Орден республики - Беляев Александр Романович - Страница 27

– Какой человек твой дедушка! Он как наш командир Пашков. Мало таких на свете!

Двуколка была уже где-то на середине спуска, когда впереди вдруг появились трое на конях. Первой их заметила Женя.

– Кто это? – испуганно спросила она.

Ашот пригляделся. Всадники были вооружены. Но одеты они были по-разному. И это его успокоило. Белые все носили одну форму. А красноармейцы еще довольно часто одевали то, что у них было: и гимнастерки, и куртки, и френчи, и кителя. Но больше всего его успокоил остроконечный шлем на голове у одного из всадников. Это была знаменитая буденовка…

– Это наши, – уверенно ответил Ашот. И не сдержал радости: – Красные!

Не только люди увидели людей. Но и кони коней. И помчались навстречу друг другу еще быстрее. А приблизившись, начали осаживаться и, охотно повинуясь Ашоту, совсем остановились возле своих собратьев.

– Кто такие? – с любопытством разглядывая Ашота и Женю, спросил красноармеец в буденовке.

– Свои мы. Неужели не видишь? – удивился Ашот.

– На лбу у вас не написано, – усмехнулся красноармеец. – А еще там кто?

– Тоже наш, – ответил Ашот.

– Он ранен. Ему срочно нужно помочь, – добавила Женя.

Красноармеец быстро соскочил с коня и заглянул под тент.

– Кто же его так? – увидев окровавленного Сурена, спросил он.

– Белые за нами гонятся, – объяснил Ашот. – И вообще, мне к командиру вашему скорее надо. У меня донесение к нему!

– Донесение? – переглянулись красноармейцы. – А как же вы ушли от белых?

– Дедушка там на перевале отстреливается, – снова всхлипнула Женя. – Вы бы помогли ему…

– Что ты, дорогой, ишака за хвост тянешь? Мы из Благодати вырвались. Там люди в горах гибнут. А ты тут разговорами занимаешься! – рассердился на красноармейца Ашот.

– Подожди, парень. Дай разобраться, что к чему, – остановил Ашота другой красноармеец. – Говоришь, вы из Благодати?

– Да! Справка тебе нужна? На! – еще больше разошелся Ашот. Он спрыгнул на землю, задрал рубашку и показал бойцам свою спину. – Читай, если грамотный! Читай!

– Хорошо, парень, – сразу смягчился боец. – Мы ведь тут тоже не цветочки нюхаем. Белых на перевале много?

– Было десять. Двоих он убил, – показал на Сурена Ашот.

– Всего десять? – не поверил боец.

– Конечно! Мы каждого считали, – заверил его Ашот.

– Тогда так, – принял решение старший боец. – Ты, Петров, все же оставайся здесь. Ты, Ермаков, садись в двуколку и вези раненого в лазарет. А ты, парень, садись на его коня и за мной!

– А я? – испугалась, что ее забыли, Женя.

– И ты поезжай в лазарет. Потом встретимся, – сказал боец и погнал коня по дороге вниз, на равнину. Ашот едва поспевал за ним.

Чем ниже они спускались с гор, тем чаще попадались им красноармейцы и даже небольшие их подразделения. А старший все торопил коня. Наконец они приехали в небольшое селение. Здесь красных было много: пеших и конных. В саду возле церкви стояли повозки с установленными на них пулеметами. А на площади у самого базара, задрав к небу толстые, короткие стволы, разместилась артиллерийская батарея. Неподалеку от нее, в небольшом доме, к которому со всех концов тянулись телефонные провода, находился штаб. На крыльце его дежурили двое красноармейцев.

Ашота ввели в накуренную комнату и подвели к столу, за которым сидел худощавый человек с бритой головой и большими роговыми очками на носу. Он очень сердито кричал на кого-то в телефонную трубку. На Ашота и на бойца он не обратил ни малейшего внимания.

– Так и запомни, Калмыков, или сегодня к двадцати часам ты мне найдешь Пашкова, или вместе со всей своей разведкой пойдешь под трибунал! Понял? Я за тебя перед товарищем Кировым отвечать не собираюсь! Понял? Да, да! Будь уверен, если ты своего слова не выполнишь, я свое держать умею!

