Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый» - Ли Куан Ю - Страница 92

Он передал слова Чжоу Эньлая (Zhou Enlai), которые сказал обо мне: «Он (Ли Куан Ю) удивляет меня. Мы с ним одной крови. Почему он боится, что Китай захватит Сингапур? Его проблема в том, что он пытается предотвратить возвращение китайцев в Сингапур». Я попросил Кукрита передать Чжоу Эньлаю, что меня не беспокоило ни возвращение китайцев в Сингапур, ни желание китайцев Сингапура вернуться в Китай, ни желание Китая захватить Сингапур. Сингапур был слишком мал для Китая и не стоил тех проблем, которые возникли бы в результате его захвата Китаем. Я выразил свое беспокойство по поводу приветственных посланий, направленных Китаем в адрес Коммунистической партии Малайи и Коммунистической партии Индонезии по случаю годовщины их основания. Эти послания вызвали приступ острой антипатии и враждебности в Куала-Лумпуре и Джакарте, и я не хотел, чтобы это враждебное отношение было перенесено на Сингапур, только потому, что мы были одной крови с Чжоу Эньлаем. Я риторически спросил, вступится ли Китай за Сингапур в случае столкновения Сингапура с Индонезией. В недобрый час, Кукрит обнародовал эти слова в таиландской прессе.

Наши отношения с Таиландом стали ближе после того, как в декабре 1978 года Вьетнам напал на Камбоджу. Генерал Криангсак (Kriangsak), тогдашний премьер-министр Таиланда, не имел внешнеполитического опыта. Министр иностранных дел его правительства доктор Упадит Пачарьяндкун (Dr. Upadit Pachariyandkun) был способным, очень умным человеком, получившим образование в Германии, но он также не имел опыта ведения дел с вторгнувшимися в Камбоджу вьетнамцами. Это происходило в тот критический момент, когда вьетнамцы предложили не приближаться к границе Таиланда на расстоянии менее двадцати километров, в обмен на обязательство Таиланда сохранять нейтралитет и не осуждать вьетнамского вторжения в Камбоджу. Я послал Криангсаку письмо через министра иностранных дел Сингапура Раджаратнама, убеждая его не соглашаться. Если бы он согласился, а вьетнамцы впоследствии нарушили бы свои обещания, то Таиланд не располагал бы какой-либо поддержкой на международной арене, чтобы атаковать Вьетнам. Было бы гораздо лучше предупредить международное сообщество о той угрозе, которую Вьетнам представлял для остальных стран Юго-Восточной Азии. Я верил, что китайцы, должно быть, заверили его, что они вступятся за Таиланд, если он подвергнется нападению, при условии что Криангсак займет определенную позицию, выступит с протестом против вторжения, и предоставит убежище отступавшим войскам Камбоджи и десяткам тысяч беженцев. Криангсак не был столь же сообразителен, как Кукрит. Он пришел к власти, потому что являлся главнокомандующим армии Таиланда. Он переживал по поводу последствий конфликта в Камбодже и сделал все свои ставки на Китай. Когда в ноябре 1978 года, еще до вьетнамского вторжения в Камбоджу, Дэн Сяопин посетил Бангкок, Куала-Лумпур и Сингапур, Криангсак оказал ему самый теплый прием. Как я сказал Дэн Сяопину в машине по пути в аэропорт, после переговоров в Сингапуре, Криангсак четко высказал этим свою позицию, тем самым, оказавшись на линии огня. Если бы Китай позволил Вьетнаму свободно хозяйничать в Камбодже, Таиланд оказался бы под угрозой. Дэн Сяопин помрачнел, когда я описал ему последствия возможного изменения позиции Таиланда, полагая, что в этом случае Советский Союз добился бы господства в Юго-Восточной Азии.

Преемником Криангсака был генерал Прем Тинсуланонда (Prem Tinsulanonda). Он был холост, являлся человеком исключительной честности и возглавлял правительство, в основном чистое от коррупции. В течение восьми лет его пребывания на посту премьер-министра (1980–1988 годы) Таиланд процветал, экономика, несмотря на войну в Камбодже, продолжала развиваться. Он был уравновешенным, надежным лидером, проводившим последовательную политику, человеком немногословным, не ученым, а практиком. Прем пользовался доверием короля. Он не так хорошо говорил по-английски как Кукрит, но у него было более развито стратегическое мышление, а его опрятная одежда и хорошие манеры отражали его дисциплинированный, воздержанный, почти аскетичный образ жизни. Наши личные отношения с ним сложились хорошо. Время от времени он серьезно и пристально смотрел на меня и говорил: «Я согласен с Вами. Вы – друг Таиланда».

