Орден республики - Беляев Александр Романович - Страница 7

«А Серега? – вспомнил своего кареглазого друга Ашот. – Серега, пожалуй, не оставил бы человека в беде, даже если бы увидел его в первый раз». Ашот неожиданно улыбнулся.

– Ладно, пойдем, – сказал он и предупредил: – Только слушаться меня во всем.

– Хорошо! – обрадовалась Женя.

Они побежали дальше. Миновали редкий лес и увидели внизу кусты и дорогу. Ашот остановился. Надо было оглядеться: этого требовала осторожность. Но кусты мешали широкому обзору, и Женя проворно забралась на большой, поросший мхом камень.

– Там река, – сообщила она свои наблюдения. – А в ней какие-то дядьки купаются…

– Какие дядьки? – насторожился Ашот и вслед за Женей полез на камень.

– И лошади две возле куста, – продолжала Женя.

Но Ашот уже и сам хорошо видел все, что делалось на берегу. И даже разглядел то, чего не заметила Женя. Тут же возле куста, к которому были привязаны лошади, на траве лежали две винтовки, казачья форма и стояли, поблескивая на солнце голенищами, две пары сапог.

Ашот слез с камня, потянул за собой Женю. Наверное, лицо у него было очень растерянным, потому что Женя даже испугалась.

– Что случилось? – с тревогой спросила она.

– Казаки, – шепотом ответил Ашот.

– Ну и хорошо, – обрадовалась Женя. – Надо сейчас же рассказать им все о бандитах.

Ашот от неожиданности даже поперхнулся.

– Ты что? Кому рассказывать? Сами они бандиты. Еще хуже бандитов! – сказал он и укоризненно покачал головой.

– Да уверяю тебя, они ничего плохого нам не сделают, – запротестовала Женя.

Но Ашот не стал ее слушать.

– Сразу видно, что мы с тобой разные люди.

– Почему?

– Наверное, потому, что ты богатая, – серьезно сказал Ашот. – Ты миллион стоишь. А я? Да что я… Если все наше село продать – то половину таких денег не наберешь. Я тебе больше ничего не скажу. Но мне никак нельзя казакам попадаться.

– Да почему? – не могла понять его Женя.

– Врозь нам идти надо, – вместо объяснения сказал Ашот.

Но Женя снова схватила его за руку.

– Нет! Я пойду только с тобой! И ни о чем тебя больше спрашивать не буду, – пообещала она.

И опять ему стало жалко ее.

– Ладно. Второй раз ты меня уговорила, – сказал он. – Но теперь быстрей в Благодать.

– А как же мы пойдем? Поднимемся обратно в горы? – мгновенно забыв о своем обещании, снова спросила Женя.

– Там не пройдешь. Там пропасть, – сказал Ашот. – Один у нас путь, по дороге.

– Но там казаки…

– Что-нибудь придумаем. Посиди здесь, – попросил он и пополз в кусты ближе к дороге.

Что он задумал, Женя, естественно, не знала. Ее больше беспокоило, чтобы Ашот не уполз совсем. Но он через несколько минут вернулся.

– Ты верхом ездить умеешь? – вполголоса спросил он.

– С ума сошел! Мне дедушка даже близко не разрешал подходить к лошадям.

Ашот добродушно усмехнулся:

– А еще миллион стоишь! Ну да ладно. Будешь делать, что я скажу. Ползи вон до той, самой крайней сосны и спускайся на дорогу. И возвращайся не торопясь по дороге сюда. Они подумают, что ты откуда-то издалека идешь. И при тебе постесняются вылезать из воды…

– А ты куда пойдешь? – не дала ему договорить Женя.

– У тебя все одно на уме, – нахмурился Ашот. – Ждать тебя буду!

– Смотри, – пригрозила ему пальцем Женя и, прячась за кусты, поползла к сосне, стоявшей у самой дороги.

Скоро ее не стало видно. Ашот подождал еще немного и тоже пополз к дороге. А точнее, к тому кусту, возле которого лежали винтовки и к которому были привязаны кони. Он понимал, что, если казаки увидят его, ему несдобровать. Но другого выхода не было. Ждать, когда казаки уйдут? Они могли просидеть тут и день, и два. Обходить их стороной? Но склон горы обрывался глубокой пропастью, и перебраться через нее нечего было и думать. Оставалось одно – именно то, что он задумал. И он полз, старательно прижимаясь к земле. Вот и куст. Кони давно уже настороженно поглядывали в его сторону, стригли ушами, пофыркивали, но особой тревоги пока не поднимали. Очевидно, потому, что хорошо видели его. Казаки были за кустом и ниже. Они его видеть не могли. Но они уже увидели Женю. Это он понял по их разговору.

