Дата моей смерти - Юденич Марина - Страница 24

Еще бы мне не знать храма Николы в Хамовниках! Егор любил его более всех других храмов в Москве. В нем он крестился несколько лет назад, придя к этому решению самостоятельно и очень непросто. В этом храме собирались мы обвенчаться, но как-то вышло так, что не успели.

— Да, я знаю этот храм — Отпевание в двенадцать, потом похороны на Ваганьково — она совсем захлебнулась слезами, а у меня никак не находилось слов ее утешить, да и просто поблагодарить.

Ваганьково.

Конечно, ни на каком другом кладбище, Егор и не мог быть похоронен.

Даже в смерти он не изменил своей традиции — пользовать все самое лучшее.

Однако, не сам же он организовал себе место на Ваганьковском кладбище?

Впрочем, влиятельных друзей у него всегда было достаточно. Кто-то расстарался, исполняя свой последний долг. Собственно, это было справедливо.

Жизнь складывалась так, что Егору довелось хоронить не одного своего друга, и всякий раз именно он решал вопрос о выделении места на Ваганьковском кладбище.

Даже идиотская поговорка прочно сидела в его лексиконе: « Мы тебя похороним на Ваганьково» — отзывался он немедленно на чье — либо жалобное: "

Я этого не переживу" или " Скорее я сдохну, чем… ".

Теперь на Ваганьково хоронили его.

— Вы придете? — совладала, наконец, с душившими ее рыданиями женщина, рискующая общаться со мной в той ситуации, которая сложилась в их офисе и наверняка еще более обострилась в эти дни.

— Не знаю — честно ответила я — Но почему? Вам некого бояться и стесняться нечего Мне кажется, вы обязательно должны прийти…

— Я подумаю. Спасибо вам.

— Пожалуйста. До свидания — она положила трубку, по-моему окончательно разочаровавшись во мне, и сожалея о том, что вообще позвонила.

Мне было жаль ее доброго ко мне отношения, теперь очевидно утраченного, но опущенная на рычаг трубка избавляла мне я от необходимости что-то говорить и объяснять ей.

Однако оставалась еще Муся, и от нее нельзя было отгородиться простым движением руки, опускающей трубку.

Она ждала объяснений.

И ожидание ее было настолько напряженным, что лицо покрыла непривычная бледность, а глаза превратились в крохотные поблескивающие гвоздики, каждый из которых вонзился в меня до самой шляпки.

Не могу сказать, что мне доставляло удовольствие мучить Мусю, но и пускаться в подробные объяснения, которых она ожидала так требовательно, я была не в состоянии.

Однако, молчать далее было невозможно.

— Звонили из офиса Егора — Я знаю, она представилась. И — что?

— Его тело привезли в Москву.

— Понятно. И что теперь?

— Ну что теперь? Теперь его будут хоронить — Когда?

— Завтра — Уже завтра?

— Да. А чего же ты хочешь? Он и так уже больше трех недель… — я замялась не в силах подобрать слова, определяющие столь длительное пребывание тела без погребения.

— Да, да… Это ужасно. Правда, ведь столько дней уже прошло с его смерти — Ну вот, теперь, наконец, похоронят, как полагается.

— Где?

— А как ты думаешь?

— На Ваганьковском?

— Конечно. Помнишь, он всегда сам приговаривал — Да, помню. Жутко даже.

— Да ничего жуткого, просто дурацкая была поговорка — И ты пойдешь?

— Нет — отвечая Мусе, одновременно, приняла это решение для себя. И совершенно точно знала, что оно будет неизменным. Более того, уже в эти минуты, я уверена была, что поступаю правильно и никогда не пожалею о том, что поступила именно так — Но почему? — изумление Муси было совершенно искренним и безграничным, но вместе с тем, я отчетливо различила в нем и некоторый отголосок облегчения. Мне он были хорошо понятен: в душе Муся была категорически против того, чтобы я появлялась на похоронах Егора. По ее разумению, это было непосильным испытанием для моей нервной системы. Однако, остановить меня, вздумай я все же отправиться на похороны, она бы не смогла, да, возможно, что не стала бы и пытаться. В конце концов, она не имела права лишить меня возможности последний раз взглянуть на Егора и сказать ему последнее « прости». Это было бы слишком жестоко. Теперь Муся испытала огромное облегчение, однако, она не очень верила в искренность моих слов, и это немедленно отразилось на ее лице. В состоянии сильного волнения, Муся, как правило, прекращала контролировать свою мимику, и тогда ее полное невыразительное обычно лицо говорило много больше того, что заключалось в словах.