Министр иностранных дел его правительства Сиддхи Саветсила (Siddhi Savetsila) был маршалом авиации, получившим степень мастера в Массачусетском технологическом институте (МИТ – Massachusetts Institute of Technology). (Руководители военно-воздушных сил Таиланда были обычно весьма образованными людьми). Но у Сиддхи была не только хорошая голова. Способный и твердый человек, он обладал сильным характером и настойчивостью в достижении цели. Он был потомком тайцев и европейцев, со смешанными, евроазиатскими чертами лица, но воспринимался тайцами, как преданный таец. Он знал, что вьетнамцы – очень коварны, но умел разгадать каждый их маневр. Без Према на должности премьер-министра и Сиддхи на должности министра иностранных дел мы не смогли бы так успешно сотрудничать в том, чтобы ограничить действия Вьетнама в Камбодже. Эти два человека были членами хорошей команды, которая сумела укрепить безопасность и наладить экономическое развитие Таиланда. Не будь их, вьетнамцы могли бы добиться успеха в манипулировании правительством Таиланда.

Когда в августе 1988 года генерал Чатичай Чунхаван (Chatichai Choonhavan) стал премьер-министром Таиланда, он заявил о намерении превратить Индокитай из поля сражения в рынок. Сиддхи остался министром иностранных дел, но его положение вскоре стало шатким. Чатичай неоднократно публично противоречил ему, пока Сиддхи не ушел в отставку. Играя на стремлении Чатичая обеспечить участие деловых людей Таиланда в реконструкции Вьетнама, вьетнамцы продолжали оставаться в Камбодже, затягивая Парижские мирные переговоры, на протяжении еще трех лет, до 1991 года.

Когда Чатичай был министром иностранных дел в правительстве Кукрита, он однажды сказал мне, что, в свой избирательный округ, расположенный в сельской местности на северо-востоке Таиланда, он обычно ездил на мощном и дорогом «Порше» (Porsche). Когда я поинтересовался, почему он так поступал, Чатичай ответил, что, приедь он в обычной машине, крестьяне не поверили бы, что он мог им чем-то помочь. Когда же он приезжал на «Порше», они знали, что он – богатый человек и располагал средствами помочь им. Он не рассказал мне о том, что, как я узнал из газет, старейшины деревень часто получали от кандидата деньги за «голоса» жителей деревни.

Чатичай был человеком вальяжным. В 60-ых годах он оказался замешан в военном перевороте, после чего его отослали в Аргентину, а затем в Швейцарию, где у него была вилла. Он годами жил в Европе, разъезжая на спортивных автомобилях и наслаждаясь жизнью. В тот период, когда он был премьер-министром Таиланда, его правительство имело репутацию наиболее коррумпированного в истории страны. Взяточничество в Таиланде было в порядке вещей. Только в середине 90-ых годов, по мере увеличения численности образованного среднего класса, в Таиланде стали выражать обеспокоенность по поводу коррупции. Огромные суммы денег были необходимы для проведения избирательных компаний. Партийные лидеры должны были финансировать поддерживавших их кандидатов, но после выборов и партийные лидеры, и члены парламента должны были вернуть потраченные средства. Такова была «денежная» политика в Таиланде. В Японии расходы на ведение избирательной кампании оплачивались с помощью предоставления строительных контрактов. А в Таиланде каждый контракт должен был приносить комиссионные, иначе просто не было бы средств для участия в следующих выборах.

Во время моего следующего визита, в январе 1998 года, премьер-министр Чуан Ликпай (Chuan Leekpai), являвшийся до того заместителем премьер-министра и министром финансов, продемонстрировали свое понимание необходимости совместной работы с МВФ для восстановления доверия к Таиланду. К 1999 году репутацию Таиланда среди международных инвесторов и МВФ удалось улучшить.