Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый» - Ли Куан Ю - Страница 78

Эта встреча, тем не менее, помогла восстановить некоторые личные контакты. Он также попросил меня о помощи в развитии туристского курорта Ланкави (Langkawi), острова у побережья штата Кедах (Kedah), предоставив взамен нашей авиакомпании «Сингапур эйрлайнз» право возить туда пассажиров. «Сингапур эйрлайнз» попыталась предложить трехдневный тур в Ланкави в Японии и Австралии, но без особого успеха. Я сказал ему, что Ланкави не мог конкурировать с Пинангом и островом Пхукет (Phuket) в Таиланде, расположенными неподалеку, потому что курорт не располагал необходимой инфраструктурой. Он попросил меня обсудить эту проблему с Даимом.

Даим Заинуддин являлся его близким помощником и старым другом, выходцем из его родного штата Кедах. Он быстро соображал, хорошо считал, был человеком решительным и преуспевал еще до того, как стал министром финансов. В качестве министра финансов Даим начал приватизацию государственных предприятий. Без его активного участия переход Малайзии к рыночной экономике не был бы таким широким и успешным. Даим был проницательным и искушенным бизнесменом, он держал свое слово.

Перед тем как я ушел в отставку с поста премьер-министра в 1990 году, я решил довести до конца решение некоторых проблем, чтобы не оставлять их тому, кто сменит меня на этом посту. Торговцы наркотиками, прибывавшие в Сингапур на поездах «Малайан рэйлвэй» из Джохор-Бару, выбрасывали пакеты с наркотиками из окон поездов своим сообщникам, ожидавшим в заранее условленных местах. Поэтому в 1989 году я сказал Махатхиру, что мы намереваемся перенести нашу таможню и пункт иммиграционного контроля со станции Танджонг-Пагар, на юге, к станции Вудлэндс на нашей стороне Каузвэй, чтобы производить проверку пассажиров непосредственно при въезде в страну. Я предполагал, что когда работы по переносу таможни будут завершены, пассажиры будут выходить из поезда в Вудлэндс, пересаживаться в наши автобусы, такси или поезда городской транспортной системы. Малайзия была бы недовольна таким шагом, ибо по закону земля, принадлежавшая железной дороге, в случае прекращения железнодорожного сообщения, должна была быть возвращена Сингапуру. Поэтому я предложил Махатхиру участие в совместном проекте по перепрофилированию использования участков земли, ранее принадлежавших железной дороге. Махатхир поручил Даиму Зайнуддину договориться со мной об условиях участия Малайзии в проекте. После нескольких месяцев переговоров мы, наконец, договорились о совместном использования трех основных участков земли в Танджонг-Пагаре, Кранчжи (Kranji) и Вудлэндс. Доля Малайзии в проекте составляла бы 60 %, Сингапура – 40 %. Протокол о намерениях был подписан 27 ноября 1990 года – за день до моего ухода в отставку. Как оказалось, я не преуспел в том, чтобы передать свой пост Го Чок Тонгу без застарелых проблем. Через три года после подписания соглашения Даим написал мне, что Махатхир считал, что соглашение было несправедливым, поскольку оно не включало в себя участок земли, принадлежавший железной дороге в Букит-Тимахе. Я ответил ему, что соглашение было справедливым, потому что доля Малайзии в проекте по освоению трех участков земли составляла 60 %, а не 50 %. Это была сделка, заключенная между мною и им, и премьер-министру Го Чок Тонгу было бы сложно вновь возвращаться к этому вопросу.

И до того, как мы вошли в состав Малайзии, и во время нашего пребывания в составе федерации, и после нашего отделения, – малазийцы всегда предпринимали шаг за шагом, чтобы ограничить доступ Сингапура к своей экономике. Они вводили налоги, принимали законы и правила, которые уменьшали либо вообще запрещали использование наших портов, аэропортов и других услуг, особенно финансовых. Они требовали от своих банков не обращаться за получением кредитов к иностранным банкам, расположенным в Сингапуре, а использовать те иностранные банки, которые имели филиалы либо в Куала-Лумпуре, либо в Лабуане (Labuan) – «налоговом рае», который они создали на острове у побережья штата Сабах. Так они заставляли Сингапур постоянно повышать свою конкурентоспособность.

