Зэками не рождаются - Южный Александр - Страница 5

— Значит, вы сестренки? А мне нужны бабенки, — скаламбурил он и самодовольно рассмеялся своей плоской шутке.

— Да вы поэт, — кокетливо улыбнулась блон-диночка.

Арутюнов был польщен похвалой, ибо мнил себя поэтом, не желая замечать, что стихи его — сплошное рифмоплетство.

— Ну так что, подвезете? — всем своим видом девчата хотели показать, что они покорены им.

Арутюнов был на седьмом небе. Такие девочки! И сами лезут в пасть. С улыбкой до ушей он распахнул двери и галантно пригласил:

— Прошу, лапочки.

Арутюнов не заметил, как от стены ближайшего дома отделились две мужские фигуры.

— Ой, а вот и наши супруги, — захихикали девчата.

— Добрый день, — доброжелательно, чуть заискивающе улыбаясь, обратился к нему один из них — молодой, упитанный парень в элегантном костюме и белой импортной рубашке с галстуком, усаживаясь на заднее сиденье. — Вы не против, конечно. Если подбросите нас, мы вам хорошо заплатим.

В это время второй парень, высокого роста, с рисковыми глазами, тоже широко улыбаясь, уселся на переднее сиденье.

— Нежелательно, молодые люди, — проговорил опешивший директор мясокомбината, всем своим звериным нутром почуявший недоброе, к тому же он видел в каждом мужчине потенциального конкурента, и поэтому ревновал всех хорошеньких женщин вселенной ко всем мужчинам. — У меня новая машина, ей требуется обкатка, и нагрузка ей нежелательна, — на ходу придумал Арутюнов причину отказа. — Не могу, ребята, не могу, я двигатель «посажу». Выходите!

— Ну, пожалуйста, мы вас очень просим. Вы такой добрый, — заворковали девчата.

— Нет, нет, я сказал выхо…

Договорить Арутюнов не успел. Что-то резкое, непонятное и ужасное сдавило воловью шею.

«Удавка», — промелькнула страшная мысль. Он судорожно схватил веревку, но при каждом движении она резко, словно зубьями, вонзалась в его тело.

— Здоровый, кабанюга, — прорычал неуклюжий парень. — Трахнем его чем-нибудь, а то еще вырвется, козел. Смотри, он еще трепыхается.

Несколько ударов кастетом по голове хватило, чтобы Арутюнов перестал сопротивляться. Через несколько секунд тело его, обмякшее, словно мешок с костями, завалилось вправо.

— Вот мразь, а? Девчат наших решил подцепить, — нагло рассмеялся Бегемот.

— Готов, родимый, волоките его назад, — приказал Узбек.

— Вы посмотрите получше, может, жив еще, — вмешалась девка с большими оленьими глазами.

— Да нет, хана ему. Это стопудово.

Узбек сел за руль и погнал машину вперед к темно-зеленому лесу.

— Ну, что с ним валандаться? Айда, ошмонайте его как следует и выкиньте туда вон в кусты, пока нет машин.

— Послушай, Бегемот, бумажник я взял, а денег почему-то совсем мало, — удивился Узбек.

— Он их, видимо, закурковал куда-то. И справки-счета почему-то нет нигде. А ну-ка, Ирочка, посмотри у него в трусах, — потребовал Бегемот.

— Еще чего! — деланно возмутилась она.

— Ты смотри, какая декольтированная стала, а ну посмотри, говорю, члена, что ли, испугалась?! — зарычал Бегемот.

Девчата расстегнули штаны и, к своему удивлению, нашли в трусах большую пачку сотенных и справку-счет на имя Арутюнова Погоса Ашотовича.

— Вот опытный, гад, — удивились штопорилы. — Знает, куда ценности прятать.

Глава четвертая

Прошел почти месяц, как Осинин вернулся от «хозяина». Ощущение эйфории свободы несколько угасло, когда его неожиданно вызвали в горотдел милиции.

— Так, Осинин, к кому приехали и зачем, рассказывайте, — строго спросил у него поджарый властный полковник, начальник горотдела, пожелавший лично познакомиться со знаменитым налетчиком. Под глазами у него были «мешки» — неизбежное следствие бессонных ночей; цвет кожи был нездоровый, пергаментный, а взгляд суровый и пронзительный.

Виктор спокойно и солидно все объяснил.