— Не знаю. Просто я не хочу туда идти. И все.

— Что ж, возможно ты и права. Если хочешь, пойду я. Это никого не удивит, мы же были знакомы и…

— А зачем? — довольно бесцеремонно перебила ее я — Ну… Не знаю. Чтобы посмотреть, как там все будет, и вообще…

— Что вообще?

— Вообще, я хотела бы проститься с Егором…

— От нас двоих, ты это хочешь сказать?

— Ну, в общем, да. Хотя, звучит, наверное, странно.

— Да нет. Много происходит странного, так что это вполне нормальное желание. Иди, конечно, если хочешь. В конце концов, ты же действительно знала его, и вовсе не должна спрашивать у меня разрешения.

— Нет, но я не хочу делать что-то, что будет неприятно тебе — Да нет же, говорю тебе. Почему мне должно быть неприятно? Иди.

Честное слово, я совершенно нормально к этому отношусь. Это завтра. В двенадцать — отпевание, потом — похороны. Потом. наверное, поминки в каком — ни — будь ресторане из крутых.

— Ну ладно, мы еще поговорим об этом вечером, а то я уже опаздываю.

— Счастливо. — желаю я Мусе совершенно искренне и испытываю облегчение, когда дверь моей квартиры, наконец, закрывается за ней.

Телефонным звонкам сегодня, видно, определено судьбой, играть в моей жизни самые фатальные роли.

Очередная трель настигает меня на кухне, где я вяло пытаюсь завтракать.

На том конце провода — снова женский голос, но на этот раз совершенно точно, мне незнакомый, молодой и приветливый.

Барышня называет мое имя и уточняет, по прежнему ли этот телефонный номер принадлежит мне.

Я подтверждаю и то, и другое.

Тогда совсем уже весело, словно оба эти обстоятельства очень ее обрадовали, невидимая собеседница сообщает:

— Вас беспокоит компания «Инфорс». Меня зовут Людмила, я менеджер службы сервиса. Мы получили ваше сообщение о возобновлении контракта и подтверждение о переводе денег на наш счет, и рады снова быть вам полезны.

Подключение уже состоялось, и я звоню сообщить вам об этом. Если вы захотите изменить какие-то параметры того договора, который был подписан вами ранее или реквизиты своего почтового ящика в системе электронной почты, то сделать это можно самостоятельно, зайдя с нашей главной страницы на сервер статистики любое время. Если у вас возникнут еще какие — ни будь вопросы, то их можно адресовать службе сервиса, к нам на сервер тоже можно зайти с главной страницы — бодрый молодой голос звучал так, словно моя собеседница читала текст инструкции, лежащий перед ее глазами или выученный наизусть, что, вероятнее всего, так и было.

Перебить ее, чтобы задать вопрос или вставить реплику казалось невозможным, так механически четко и безостановочно выговаривала она положенные слова.

Я решила дослушать их до конца, хотя вопросов у меня возникло великое множество.

Собственно, вопрос был один, поскольку все остальное стало мне ясно уже на второй фразе, которую весело пробубнила сотрудница службы сервиса по имени Людмила.

« Инфорс» был крупнейшим интернетовским провайдером, по крайней мере, года три назад, когда Егор, шагая в ногу со временем, увлекся дебрями всемирной паутины.

Именно тогда все компьютеры, имеющиеся в нашем доме, включая мой персональный, были подключены к интернету, мы обзавелись десятком электронных адресов, одни из которых был закреплен лично за мной.

И погружение в виртуальный мир началось.

Откровенно говоря, поначалу паутина затянула меня в свои сети достаточно крепко, и я часами просиживала за компьютером, осваивая все новые и новые пространства и возможности Более всего увлекли меня виртуальные покупки, и совершенно обалдевшая, с красными как у кролика глазами, я вскакивала с постели ночью и мчалась к компьютеру, что бы во время сделать ставку в интернет — аукционе и выиграть в острой борьбе какой-ни-будь антикварный кувшинчик у собирателя древностей из Санкт — Петербурга.