Начиная с 1990 года, я воздерживался от официальных контактов с правительствами всех стран АСЕАН, включая Малайзию, чтобы не переходить дорогу премьер-министру Го Чок Тонгу. К сожалению, в январе 1997 года, во время судебного разбирательства по делу о клевете, я сказал под присягой, что Джохор-Бару был «печально известен перестрелками, грабежами и угонами автомобилей». Когда это заявление было публично обнародовано в Малайзии ответчиком, сбежавшим в Джохор, оно произвело там фурор.

Рассерженное правительство Малайзии потребовало опровержения и извинений. Я извинился. Это их не удовлетворило, и они потребовали, чтобы мое заявление было изъято из документов суда. Я не видел никакого резона отказать им в этом, – я сам проявил неосторожность и был наказан за это. Я подписал заявление, в котором снова повторил свои извинения и заявил, что я дал указания своему адвокату «изъять все оскорбительные выражения из судебного отчета». Члены правительства Малайзии собрались на заседание и огласили, что принимают мои извинения. Тем не менее, мы заметили, что они прекратили все двухсторонние контакты и фактически заморозили все связи между странами. Махатхир также заявил, что Сингапур всегда создавал трудности в отношениях и привел, в качестве примера, разногласия по поводу земли, принадлежавшей железной дороге. Шквал протестов и обвинений продолжался на протяжении нескольких месяцев и, как и в прошлом, достиг своего апогея в угрозах прекратить поставки воды в Сингапур.

Начиная с 1992 года, наши таможенные и иммиграционные власти проводили консультации и переговоры с «Малайан рэйлвэй», иммиграционными и таможенными службами Малайзии о перемещении железнодорожной линии, с тем, чтобы она проходила через наш таможенный, пограничный и карантинный пост в Вудлэндс. В апреле 1992 года премьер-министр Махатхир подтвердил в своем письме премьер-министру Го Чок Тонгу: «Фактически, мы считаем, что для обеих стран было бы более удобно, если бы у нас был совместный контрольный пункт в Вудлэндс». Тем не менее, в 1997 году мы вновь получили от малазийцев заявление о том, что они хотели оставить контрольный пост в Танджонг-Пагаре.

В июле 1997 года Сингапур ответил, что малазийцы не могли больше оставаться в Танджонг-Пагаре, потому что это создавало серьезные проблемы для обеих стран. Фактически, пересекавшие границу пассажиры оформлялись пограничными властями как въехавшие на территорию Малайзии до того, как они покидали Сингапур. Кроме того, действия официальных лиц Малайзии, проверявших пассажиров на нашей территории в отсутствие официальных лиц Сингапура, которые давали бы им полномочия для совершения этих действий, не имели юридической силы.

В июле 1998 года, в ходе экстренных переговоров, официальные лица министерства иностранных дел Малайзии впервые заявили, что Малайзия имела юридическое право осуществления таможенного и иммиграционного контроля в Танджонг-Пагаре. Мы дали им три месяца на то, чтобы предоставить нам для рассмотрения свои юридические аргументы в письменной форме. Когда подошел срок, они попросили продлить его до декабря 1998 года.

Своими публичными комментариями, сделанными во время пребывания в Намибии, премьер-министр Махатхир не сделал ситуацию легче. Журналисты из Малайзии предъявили ему более ранние письма и документы, которые официальные лица Малайзии направляли в адрес официальных лиц Сингапура, соглашаясь, что пункт контроля Малайзии будет перемещен в Вудлэндс. Махатхир ответил, упомянув Протокол о намерениях: «По нашему мнению, для заключения международного соглашения недостаточно, чтобы оно было подписано только двумя официальными лицами. Такое соглашение должно быть одобрено главами правительств и ратифицировано правительствами и парламентом». (Так сообщалось в малайских газетах от 28 июля 1998 года). Это была довольно необычная трактовка закона. Махатхир также добавил, что Малайзия не станет переносить пункт контроля из Танджонг-Пагара в Вудлэндс, заявив что «это наша позиция, и мы с нее не сойдем». (После того как эта дискуссия стала публичной, министр иностранных дел Сингапура Джаякумар, выступая в парламенте в июле 1998 года, обнародовал обмен корреспонденцией, происходивший между двумя правительствами).