Золотая лихорадка - Задорнов Николай Павлович - Страница 46

Чернобровый парень, проходя мимо женщины, перестал подсвистывать. За ним следом спешил толстяк в очках.

Черноглазый старовер остановил парня, загородив ему тропу лопатой, заглянул в лицо.

– Куда ты прешь, Налим?

– А ты куда? – схватив старика за бороду, отвечал парень. – Зараза!

Лысый толстяк согнулся и вприпрыжку побежал за лодкой, обгоняя старовера и Налима.

Река делала петлю. Тут оседают пески и течение бьет с большой силой, а потом стихает, как бы рассыпая воду веером по огромной песчаной отмели.

Лодка повернула и пошла к другому берегу. На отдалявшейся от нее Силинской стороне засвистели.

Старый матрос опять зашевелился. Ему лень было подыматься, но теперь оп решил, что надо будет припугнуть кобылку, всех сразу. Он поднялся и показал ружье.

Катя завидела Кузнецовский балаган и делянку, колодцы и промывочные устройства. Там работала целая артель. Значит, Вася пришел с отцом и со всей семьей. Ей стало страшно и стыдно, и она, держа к берегу, старалась пройти мимо и показать, что ничего не видит.

… Пески ярко желтели в тачке и в стенках широкого разреза и во взрытом забое. Желтая дорожка тянулась к бутарке, стоявшей в несущейся воде.

Васька бросил лопату, услышал усталый стук шеста о камни, выпрыгнул из разреза на траву и вошел в воду в больших болотных сапогах.

Кормщица быстрыми и страстными движениями погнала лодку прямо на него, смеясь и высвобождая лицо из платка.

– Отец, вставай!

– Здорово, Васька! – хрипло сказал матрос. – Отец тут?.. Акулы! – в сердцах молвил он, оглядываясь на другой берег.

Матрос выскочил из лодки и пошел наверх.

– Я приехала к тебе! – сказала Катя, подходя к Василию.

Она, как бы крадучись, прильнула на миг щекой к его груди.

– Палатку нам поможешь поставить? – Она вскинула на него чистые глаза.

На холме густо дымил костер. В воздухе становилось сыро, дым цеплялся за кусты.

– Сегодня дождь прошел. А у вас был дождь?

– Нет, у нас не было. Неужто у вас был? А мама здесь? – со страхом спросила Катя.

– Нет, мать не приехала. Отец вчера приехал с Федей. А я жду! Хотел по дороге заглянуть к тебе, да, видишь, не один, с артелью! Отец сегодня ездил на ту сторону к Федору Барабанову, повидал там знакомых, а вернулся невеселый…

Васька знал, что отцу сейчас не до гостей, и побаивался его.

– А что же ты опоздала?

– С тятей сладу нет, – отвечала Катя, – у нас спиртоносы стояли. Отец спрятал их лодки на протоке. А вся торговля шла у нас. Приезжали приискатели, и каждый угощал тятю…

– Я тебя больше никуда не пущу!

– Ой, как я боюсь твоего отца… Мне так стыдно, он ночевал у нас, а тятя выпросил самородок…

– Ты все еще помнишь?

– Отец и сейчас не трезвый. Нас у Гаврюшки угощали, и он рассказывал там про Синопский бой.

Течением несло вдали лодку с неумелым гребцом. Весла его неловко плескались.

– Возьми меня к себе! – сказала Катя. – Я без тебя жить не могу!

– Эй, Васька, дров мне наруби! – пробегая мимо, крикнула Татьяна.

… Федосеич сидел за дощатым столом с Егором. Катя помогала Татьяне хозяйничать, ломала сухие сучья для костра, перемыла посуду перед обедом.

– Дуня, подруга моя, красавица, скоро приедет, – сказала Татьяна.

Лодка пристала напротив стана Кузнецовых. Быстро поднялся на берег толстячок в очках. Засеменил к столу.

– Свои приехали? – спросил он Ваську, почтительно подергивая головой вниз и недобро пуча близорукие глаза. – К вам гости?

– К нам! – ответил Василий. – Пожалуйте, сосед, проходите. Вот и отец идет. Вы к нему?

– Да-с! Разрешите вам представиться, Егор Кондратьевич! Статский советник! Здесь зовут просто Советник.

Толстячок опять покосился на Катерину, жарившую рыбу на пруте.

– Ну раз ты советник, то и садись! Советуй! – сказал матрос. После китайской водки, выпитой на карауле, он снова опьянел с первыми глотками горячей ухи. – Кого тут только нет!

– Да, тут разная публика… Я бы хотел вам много важных сведений сообщить, Егор Кондратьевич. Мы все ждали вашего приезда…

Татьяна перехватила взор толстяка, брошенный на Катю, и подумала, что девка тихая, и не за ней ли хлещет этот пузач, и что в тихом омуте черти водятся.

Советник заметил, что Федосеич – старый знакомый Егора и как бы находится под его покровительством. Участок старого матроса где-то неподалеку.

А он-то спешил, хотел помочь ленивому служаке, показать, объяснить, даже захватил с собой китайского спирта. Толстяк теперь был рад, что предусмотрительно оставил ханьшин в лодке.

Сказав еще несколько комплиментов, он решил, что надо почтительно и своевременно ретироваться. Он расшаркался перед Татьяной, пошутил с Катей и заглянул ей в лицо, пригласил к себе в гости Егора и Федосеича, пообещал им показать кусок найденного горного хрусталя.

Он протирал очки, споткнулся, уронил очки и на лету поймал их так ловко, что сам подпрыгнул от радости и рассмешил Татьяну.

– Какой славный человек приезжал! – сказала она.

– Вежливый! – подтвердила Катя. – Ученый, а какой простой.

Татьяне понравился бойкий, пожилой Советник.

– Василий, иди пособи им балаган наладить, – сказал Егор.

В сумерках пришел Сашка.

– Советник был? – спросил он.

– Был.

– Ни че?

– Надо строить избу, – сказал Егор.

– Из сырого леса?

Сашка встал и пошел по берегу ключа.

На участке Федосеича уже стояла палатка. Под пологом слышался храп. Кати и Василия не было.

Сашка, тихо раздвигая ветви и угадывая тропу, пошел обратно.

– Че ходишь? – спросил он, наткнувшись на людей.

– А че тебе? – отозвался Вася.

– А че не боишься?

– Кого бояться?

– Смотри! – остерег Сашка. – Ты слыхал, опять стреляли?

– Охотился кто-нибудь.

– Где охотился? Там? – показал Сашка на горы. – Там дичи нет. Одни камни.

– Ой, я боюсь! – сказала Катя и туже затянула платок под подбородком. – А кого стреляли? Кого? А?

– Там людей нет.

– Кто-то балуется, наверно! – сказал Василий.

– Не знаю, – ответил Сашка. – Как устроились?

– Хорошо. Отец уже спит?

– Да.

Катя пошла в балаган.

– Сговариваются выбрать власть из своих и прииск взять себе, – сказал Сашка. – Шайка.