Маньяк по вызову - Яковлева Елена Викторовна - Страница 21

Мы все — на даче поэта-песенника осталась только голая Лиза, — точно огнепоклонники, завороженно уставились на жадные языки пламени, лизавшие вагончик. Суетилась одна Нинон, встревоженно восклицавшая:

— Да ведь так весь поселок выгорит! Нужно в пожарку звонить.

А меня беспокоило другое: где сейчас сами строители, неужто в вагончике?

Только я так подумала, как из брызжущего искрами пожарища вырвалась горящая фигура. Полыхающий человек упал на землю и стал кататься. Мы стояли, не в силах сдвинуться с места, только Ксюша не растерялась — схватила кусок валявшегося возле дома брезента и, подбежав, накрыла им заживо горевшего человека. Потом повернула к нам искаженное гримасой отчаяния лицо и зло выкрикнула:

— Ну что стоите как истуканы, «Скорая» нужна, разве не видите?

Поэт-песенник начал хлопать себя по карманам в поисках телефона, который ему не понадобился, потому что совсем рядом раздался вой пожарной сирены. Мы не успели ничего сообразить, а пожарные уже разматывали свои шланги, бесцеремонно отпихивая нас в сторону. Потом подъехала «неотложка». Молоденькая докторша приподняла кусок брезента, глянула на лежащего под ним человека, поморщилась и скомандовала:

— Живо носилки!

На этот раз Широкорядов и Ленчик не растерялись — помогли погрузить пострадавшего в машину, только глаза у них при этом были совершенно ошалелые.

— В вагончике еще был кто-нибудь? — спросил один из пожарных, видимо, главный.

Ответила Нинон, в очках которой отражались языки пламени:

— Там… Там жили рабочие, они отделывали дачу, трое… то есть двое со вчерашнего дня. Один обгорел, а где второй…

— Вы хозяйка? — сурово уточнил пожарный.

— Н-нет, н-нет, — замотала головой Нинон, — хозяин здесь не живет, дача ведь не достроена. Приезжает иногда.

— Фамилия? — Пожарный достал блокнот.

— Я не знаю…

— А кто знает? — не унимался любознательный пожарный.

— Понятия не имею, — буркнула Нинон и потихоньку отошла в сторону. Пожар погасили довольно быстро, но от вагончика практически ничего не осталось, если не считать хлам, в котором тлели угольки, готовые в любой момент разгореться. Время от времени пожарные поливали их из шлангов, и тогда они шипели, как змеи в террариуме.

— Ну что, есть там кто-нибудь? — крикнул главный пожарный.

Тот, что поливал из шланга угли, глухо ответил:

— Сейчас ничего не разглядишь. Остынет — может, кого и откопают.

— Кошмар, — прошептала в двух шагах от меня Нинон. Галдящие, как галки, «чернобурки» окружили Ксюшу, которая повела их со двора, точно утка свой выводок. Широкорядов и Ленчик все еще тупо смотрели на мерцающую кучу углей.

Я покосилась на Нинон. Помнится, кое-кто обещал мне спокойный отдых на лоне природы.

Глава 14

Меня тормошила Нинон и делала это достаточно бесцеремонно.

Я перевернулась на правый бок и недовольно промычала:

— Ну что еще?

— От второго шабашника остались одни головешки! — выпалила Нинон. — Их кочергой выковыривали, как золу из печки.

— Умеешь же ты поднять настроение с утра пораньше, — вздохнула я и подняла голову с подушки.

— По пожарищу бродят милиционеры, — как ни в чем не бывало продолжала Нинон, — а среди них особо важный следователь…

Интонации, с которыми Нинон сообщила последнюю новость, показались мне подозрительными, и я невольно напряглась:

— Ну и что?

— Как что? — удивилась Нинон. — Это значит, что когда они вдоволь вымажутся в саже, то пожалуют к нам — снимать очередные показания.

— Какие еще показания? — С утра я не очень хорошо соображаю.

— Обыкновенные, свидетельские, — резонно рассудила Нинон, — мы же там были во время пожара. А поскольку погибли люди, будет расследование. Это в любом случае. Кроме того, нельзя забывать, что один из этих шабашников подозревается в убийстве Остроглазовой, а значит, интерес к пожару будет двойной…

— Ну ты даешь, — покачала я головой, — тебе бы самой в сыщики податься.

