Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе - Куллини Джон - Страница 19

Исследования, проведенные Блюмером, Сандерсом и их сотрудниками, свидетельствуют об удивительной склонности соединений РАП проникать в донную среду. Как было установлено, обычно они доходят до глубины 10 метров, но при штормовых волнах и бурном море могут проникнуть гораздо глубже. После аварии, случившейся в феврале 1970 года с танкером «Эрроу» во время шторма в заливе Чедабукто в Новой Шотландии, капельки нефти были обнаружены на глубине 80 метров. Через несколько недель после катастрофы нефтяная эмульсия с танкера «Эрроу» распространилась от устья залива в сторону моря полосой 10 километров в ширину и 70 километров в длину.

РАП не только лучше, чем другие фракции нефти, растворяются в морской воде, но они, кроме того, прилипают к крошечным плавающим частичкам, существующим в естественном состоянии в бессчетных количествах, наподобие облаков пыли в воздухе. Возможно, что главным образом через посредство вот этих загрязненных частиц токсические ароматические вещества и переносятся на дно. Таким образом, дождь почти невидимых смертоносных веществ аккумулируется над дном вблизи места возникновения нефтяного пятна, быстро распространяясь во все стороны. Д-р Блюмер проследил распространение нефти по морскому дну на пространстве более 20 квадратных километров после утечки нефти в заливе Баззардс у побережья штата Массачусетс, которая характеризовалась в промышленных сообщениях как «небольшая». Ядовитая волна, продвигаясь вдоль дна, оставила после себя очень мало живого; гибель червей, моллюсков, донных креветок, актиний и других организмов, не умеющих быстро уходить от опасности, достигла огромных размеров.

Есть еще одно последствие, которое затрагивает через пищевые цепи и человека. Медленно исчезающий привкус нефти заставляет с новым чувством формулировать проблему общественного здоровья. Человеку угрожает рак, агентами которого являются соединения, известные под названием полициклические ароматические углеводороды (ПАУ) и обладающие очень высоким молекулярным весом. Представляя собой тяжелые молекулы, состоящие из многочисленных связанных ароматических колец, соединения ПАУ имеют крайне высокие точки кипения и поэтому их способность испаряться с нефтяной пленки ничтожно мала. Они образуют большую фракцию вездесущих мазутных комков, продолжающих плавать или прибиваемых к пляжам через много месяцев после утечки нефти. Соединения ПАУ также быстро достигают дна, где они сохраняются в отложениях в течение многих лет. В отличие от легких ароматических веществ, ПАУ не очень токсичны; они постепенно накапливаются в тканях и органах морских организмов, получающих их вместе с пищей и в процессе дыхания. Ракообразные аккумулируют в своем теле особенно много ПАУ. Таким путем даже в тех районах, где после утечки нефти исчезла всякая жизнь, эти долговечные химические вещества включаются в пищевые цепи. Когда жизнь начинает возвращаться, ПАУ прежде всего попадают в организмы донных животных, затем по очереди переходят в организмы различных хищников и, наконец, через определенные виды съедобных морских животных — к человеку.

К счастью, ПАУ — не главные компоненты сырой нефти. Однако, как явствует из исследования, проведенного Скриппсовским океанографическим институтом, пятно такой нефти объемом 11 миллионов литров (3 миллиона галлонов) содержит 45–90 килограммов известных канцерогенных веществ, попадающих в морскую среду. Сюда не входят многие специфические соединения ПАУ, не проверенные на канцерогенность. Даже эти неполные оценки вызывают тревогу в свете современных медицинских теорий, согласно которым для сильнодействующих канцерогенов не существует порога безопасности. Этиологические данные показывают, что длительное воздействие небольших количеств этих веществ вызывает рак.

Морские организмы — фильтраторы, такие, как устрицы, гребешки и некоторые виды рыб, — быстро накапливают в себе токсичные продукты распада нефти, образуя самый вероятный путь для прямого воздействия разлитой в море нефти на здоровье людей. Проблема влияния нефти на вкус морских продуктов получила название "tainting", означающее «порча», «загнивание», «болезнь в скрытом состоянии». В случае с устрицами и другими съедобными двустворчатыми моллюсками положение стало критическим. Каждый из таких организмов профильтровывает до 300 литров морской воды в день, и даже незначительная концентрация нефти в окружающем их море теоретически может увеличиться более чем в 20 000 раз в теле животных и значительное время поддерживаться на таком высоком уровне.

