Цунами - Задорнов Николай Павлович - Страница 33

Перри передал – миссия дружеская, привезли письма президента США к сиогуну. Если на борт прибудет лицо достаточно высокого ранга, то ему будет вручена копия письма для передачи правительству для ознакомления, с тем чтобы был назначен день для передачи оригинала. Надазима Сабароскэ, не растерявшись оттого, что тут совершенно неожиданно упоминался Верхний Господин, ответил, что по японским законам копию письма и само письмо можно принять только в порту Нагасаки и сделать это могут только лица, особо назначенные для сношения с иностранцами.

Тем временем флотилии лодок опять собрались подле эскадры. Капитан ушел к коммодору и, возвратившись, передал его ответ по-английски. Бучанан пересказал все с выразительностью и энергией. Портман переводил по-голландски:

– Американские корабли явились с миссией доброй воли. Здесь в Урага близка столица Эдо, поэтому пришли сюда. В Нагасаки коммодор не пойдет. Миссия дружеская, но если японцы оскорбят достоинство американцев, то будут приняты ответные меры. Поэтому пусть все лодки, окружающие корабль, немедленно удалятся.

Надазима вскочил и вышел на палубу. Стоя у борта, он крикнул, чтобы лодки с солдатами ушли. Вскоре и сам Надазима собрался. На прощание он просил передать коммодору, что на другой день на корабль прибудет чиновник более высокого ранга и с ним можно будет обо всем договориться.

– Наша первая удача! – сказал Старый Бруин, когда судно с чиновниками ушло следом за лодками, а капитаны снова были собраны в салоне.

Коммодор сидел на стуле, скрестив короткие ноги, и ладонями тяжелых белых рук опирался на раздвинутые больные колени.

– Вопрос о десанте и о действиях на берегу я пока откладываю. Все должно быть наготове, как в самый разгар войны. Мы не смеем повторять ошибок наших предшественников в Японии. Мы должны требовать права, а не любезности. Мы отвергнем без колебания все домогательства местных властей, если ими будет высказано неуважение к американскому флагу. Мы должны выказать им наше достоинство и превосходство согласно их же понятиям об исключительности. Только так мы достигнем цели. Дать им понять, что другие люди тоже имеют достоинство, которое сумеют защитить. Я запрещаю принимать японцев, которые просятся к нам на суда. Они могут посещать только флаг-судно. Впускать лишь по объявлении чина и дела, с которым явился. Вы видите наш первый успех. Эскадра оставлена без сторожевых лодок. Случай беспримерный в истории Японии.

Ночью на берегу вспыхивали сигнальные ракеты. На холмах горели огни. Где-то бил колокол. Утром видны были марширующие по берегу колонны войск в красной и черной одежде со знаменами. Они шли, видимо, из Эдо, для подкрепления гарнизона Урага.

В лодках подъехали художники и стали рисовать пароходы. Их не гнали. Офицеры эскадры сели с красками на палубе и писали пейзаж, лодки и самих художников.

В восемь часов утра прибыл губернатор Урага.

– Лжецы! – воскликнул коммодор. – Вчера говорили, что губернатора нет в городе!

Коммодор приказал принять губернатора в каюте капитана. Для приема назначены капитаны Адамс и Бучанан, лейтенант Конти, корреспонденты и переводчики.

– Отвергать все поступки местных властей, если в них будет проявляться неуважение к американскому флагу. До вооруженного конфликта!

– Американцы должны идти в Нагасаки и там передать письмо, – заявил Кейама Иезаймон. Он сидел в кресле с недовольным видом.

Лейтенант Конти отправился в салон коммодора. Перри ответил:

– Коммодор может разговаривать о передаче письма только с главой правительства Японии или с лицом ему равным и уполномоченным для этого самим императором.

Губернатор повторил просьбу, он разволновался и стал искренне уверять, что по японским законам невозможно принять письмо в Урага.

– Лгуны! – говорил в сильном гневе коммодор, прохаживаясь в своем салоне.

Лейтенант Конти возвратился с новым ответом:

– Коммодор приказал сказать, что ему велено письмо передать здесь, в Урага, и он не вправе ослушаться данного ему приказания. Но если японское правительство не может найти подходящего места для вручения письма, то он с вооруженной силой высадится на берег, пойдет туда, где он сможет вручить письмо… Вручит письмо тому… тому, кому оно адресовано, – с видимым удовольствием повторил лейтенант.

Губернатор, казалось, ополоумел. Что это значит? Тут не скажешь: «А-а! Да-да!» Не скажешь и «нет!». Что это значит? Что это значит – «тому»? То есть Верхнему Господину? Американцы пойдут к нему? С вооруженной силой?

– Это мой долг. – Капитан подтвердил слова своего коммодора: – Я обязан исполнить его любыми средствами.

Губернатор ответил, что пойдет немедленно на берег. Все сообщит в столицу. Будет ждать ответа. Потребуется четыре дня…

Адамс, Конти и переводчик пошли к коммодору.

– До Эдо один час ходу нашим пароходам. Наш флот выйдет на вид столицы. Коммодор ждет через три дня точный и отчетливый ответ. Отрицательный ответ будет равен оскорблению, нанесенному американскому президенту. Коммодор призывает к доброй воле и выказывает свое дружеское чувство высшему правительству Японии.

Тем временем шлюпки с пароходов были уже далеко. Они делали промеры в направлении к Эдо, и офицеры, может быть, уже видели в подзорные трубы таинственную и скрытую столицу народа, аристократия которого считала себя потомками богов.

Губернатор стал умолять вернуть американские шлюпки.

– Они действуют против японских законов!

Адамс хотел ответить сам, но не стал. За ответом опять пошли к коммодору.

– Мы подчиняемся только американским законам…

Каждое слово перевода записывалось обоими японскими чиновниками, сопровождавшими своего бугё. Трудно было сказать, кто из них в каком чине, но они писали одинаково усердно.

Капитан Адамс приказал показать японцам ящик. Явились два негра гигантского роста. Они выдвинули небольшой ящик. Два белокурых мальчика в мундирах с эполетами сняли с него бархатную накидку. Японцам объяснили, что в этом ящике находится письмо к их императору.

Резьбу, отделку, накладки из металла, кажется из золота, – все заметил губернатор.