Цунами - Задорнов Николай Павлович - Страница 17

Ночь и день и еще ночь шли проливом, на берегах которого виднелись огоньки. Несмотря на многолюдство Японии, селения в проливе были редки.

На заре адмирал приказал лавировать к Столовой горе, чтобы левее ее обрыва войти в бухту, на берегу которой должен находиться город. Карты этих мест достаточно изучены. Края здесь знакомы по съемкам Головнина[44] и других моряков.

Чем ближе подходила «Диана» к плоской сопке, тем выше росла перед ней каменная стена. Гора плыла навстречу, отделяясь от острова. Холодно. Вдали на гребнях гор виден снег. Желтизна на склонах. Кое-где белеют березки.

– Очень похоже на Гибралтар! – показывая на Столовую гору, говорит Константин Николаевич Посьет. – Почти точная копия!

Обрыв так крут, что кажется, Япония выдвигает навстречу иностранному судну громадный щит. Дух крепости и силы выражен тут самой природой.

Дует жесткий холодный ветер. Это какая-то необычная холодная Япония, напоминающая северные суровые края.

Алексей Николаевич, как и все офицеры «Дианы», здесь же проходил, возвращаясь из Южной Америки. Но теперь все не так. Хотя и тогда погода стояла почти такая же и скучен был летний, но безымянный пейзаж. После Южной Америки эти свирепые сопки не привлекали почти никакого внимания.

Теперь весь пролив между островами прошли, и вот уж снова виден Тихий океан между широко разошедшимися крайними мысами островов Ниппон и Матсмай.

– Ну как, мы в Японии, Александр Федорович?

– Да, в Японии, Алексей Николаевич! Да что пока толку, глядишь на нее, как из клетки.

– В порту можно простоять у них год и тоже ничего не увидеть!

Пробило шесть склянок, когда, пройдя по утренней голубизне, «Диана» обошла гору и бросила якорь напротив города, укрывшегося, как за щитом.

С этой стороны Столовая гора выглядела мирно, пологий склон ее разлинован распаханными полями, кое-где в зелени рощ видны храмы с черепичными крышами и гибкими и высокими деревянными воротами, напоминающими триумфальные арки.

«Холод, ветер и неизбежный холодный прием! Вот тебе и Япония для русских!» – печально думал Сибирцев.

На опущенный трап ступили первые японцы, которых в своей жизни впервые видел вблизи Алексей Николаевич.

У всех бритые головы с шариками волос на макушке. И от шарика еще прядка, зачесанная вперед. «Экое искусство парикмахерское».

– Здравствуйте, господин Посьет…

– А-а! Кичибе! Здравствуйте… Здравствуйте, – послышались голоса офицеров.

Палладские офицеры обрадовались, видя знакомого японского переводчика.

Кичибе тоже с выбритой головой и с шариком волос. Он все время держится в любезном полупоклоне, словно его свело в пояснице.

– Очень приятно, господин Посьет! Вы прибыли с адмиралом? – спрашивает он по-голландски.

– Да-а… Переведите своим начальникам, Кичибе, что прибыло русское посольство во главе с адмиралом Путятиным.

Кичибе поклонился еще ниже:

– А знаете, это со мной совсем… ну… мелкие чиновники… Им нечего все это переводить…

– Ого! Кичибе как заважничал! – воскликнул Посьет по-русски. – Говорит, что можно мелким чиновникам всего не переводить.

– Сейчас прибудет более высокопоставленный чиновник для переговоров, господин Посьет. Он является представителем губернатора.

Подошла большая лодка с надстройкой на корме, с флагами и значками на флагштоках.

– Прибыл господин Хирояма Кендзиро, качи мецке,[45] – представил прибывшего чиновника Кичибе.

– Пожалуйста, прошу господина Хирояма Кендзиро сделать честь и пройти в мою каюту. Пригласите с собой господ.

В каюте Кичибе назвал имена и должности всех прибывших чиновников.

После любезностей Посьет сказал, что корабль прибыл в Хакодате с важным поручением. Необходимо передать письмо от посла Путятина для отсылки японскому правительству.

Хирояма Кендзиро ответил, что письмо для правительства могут принять высшие чиновники управления города Хакодате, которых назначит для этого губернатор.

– Письмо должно быть передано адмиралом в руки самого губернатора, – ответил Посьет. – Для этого мы приглашаем господина губернатора на «Диану», чтобы его превосходительство был нашим гостем и получил письмо.

Хирояма ответил, что Хакодате-бугё[46] равен по должности Нагасаки-бугё, а сам бугё еще никогда и нигде не поднимался на иностранный корабль.

Посьет ответил, что полномочный посол Путятин, адмирал и генерал-адъютант императора, гораздо выше по чину и по должности, чем провинциальный губернатор.

– В самом деле! – воскликнул он. – Представитель японского правительства их высокопревосходительство Тсутсуй Хикен но ками, а также его превосходительство Кавадзи Саэмон но джо, которые вели переговоры в Нагасаки, гораздо выше по должности, чем Нагасаки-бугё, но даже и они поднимались на борт нашего корабля. Поэтому Хакодате-бугё вполне может сделать нам честь и приехать на судно к послу Путятину.

– Что касается дров, рыбы и овощей, то, конечно, все будет предоставлено незамедлительно, – сказал Хирояма и добавил: – Как и прежде.

– Что значит, как и прежде?

– Все это будет доставлено от управления бугё.

– Нет, теперь мы должны платить за все и не можем принять такого подарка.

– Мне по возвращении в Россию надо будет предъявлять квитанции, – заметил Лесовский. – Что же, хотите меня под суд подвести?

– Чтобы получить с вас деньги, об этом не может быть и разговора. На это у нас еще нет разрешения. Это уж будет фактическое открытие торговли. И у нас еще нет квитанций.

Тем временем к борту «Дианы» подошло рыбацкое судно, и матросы вместе с японцами подымали на палубу двух тучных тунцов. На талях подняв огромную рыбину, матросы и рыбаки общими усилиями свалили ее подле люка.

– Вот это туша! – сказал матрос Сизов.

От восторга он хлопнул по спине японца – старшего лодочника. Потом достал кисет, и они закурили. Матросы обступили японцев и стали доставать вещи, приготовленные на промен.

– Мы ждали все лето на Сахалине его превосходительство посла Путятина, – говорил Кичибе, сидя в каюте капитана.