Заболевают и сами моллюски. В 1971 году нефтяное пятно возникло в заливе Пенобскот, около Сиерспорта в штате Мэн. Его появление вызвало почти немедленную гибель двустворчатых моллюсков. Затем, в 1974 году, исследования, выполненные биологами из отдела морских и прибрежных рыбных промыслов (штат Мэн), показали, что у многих из тех моллюсков, которые выжили после воздействия на них нефти, в гонаде возникают опухоли. Последние имеют злокачественную природу. Запрет на лов моллюсков в широком районе вокруг Сиерспорта все еще остается в силе.

На континентальном шельфе Новой Англии особую тревогу вызывает вопрос о будущей судьбе омаров. Чрезмерный вылов и гибель омаров в ловушках-привидениях ставит промысел омаров под удар, нефтяная же эпопея может покончить с ним вообще.

Недавние опыты показали, что, как это ни странно, омаров привлекают некоторые фракции нефти. Растворимые циклические соединения с ветвистой цепью (ЦСВ) и ароматические углеводороды привлекали омаров при концентрациях меньше чем 60 частей на миллиард частей воды. Омары в лабораторных резервуарах с жадностью поедали полоски бумаги, пропитанные керосином, который представляет собой смесь углеводородов, богатых ЦСВ. Дальнейшие наблюдения показали, что какие-то неидентифицированные компоненты одного из видов сырой нефти нарушают чувство обоняния омаров. Влияние загрязнений на поведение водных животных представляет собой новую область исследования, и ученые начинают понимать, что они делают лишь первые шаги в этом направлении. Придется выполнить еще много экспериментов с различными видами сырой нефти и разными ее фракциями, прежде чем можно будет точно предсказать, какое влияние оказывают на природные популяции утечки нефти и слив ее в море с судов. Однако похоже на то, что, пока исследования будут разворачиваться, нефтяная промышленность намного опередит их в своем воздействии на объект этих исследований.

Предполагаемый нефтеносный участок на банке Джорджес лежит в зоне, через которую проходит большая часть главных миграционных путей омаров от кромки шельфа к Лонг-Айленду (штат Коннектикут), Род-Айленду и заливу Массачусетс. Крупное месторождение нефти в этом районе потребует установки десятков платформ для обслуживания многочисленных буровых скважин. Мало-мальски крупная авария, если она произойдет, нанесет рыбным промыслам ущерб, размеры которого сейчас трудно предсказать, но даже обычные операции на нефтеносном участке могут нести в себе угрозу для мигрирующих омаров. Данные, полученные Береговой службой, указывают, что при максимальной эксплуатации крупного участка неизбежны небольшие утечки нефти, в результате которых в год теряется 378000 литров (100000 галлонов) нефти. Еще больше нефти может попасть в море за счет сепараторных установок, отделяющих нефть от воды. Содержание нефти в таких сливах зависит от количества морской воды, попавшей в нефть при подводном бурении.

Еще одним, потенциально гораздо более крупным источником загрязнения, связанного с морским нефтепромыслом, станет использование танкеров и барж для транспортировки нефти вместо нефтепровода. Обслуживающие крупное месторождение суда могут ежедневно сливать 8000 литров (2100 галлонов) водяного балласта в море.

Представьте себе мигрирующего омара, приближающегося к невидимой стене, высящейся над темным морским дном. Эта стена — неровная, разреженная химическая завеса длиной свыше 200 километров с торчащими через определенные промежутки буровыми вышками, напоминающими сторожевые башни на враждебной границе. Омары остановятся, направятся в другую сторону или же останутся, привлеченные запахом нефти. Смертельно отравленными окажутся лишь немногие из них, но под воздействием этого наркоза сотни тысяч животных могут остаться на месте, впервые в своей долгой истории не выполнив своей коллективной миссии на нерестилище. Даже короткая задержка может сорвать сложный ритм нереста, что роковым образом повлияет на численность личинок.