— Значит, вы были ярым нарушителем режима? Чем думаете заниматься дальше? На работу устроились? Нет? Почему?! — неожиданно закричал он, — снова на «гоп-стоп» решили ходить? У нас здесь это не пройдет, милейший, — помахал он предупредительно сухощавым пальцем.

— Да нет, что вы, с этим покончено раз и навсегда. Даю вам слово, товарищ полковник.

— Вы все так говорите, — раздраженно проговорил полковник, но уже несколько мягче, — вы кто по профессии?

— В зоне освоил специальность электрика и каменщика. А сейчас пишу книги.

— Так вы что, писатель-профессионал? — заинтересовался начальник.

— Нет, проба пера.

— Значит, бумагомарательством занимаетесь или, как там еще говорят, графоманией? — почти добродушно, с оттенком иронии проговорил, оттаяв немного, полковник. — Книги — это хорошо, только вам сейчас необходимо согласно действующему законодательству срочно устроиться на работу, иначе в тайге вам придется дописывать романы. Сейчас пойдете в пятнадцатый кабинет, там вам оформят надзор на один год. Я даю вам две недели сроку, чтобы вы немедленно устроились на работу. Ясно? Свободны.

В пятнадцатом кабинете ему дали расписаться за надзор сроком на один год и популярно объяснили последствия уклонения от двухразовой явки в неделю к 19. 00 часам, а также что после 19. 00 ему надлежало отправляться домой и до 6 часов утра не покидать родного очага. За пребывание в другом месте с 19. 00 вечера до 6 утра без уважительных причин его ждала административная кара — штраф или 15 суток. За повторное отсутствие дома или опоздание могли добавить еще шесть месяцев надзора, а за неоднократное или злостное нарушение административного надзора заводилось уголовное дело, и непослушное вольнолюбивое существо снова препровождалось на один или два года за колючую ограду по соответствующей статье.

«Полный аналог домашнего ареста, — с горечью и душевной болью подумал Виктор, — и вечером с Тоней нельзя будет никуда отправиться».

— А как же мне в кино хотя бы раз в неделю с женой сходить? — спросил он у молодого лейтенанта, высокого, подтянутого парня. По всему было видно, что он еще не брился, и застенчивый румянец временами выступал на его щеках. Густые черные брови окаймляли его крупные выразительные глаза. «Умный, благовоспитанный парень, — подумал с завистью Виктор, — видимо, из хорошей, добропорядочной семьи. Почему же у меня так криво пошла судьба, почему у меня все идет наперекосяк?! Видимо, во всем надо искать вину в самом себе».

— Вам придется периодически подписывать заявление у начальника горотдела, но лучше всего после того, как устроитесь на работу, а пока смотрите дома телевизор, — корректно, но несколько сухо объяснил ему лейтенант.

«Далеко пойдет, если не остановят, — подумал Виктор. — Именно такие хватают звезды с неба».

На следующий же день рано утром Виктор быстро поднялся, бережно прикрыв одеялом спящую Тоню. С трудом преодолев в себе соблазн, еще раз полюбовался ее пышной грудью и вышел, тихо прикрыв дверь.

Энергично сделав зарядку и несколько раз окунувшись в маленьком бассейне с холодной водой, он почувствовал в себе большой прилив сил. «Как будто сто грамм коньяка вмазал», — подумал он.

А вокруг него в это время возбужденно прыгали собаки, пытаясь лизнуть в лицо — умная агрессивная овчарка Конти и послушный благоразумный ротвейлер Барс. Они буквально рвались на прогулку, туда, в горы, где воздух был первозданно чист и настоен на целебных трапах; туда, откуда открывался изумительный вид на покрытый серебристой дымкой город, пребывавший еще в полусонной дреме.

Выгуляв собак, Виктор плотно позавтракал и тут же решил ехать трудоустраиваться. Но это оказалось нелегким делом! Везде, где он предлагал свои услуги, ему указывали на дверь.

Вакантные места, конечно, были, но увидев 'справило", то есть справку об освобождении, почти каждый начальник или инспектор отдела кадров Х)чень быстро и изобретательно придумывал обоснованную причину отказа.

Как-то, уже отчаявшись в поисках работы, он забрел на молочный завод и увидел огромное объявление у входа на территорию предприятия, из которого следовало, что заводу требуется большое количество специалистов.