– Тю, бабу нелегкая несет, – сказал один из них недовольным тоном.

– Да это ж девка, дядя Захар. И то малая, – поправил его другой.

– Все одно, вроде срамотно при ней вылезать, – буркнул первый и добавил: – Ну-ка шумни ей, чтоб побыстрей проходила.

– Ей! Давай поскорей! Ходют тут разные! – окликнул Женю его напарник.

Ашот понял: его расчет оправдывает себя. Но действовать надо без промедлений. И первым делом – обезоружить врага. «Вот так вынимается затвор», – вспомнил Ашот, как учил его Серега. Он повернул рукоятку, открыл затвор, нажал на спусковой крючок и вытащил затвор из затворной коробки. Точно ту же операцию он проделал и со второй винтовкой. А потом, не теряя драгоценного времени, забросил оба затвора в кусты. Теперь, даже если бы казаки и обнаружили его, он еще мог от них удрать. Во всяком случае, пустить в ход винтовки они уже не могли. Но это было лишь полдела. Надо было еще уйти от казаков.

Стараясь, чтобы его не заметили, Ашот отвязал коней, с ловкостью кошки вскочил на одного из них, хлестнул его, а другого коня потянул за собой на поводу. Кони легко сорвались с места и в один миг вынесли его на дорогу, навстречу Жене. Казаки, как ошпаренные, выскочили из воды и ошалело заорали ему вслед:

– Стой!

– Стой, поганец!

– Стреляй его, вражину, Петруха!

Но Ашот не обращал на эти вопли никакого внимания. Он даже не оглянулся назад. Он подскакал к Жене и, едва остановив коней, протянул ей руку.

– Залезай скорее, – скомандовал он и, подхватив Женю за руку, почти втащил ее в седло. Потом стегнул коней и поскакал вдоль дороги. Ашот хорошо сидел в седле. А Женя так вцепилась в его куртку, что оторвать ее от него нельзя было никакими силами.

Они проскакали, не встретив никого, километра три. Однако бесконечно так продолжаться не могло. Хоть и тревожное было время, дорога не пустовала. А если бы кто-нибудь увидел столь необычных всадников, то уж, конечно, заподозрил бы что-то неладное. Поэтому у развилки дороги Ашот остановился и слез на землю. Потом быстро и ловко расседлал коня, которого вел на поводу, сбросил седло в обрыв, снял узду, закинул ее в кусты, а самого коня крепко стегнул хворостиной. Скакун заржал и, почувствовав свободу, понесся в горы.

– Куда он? – спросила Женя.

– Там, за поворотом, хороший луг. Пусть попасется. – Ашот снова забрался в седло.

Они могли продолжить путь и скоро выехали бы на большак. Но Ашот боялся большой дороги и решил ехать по тропам, а то и вовсе по кустам, лишь бы подальше от чужого глаза. Однако в горах проезжих путей не так-то много, и волей-неволей очень часто приходится ехать не там, где хотелось бы, а там, где можно. Так случилось и с ними. Как ни старался Ашот держаться подальше от большой дороги, а спуститься на нее пришлось. И скоро впереди показалось село. Объехать его стороной было нельзя. Слева домишки лепились прямо к скале. Справа, сразу же за огородами, начинался обрывистый берег реки.

Проехать через село на коне или даже провести его за собой на поводу было равносильно тому, что добровольно выдать себя с головой. Конь-то явно, по всем статям, был военный, под казачьим седлом и в армейской узде. Конечно, проще всего было бы и этого скакуна прогнать в горы и дальше идти пешком. Но до Благодати было еще далеко, и у Жени наверняка не хватило бы сил. Значит, пришлось бы останавливаться, отдыхать. А время бежало, летело, и патронов у защитников пещеры, Ашот знал, становилось меньше с каждой минутой… Нет, идти пешком они не могли. Женю надо было на чем-то везти. Надо было снова искать выход из положения, и Ашот задумался.

– А мы есть что-нибудь будем? – спросила вдруг Женя.

– Есть? – Ашот даже не сразу понял, о чем она говорит.

– Ну да, есть, – повторила Женя. – Чувствуешь, как вкусно пахнет?