Альфа и омега - Кригер Борис - Страница 18

Именно поэтому мистер Бэнг затеял такой ремонт, какого эти стены давно не видели, и надо признать, теперь хозяину замка было не на что жаловаться. На время страх и чувство присутствия кого-то за спиной пропали без следа.

Бэнг подошел к тому месту, где ему почудилось нечто белесое. Это был трепещущий кончик занавески. Кто-то оставил окно в галерее открытым.

– Слава богу, – успокоился мистер Бэнг. – Такие отвратительные сны снятся, что хоть святых выноси, а тут еще только привидений не хватало.

Со снами у Бэнга действительно выходила неурядица. Спал он обычно крепко и сладко, и, пожалуй, в замке ему спалось лучше, чем где бы то ни было, но сны его мучили пренеприятнейшие, и предыдущая ночь вовсе не была исключением.

Мистер Бэнг спустился по роскошной лестнице на первый этаж и прошел в кабинет. Его встретил неприятный запах вчерашних сигар.

«Надо бросать курить... Все это дурные фантазии... Кому это нужно?» Он достал сигару из специального кедрового ящичка, повертел ее в руках и положил обратно. Курить не хотелось.

Мистер Бэнг покинул кабинет, прошел в библиотеку, растерянно осмотрел шкаф со старинными французскими книгами, повертел в руках один из томиков Руссо миниатюрного издания, увидевшего свет еще до Великой французской революции. Николас всегда брезгливо относился к старому, но его страсть к книгам легко побеждала предубеждения...

Мистер Бэнг отправился на кухню и, постояв немного, решил, что есть ему не хочется. В течение недели он так привыкал, что все подается ему на тарелке, что в выходные либо голодал, либо отправлялся в паб, находившийся на другом конце деревни. Одно время по выходным у него служил французский повар по имени Рёк, но несмотря на некоторый шик его манер и возможность практиковаться в языке Мольера, отношения с ним у мистера Бэнга не сложились. Однажды Рёк как-то сам по себе пропал, и Бэнг остался без источника пропитания на выходные. Джованни предлагал ему свои услуги, но Бэнг понимал, что нельзя требовать от человека работы без выходных и, поблагодарив доброго парня, отказался.

«И зачем я его зарезал? Должно же это что-то значить? – вдруг вспомнился ему кровавый сон. – Эх, нет у меня на весь этот психоанализ сил... Хотя, впрочем, а чем это я так занят?»

Мысль о делах омрачила небритый лик мистера Бэнга. Будучи вполне щепетильным и требовательным к своему внешнему виду на неделе, он позволял себе расслабиться в выходные. Легкая щетина шла к его еще не старому, но увы, совсем не молодому лицу.

Итак, мистер Бэнг, не позавтракав и даже не выпив кофе, накинул плащ и вышел. Тишина замка внезапно стала давить, и ему захотелось на свежий воздух. Погода была прохладная. В воздухе пахло скошенной травой и влагой. Он прошел пару сотен ярдов по дорожке и оглянулся на замок.

– А что, вполне величественное сооружение, – сказал он сам себе. Несмотря на то что Бэнг владел замком не первый год, он до сих пор не мог свыкнуться с этой мыслью. Казалось, когда он находился в кабинете или в обеденном зале, он был у себя дома, в привычной обстановке, но стоило ему посмотреть на замок со стороны, как ему начинало казаться, что это два совершенно разных пространства – внутреннее и внешнее. Возможно, уничтожив старое убранство, Бэнг сумел изгнать ауру обитателей прежних веков, но снаружи замок по-прежнему оставался чужим и неприступным.

– Дела, дела... – пробормотал он себе под нос и быстрым шагом отправился по направлению паба. Мистер Бэнг одновременно работал над тремя книгами, проверял переводы своих прежних книг на другие языки, переписывался с многими учеными. Несмотря на то что коммерческие дела не отнимали у него много времени, он неотступно следил за курсами акций, и это занятие тоже не придавало покоя его жизни.

В деревне Kirtling остался только один паб Red Lion – «Красный Лев», причем он располагался на ее южной оконечности, и в выходные дни мистеру Бэнгу приходилось совершать прогулку не менее мили, чтобы удовлетворить свой голод. Однако он любил прогулки и, вооружившись бамбуковой тростью, предпочитал пройтись не по дороге, а напрямик, преодолев небольшой лесок и пару полей.