Ашоту очень хотелось сказать, что он знает, где Пашков. Что он как раз и прибыл сюда от него. Но на столе немилосердно звонил другой телефон. И очкастый, бросив одну трубку, схватил другую и закричал еще сильнее:

– Что значит сквозь землю провалились? Ты в своем уме? У него одних подвод пруд пруди! Ищете не там где надо. Ты смотри у меня, товарищ Семибаба, или к двадцати ноль-ноль доложишь, или… пеняй на себя! Вот так!

Он бросил трубку и, кажется, только сейчас заметил бойца и Ашота, которые стояли перед ним.

– Вам что надо? – еще не успев остыть, тем же сердитым тоном спросил он. – По какому делу?

Боец лихо звякнул шпорами и, приложив руку к фуражке, начал докладывать, кто он и откуда. Но Ашот не дал ему договорить. Он достал из-за пазухи измятый и перемятый кусок карты, протянул его очкастому и сказал:

– Не надо искать Пашкова. Он тут.

Брови у очкастого так взметнулись, что очки буквально подскочили на носу.

– Тут? – он перегнулся через стол и схватил карту.

Все последующие события развивались с неимоверной быстротой. С трудом разобрав нанесенные на карту пометки, но убедившись по подписи, что их сделал сам Пашков, начальник штаба схватил Ашота за плечи и крепко расцеловал. И пока Ашот рассказывал ему, как отряд Пашкова очутился в пещере, как Пашков послал его вместе с Одинцовым к красным, как пробирался он до Благодати, как доктор спас его из контрразведки и как ушли они от погони, начальник штаба созвал совещание командиров. Командиры засыпали Ашота вопросами: как он шел, что он видел, где у белых пулеметы. Ашот едва успевал отвечать. А они все записывали и что-то помечали на своих картах. Потом в штаб пришел начальник дивизии. Он был высокий, в тужурке с карманами, подпоясан ремнем, с двумя большими значками на красных подкладках на груди. Все командиры, увидев его, встали. Ашот в этот момент рассказывал о том, что стало известно доктору о намерении есаула Попова. Начдив, выслушав доклад начальника штаба, разрешил всем сесть.

– Так вот почему никто не нашел их, – сказал начштаба.

– Тем не менее передайте Калмыкову, что этот юный герой стоит всех его разведчиков, – сказал он с добродушной улыбкой и крепко пожал Ашоту руку.

Он подошел к висевшей на стене карте, на которой начальник штаба уже что-то отметил, и внимательно посмотрел на нее. Он изучал карту не так уж долго. Но Ашоту показалось, что на это ушла уйма времени. И он даже хотел сказать об этом начдиву. Потому что надо было как можно быстрее помочь и отряду в пещере, и доктору на перевале. Но начдив вдруг заговорил сам.

– Удар будем наносить в двух направлениях, – объявил он. – Кавалерийский полк с батареей горных орудий пройдет через горы и, прорвав позицию белых южнее Благодати, выйдет к мосту. Захватив его, переправится через реку, развивая наступление, оседлает дорогу от моста до пещеры и тем самым отрежет казакам путь отступления на Благодать и блокирует Благодать с юга. Ясна задача?

Командиры кавалерийского полка и артиллерийской батареи встали, как только начдив назвал их. Теперь они оба ответили:

– Ясно!

– Одновременно бронепоезд «Грозный», – продолжал начдив, – выдвинется к разъезду Черная скала и огнем своих орудий воспретит казакам подход к пещере. Приказание командиру бронепоезда передайте по телефону немедленно.

Начальник штаба тотчас же соединился с командиром бронепоезда.

– Краснознаменный Уральский полк и третий полк имени Розы Люксембург со всеми приданными им средствами, – приказывал начдив, – первый через перевал, а второй в направлении железной дороги прорывают позиции белых восточнее и западнее Благодати и одновременным ударом овладевают городом. Тоже ясно?

– Ясно, – ответили командиры.

– Этот план утвержден Реввоенсоветом нашей армии. Товарищ Киров лично будет следить за его выполнением, – предупредил начдив. – Штаб армии планировал начать наше наступление завтра на рассвете. Но коли поступили такие важные сведения о судьбе наших товарищей, мы обязаны принять все меры к их спасению немедленно. И поскольку к выполнению боевой задачи мы в основном готовы, то выступаем, – начдив взглянул на часы, – через тридцать минут, товарищи.