумал он. – Нельзя от бани отказаться и нельзя мешок с собой взять».

Вечером пили вино. Ночью Егор спал на лавке. Ему показалось, что чья-то рука словно лезла к его сумке, а потом задела подушку и лицо. Егор очнулся. На полу храпел Котяй. Все тихо. Похоже, что была голая бабья рука. Не то искала что-то под подушкой, не то просто баловалась и как бы невзначай погладила Егора.

ГЛАВА 5

Пароход загудел и еще трижды рявкнул густо, чтобы рыбаки отошли с фарватера. Судя по местности, только что прошли устье Горюна и Тамбовку, где жила родня Егора, свояки. Мелькнула за островами деревня знакомых гольдов.

К вечеру должны добраться до «Егоровых штанов». Уж и пашня не походит больше на штаны, а название укоренилось. Молодые выросли и все повторяют, а сами даже не знают, почему местность так называлась.

Егор привык к пароходам. «Разбаловался!» – думает он про себя. Часто приходится ездить на пароходах и другим крестьянам. Теперь даже и не верится, что была езда по Амуру без пароходов. Только небогатые торговцы из Забайкалья и Сансина еще ходят на своих баркасах и маймах под парусами.

Палуба и крыша парохода раскалились, и от этого кажется, что день еще жарче. Как рай земной на Амуре в эту пору.

Мимо плывут острова с травой, издали по виду – бархатистые лужки. Они тянутся на многие версты – луга без конца и края посреди реки. Травы стоят некошены и глубоки, вдвое выше человеческого роста. Мелькнет густая синь узкой просеки в траве, расколются острова и желтые кручи глины, и опять, сомкнувшись, поплывет от борта до гор травянистое раздолье.

Иногда пароход идет близ крутых скатов станового берега со множеством цветов на изумрудной крутизне, мимо увалов в душистых липняках, в дубах, размохнатившихся от пышной листвы.

На Амуре лето в самом разгаре. Нравится тут Егору, особенно после того, как выбрался из таких мест, где кажется, что еще тянется весна, никак не уступит лету или уж осень наступила, либо стоит там вечная осень, близки снега, холодные озера, мари всюду, лес горелый, камни и скалы и холодные потоки. Там и дням счету нет, собьешься… Зато там золото, а тут только трата его и тяжкий труд.

Медленно ползет пароход вверх по течению, кажется, что едва движется или стоит на месте…

Опять рявкнула труба. Людные места, за утро уже вторая лодка встретилась. Не то что в тайге!

На Амуре хорошо, и Егор отогревался. Но не все хорошо на душе.

Сегодня утром, когда вышел на палубу и обдало лицо прохладным ветерком, Егор вспомнил все.

У мешка в каюте спал, этот же мешок видел во сне, из-за него корил себя, а мешок мешал ему и теснил его. Егор все хотел уйти, говорил жене Наталье: «Уйдем отсюда, тут неладно…» Сон врезался в память.

«Вот когда я перетрухал! Этак отродясь со мной не бывало. И рад, что убрался от людей…» – подумал Егор. Не бывал он трусом до сих пор, пока не получил богатства, ради которого бился всю жизнь.

Вспомнил Егор, как жалел все эти годы, что россыпь на речке Додьге, под самой деревней, истощилась, что все пески там перемыли и мыть негде. Небогатая россыпь, а подмога была всем. Мыли и дети и женщины, старики, кореец, бывшие каторжные, жившие в деревне в работниках, Сашка-китаец – приемный сын и крестник.

На пологом чистом холме зреют на солнце хлеба. Еще не налились, уборка не начиналась. Проблуждал Егор долго, но не опоздал. Однако, полагал он, на золото, которое лежит у него в каюте в перепачканном, грязном мешке и в сумке, можно в самом деле купить баржу с хлебом. Тогда зачем же сеять? Железную дорогу проведут скоро. Тихая жизнь, кажется, окончится. «Все нам привезут!» И сейчас доставляют за меха, рыбу и золото много товаров. И муку. Но хочется хлеба своего, вытруженного.

Глядя на отдалявшиеся нивы тамбовцев, похожие на разноцветные лоскутья, Егор задумался о доме и привычных делах.

Но мысли его опять, словно с порывом ветра, относило назад, за кормовое колесо, за горы, за Утес, где Котяй с женой, как ни крутились, так и не узнали ничего… За хребты и озера, далеко на ту речку.

«Неужели я раб евангельский, что зарыл божий дар в землю? – оправдывался Егор. – Обидно уйти в медвежий угол и сосать лапу, когда можно развернуть большое дело и поднять народ. Пока тут все свои, глушь кругом недоступная. Железную дорогу на Амур еще не довели».

Егор чувствовал в себе разум и силу, годные не только себе, но и людям. Он смутно сознавал, что еще не все делает, на что способен.

Капитан наверху крикнул что-то в трубу. Прибежали с шестами двое матросов. Минуя Егора, они кланялись, снимая круглые шляпы.

«Мне уж мерещится, что и они про мое золото знают. Экое наваждение!» – подумал Егор.

Первый матрос – старик, низкий, смуглый. Второй – курчавый, с черными глазами.

Течение выносило откуда-то плавниковые деревья. Лесина с корнями быстро шла к колесу. Курчавый матрос привязался веревкой к шлюпбалке, перемахнул за борт и отвел плывущее дерево шестом, а комель оттолкнул ногой.

Капитан – косая сажень в плечах – подошел к Кузнецову.

– Как отдыхалось, Егор Кондратьевич?

– Благодарствую, Спиридон Лукич!

– От трудов своих отдыхайте, отдыхайте! – заискивающе сказал капитан.

– Матросы у вас молодцы, – не оставался в долгу Егор.

Егор был известным человеком на реке. Все знали «Егоровы штаны». У капитанов существовало поверье, что если едет Егор – это к счастью. Ему отводили каютное место.