Золотая лихорадка - Задорнов Николай Павлович - Страница 41

– Ты что не моешь? – спросил его вечером Сашка. – Опять гуляешь? Где был? Че пришел? Зачем пришел? Иди туда, где был. Там живи, зачем ты здесь?

– Как зачем? Я работать…

Вася замечал, как Илья увядает у него на глазах. В Уральском, когда Вася вернулся, мать спросила его:

– Как жили?

– Хорошо жили! – ответил сын. – Только хлеба не видели все лето. Жрали, что попало. Дай хоть хлеба, мама. А так хорошо было!

– Что же хорошего, если хлеба не было! – озабоченно отозвалась мать.

И теперь дома, когда Василий наконец попробовал испеченных материнскими руками караваев, он все больше думал о том, что осталось позади. «Эх, девка! Когда я ее увижу… Что это делается со мной…»

– У меня свои ребята подрастают! Пойми ты! А еще брат! На старости-то лет мы народили! Не гуртом же жить! – уверял Тереха, повторяя уже в двадцатый раз сегодня одно и то же. Но Пахом никак не мог примириться, что покорный брат его ушел навсегда.

Подошел Тимошка Силин.

– Ну что, Пахом, растеклось все твое семействие! Сын отделился, а теперь брат.

– Как же! Теперь я слободен и живу как хочу, – ответил Тереха. – Я теперь самого Егора превзойду.

– Пойдем по домам, мы не маленькие, чтоб на улице силой мериться! – сказал Пахом.

– Нет, мы не дети! – ответил Тереха и взял брата за ворот.

– Эй, вы! – закричал Силин. – А меня стреляли нынче. Насквозь пробили лодку, всю изрешетили. А я как начал их стрелять, навалил дивно… И всех их перебил…

– Хватит врать! – сказал Тереха.

Утром Дуняша зашла к Татьяне в старую избу. Жена Сашки теперь уехала, в избе варился корм скоту. На стропилах висели связки лука.

– Илья ударил меня вчера! – сказала Дуняша.

– Поздно же его достигло! – сказала Татьяна.

Вчера Дуня видела, как Василий, стоя на огороде, разговаривал с братом, и подумала, что он все же славный. Она подождала, не посмотрит ли Василий в ее сторону. Но Васька взгляда ее не чувствовал. Так и не взглянул!

– А как он с Пашуткой? – спросила Таня.

– С Павкой-то? Играет, не нарадуется. Говорит, какой красивый. Мол, будет, в нашей семье один беленький.

– Пускай еще одного закажет! – сказала Татьяна.

Дуня густо покраснела и выбежала.

– Дунятка! – кинулась за ней Татьяна.

Но Дуня была уже далеко. Таня не пошла за ней…

…«Я тебя удушу, змею!» – грозился Илья, явившись из лодки в дом.

«Пойдите, ребята, к бабушке, – сказала Дуня. – Пусти, я отнесу дитя к соседям», – добавила она, когда дети убежали.

«Отнеси!» – разрешил муж.

«Я сына у вас пока положу, – сказала Дуня, входя с младенцем к Фекле Силиной. – Илья вернулся, хочет меня учить. Кабы не зашиб дитя».

А сегодня она бежала домой, вспоминая об этом и мысленно улыбаясь.

Навстречу с книжкой шагал Алешка Кузнецов в чистеньком полушубке и сапогах.

– Учиться? – спросила Дуняша, и сама просияла, забывая свои неурядицы.

– В школу! – гордо ответил мальчик.

Дуня огляделась. Небо было чистое, и солнце ярко горело. Сегодня земля подмерзла. На синих горах лежали пласты снега. Густо дымила кирпичная школьная труба.

Дуня подумала, что старшего Семена тоже надо отдавать в школу, он просится туда. Сегодня надо отнести жене учителя хорошей рыбы.

Она посмотрела на реку и вспомнила Ивана. Он, уж наверное, плыл по далекому океану. Ей показалось, что невелики еще ее беды и заботы и что, видимо, в жизни ее ждет что-то – хорошее или плохое, она не знала.

А пока близилась зима.