Раньше в деревеньке было еще два паба, но в 1992 году закрылся паб Beehive – «Пчелиный Улей», а в 1999-м перестал существовать и знаменитый Queen's Head – «Голова Королевы». Эту старинную гостиничку и питейное заведение переделали в жилой дом. Жители деревни со вздохами сожаления вспоминали былые веселые времена и жаловались, что нынче в Киртлинге негде выпить пинту эля. Они утверждали, что в «Красном Льве» подавали что угодно, но только не настоящий эль, и недоумевали, как можно было допустить, чтобы Queen's Head закрылся. Ведь это место было связано с посещением Киртлинг-холла самой Елизаветой Первой в 1578 году.

Что поделать, население деревни неуклонно уменьшалось. Если по переписи 1801 года в ней проживало полторы тысячи человек, то теперь с трудом можно было насчитать пару сотен. Студенты и туристы тоже не баловали это местечко особым вниманием, потому что оно находилось милях в пятнадцати от Кембриджа и на отшибе от основных дорог. Мистера Бэнга такая уединенность в сочетании с близостью к крупнейшему академическому центру вполне устраивала.

Здание, в котором расположилась таверна «Красный Лев», не представляло собой ничего особенного: скромный вход, два окна с перекрестьями в английском стиле. Крутой покат крыши, покрытой красной черепицей, контрастировал с белыми стенами.

«Красным Львом» владел испанец Jose El Gallego из Vigo. Он превратил его в приличный ресторанчик, в котором подавалось около семидесяти традиционных местных блюд, в том числе и Newmarket sausages – ньюмаркетские сосиски. Во время ланча там всегда были свежие французские булки, а по воскресеньям – традиционный английский ростбиф.

Добравшись до паба и заказав себе классический английский завтрак, неизменно состоящий из глазуньи с беконом, пары сосисок и апельсинового сока, мистер Бэнг наконец почувствовал себя вполне уютно. Женщина за стойкой паба была настолько немногословной, что Бэнг давно воспринимал ее не более чем еще один предмет обстановки. Кроме них двоих в прокуренном помещении питейного заведения никого не было. Все добропорядочные жители деревни еще почивали в пуховых постельках, не помышляя о пинтах горького темного эля, который у самого мистера Бнга обычно вызывал стойкое чувство тошноты.

Разделавшись с яичницей, он вяло поковырял бекон вилкой и съел только небольшой кусочек. Последнее время ему мерещилось, что местная кухня, основанная на самых вредных блюдах, сведет его в гроб молодым. «Ведь это же чистый холестерин!» – каждый раз приходило в голову мистеру Бэнгу, но пленительный запах жареного бекона брал верх над мнительностью. В это утро Николас оказался решительней. Кроме того, этот скрученный от жарки тонкий ломтик свиного сала каким-то странным образом переплелся в его сознании со сном, в котором он зарезал повара, и ему не захотелось есть бекон. «Мда, я безусловно схожу с ума», – заключил про себя мистер Бэнг.

Дверь паба открылась, и на пороге появился заспанный и небритый Джованни.

– А вот и наш сапожник без сапог, – пошутил мистер Бэнг.

– Сэр! Зря вы отказались от моих услуг по выходным. В итоге нам обоим приходится столоваться в этой харчевне.

Джованни никогда не хвалил пищу, приготовленную не им, даже если блюдо, приготовленное другими, выходило очень недурным. Повар подсел к столику, который занимал мистер Бэнг.

– У тебя есть сигареты? – неожиданно спросил Бэнг. Он редко курил что-либо, кроме сигар.

– Конечно, сэр! – радостно ответил Джованни и протянул пачку сигарет.

Мистер Бэнг закурил непривычно тонкую сигарету, зажатую меж пальцев, привыкших к окружности сигары. Тем временем Джованни принесли его заказ, и он стал с аппетитом уплетать свой завтрак. Мистеру Бэнгу было стыдно за свой сон, ему хотелось извиниться перед Джованни, который, между прочим, был лет на десять старше его, хотя выглядел и вел себя как молодой парень.