Страшная история - Янссон Туве Марика - Страница 2

— Нет!

Хомса заметил сияние далеко на болоте, «Это не Призрачная Повозка» а маленькое квадратное окошечко».

Вперед! — приказал сам себе Хомса. — Но иди, а не беги.

Это был круглый дом, возможно в нем жили мюмлы или кто-то еще. Хомса постучался, но никто ему не открыл. Тогда он сам открыл дверь и вошел.

В доме было тепло и уютно. На окне стояла лампа, и ночь за окном казалась угольно-черной. Где-то тикали часы, а на большом платяном шкафу, на животе лежала маленькая мюмла и смотрела на Хомсу.

— Привет, — сказал Хомса. — В последнюю минуту я спасся от болотных змей.

Маленькая мюмла промолчала и критически осмотрела Хомсу. Потом она заговорила:

— Я — Мю. Я видела тебя раньше. Ты стерег толстого маленького хомсу, что-то бормотал себе под нос и размахивал своими ручонками. Ха-ха!

— Ничего ты не понимаешь! — ответил Хомса. — Почему ты сидишь на шкафу? Это же глупо.

— Для некоторых людей, — малышка Мю говорила, растягивая слова. — Для некоторых людей — глупо. Для меня — это надежда. Спасение,

Она свесилась со шкафа и прошептала:

— В соседней комнате полно болотных змей.

— Как? — переспросил Хомса.

— Отсюда я вижу, как они замерли у двери, — продолжала малышка Мю. — Они ждут. Лучше не шевелись. Иначе они рванутся вперед и проползут сюда под дверью.

— Но это неправда, — возразил Хомса, чувствуя ком в горле. — Болотных змей не существует. Я придумал их.

— Ты? — надменно спросила малышка Мю. — Ты такой неприятный ребенок. Ты тот, кто вырос в шерстяных одеялах, придумал их?

— Не знаю, — прошептал Хомса. Он чуть успокоился. — Я не знаю…

— Моя бабушка всю жизнь росла с болотными змеями, — заявила малышка Мю. — Она сейчас в соседней комнате, а, может, же ушла. Она тоже большая и зеленая, только усы у нее растут лишь на одной половине лица. Ты лучше пододвинь ковер к той двери. Может это и поможет, хотя я не уверена.

Сердце Хомсы учащенно забилось. Он едва смог своими маленькими ручонками передвинуть ковер. Часы где-то в глубине дома стали тикать чуть медленнее.

— Слышишь, как сползаются змеи? — спросила малышка Мю. — Они будут собираться и собираться, пока их не набьется столько, что рухнет дверь. А тогда они до тебя доберутся.

— Пусти меня на шкаф! — закричал Хомса.

— Извини, тут нет места, — ответила малышка Мю.

В дверь, ведущую на улицу, постучали.

— Смешно, — продолжала малышка Мю, тяжело вздохнув, — смешно, что они стучатся в дверь, когда могут просто вломиться…

Хомса бросился к шкафу и попытался залезть на него.

— Мю! Кто-то пришел! — донесся голос из соседней комнаты.

— Я слышу, слышу, слышу, — ответила малышка Мю. — Это бабушка, — пояснила она Хомсе. — Странно, что она еще может говорить.

Хомса подскочил к двери в гостиную. Та стала медленно открываться. С диким криком Хомса нырнул под диван.

— Мю, — спросила бабушка, — разве я не сказала тебе, что надо подойти и открыть дверь? А почему ты сбила ковер? Почему мне не дают поспать?

Она была очень старой — сердитая старая бабушка в большой белой ночной рубашке. Она подошла к двери и, открыв ее, сказала:

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, — ответил папочка Хомсы. — Мне очень жаль, что я побеспокоил вас в такой поздний час. Но я хотел бы узнать: вы не видели моего мальчика?

— Он под диваном, — ответила малышка Мю.

— Можешь вылезать, — сказал папочка Хомсы.

— Под диваном, — устало повторила бабушка. — Конечно, это хорошо, когда к моей маленькой внучке, малышке Мю, приходят в гости. Она, конечно, может приводить поиграть своих друзей, но играть надо днем, а не ночью.

— Извините, — быстро сказал папа. В следующий раз мой сын придет утром.

Хомса вылез из-под дивана. Он даже не взглянул на Мю и ее бабушку, а стремглав выскочил на улицу в темноту.

Потом папа с Хомсой пошли домой. Папа молчал, а Хомса был готов расплакаться.

— Папочка, — заговорил он. — Эта девчонка, ты не поверишь… я никогда туда не вернусь, даже через тысячу лет. Она обманула меня. Она рассказала мне такую страшную историю! Меня тошнит от ее вранья!

— Понимаю, — ответил папа, утешая Хомсу. — Это очень неприятно.

А когда они пришли домой, то съели все сладкое, оставшееся после обеда.