Нинон не обратила внимания на мой комплимент:

— Ты лучше вставай. Нужно позавтракать, пока они не явились, а то потом начнется… ассамблея.

Нинон отправилась на кухню греметь кастрюльками, а я уныло подумала, что мне ужасно не хочется встречаться с мужчиной моих несбывшихся снов и, как нарочно, этой встречи мне не избежать. Это значит, что мне придется снова лицедействовать, изображая полнейшее равнодушие, когда хочется рвать и метать. Может, мне все-таки вернуться в Москву? Впрочем, это вряд ли поможет, поскольку и там я останусь свидетельницей.

В очередной раз осознав горечь собственной участи, я позволила себе немного всплакнуть, потом припудрила покрасневший нос перед зеркалом и спустилась вниз.

Хоть близорукая Нинон и была без очков, это не помешало ей заметить произошедшую во мне перемену.

— Что это с твоими глазами? — бдительно осведомилась она. Я усиленно заморгала:

— С глазами?.. А, это мне в глаз мошка какая-то залетела…

Сказала и только потом вспомнила, что на «мошку» я уже, кажется, однажды ссылалась.

— Понятно, — изрекла Нинон, но, судя по ее голосу, она мне ни капельки не поверила. Ах, как обидно, что мне приходится врать подруге юности из-за какого-то кобеля.

Позавтракать, как и предполагала Нинон, мы все-таки не успели. Только мы принялись за трапезу, как я увидела в окно направляющуюся к дому процессию, которую и на этот раз возглавлял следователь Генпрокуратуры.

— Идут, — бросила я коротко.

— Ну и хрен с ними, — зло сказала Нинон, нервно запихивая в рот бутерброд с ветчиной.

Я отодвинула от себя тарелку: даже если бы я и чувствовала до этого аппетит, он бы у меня все равно пропал.

— Можно? — послышалось с террасы.

— Сначала приперлись, а потом спрашивают, — раздраженно пробурчала Нинон с набитым ртом. Эта недовольная тирада предназначалась исключительно мне. Громко же она сказала:

— Входите, входите!

— Опять мы не вовремя, — сокрушенно молвил мужчина моих несбывшихся снов, входя на кухню.

— А вы по-другому не умеете, — желчно заметила я, поймала на себе настороженный взгляд Нинон и поправилась:

— Ничего страшного, мы уже привыкли.

— Ну тогда, может, я попозже… — смутился мой коварный любовник.

— Нет уж, давайте сейчас, — сурово молвила Нинон, прожевав бутерброд, — чтобы у нас хотя бы остаток дня прошел спокойно. — И решительно взяла быка за рога:

— Вы ведь собираетесь спрашивать нас про ночной пожар?

— И про пожар тоже, — ответствовал Андрей, так и не дождавшись, когда сама хозяйка окажет ему любезность, предложив присесть. Зря рассчитывал — Нинон была не в том настроении. Что до меня, то, будь моя воля, я бы его вообще на пушечный выстрел не подпустила. Впрочем, он сел без приглашения.

Нинон отхлебнула глоток кофе из чашки и дернула плечом:

— А что тут рассказывать? На этот раз нас было много, так что мы не самые главные свидетели. Когда прибежали, вагончик вовсю полыхал. Минут через десять приехала пожарная машина… Да, перед этим из вагончика успел выскочить горящий человек, он жив?

— К сожалению, нет, — тихо отозвался Андрей, — у него был слишком обширный ожог, не совместимый с жизнью. Умер от шока, не приходя в сознание.

— Ужас, — охнула Нинон, — да что у нас тут творится? То убийства, то несчастья…

— Да, — согласился Андрей, — не повезло вам с летним отдыхом, — и одарил меня долгим взглядом.

Я демонстративно отвернулась и уставилась в окно, хотя рассматривать там особенно было нечего. Если только спины двух милиционеров, сопровождавших нашего «особо важного». Они почему-то не стали входить в дом и теперь молча курили на ступеньках террасы.

— И все-таки я попросил бы вас рассказать о пожаре поподробнее, — настаивал мужчина моих несбывшихся снов.

— Да что рассказывать-то! — Ниной всплеснула руками. — Что там можно было увидеть? Вагончик пылал, доски трещали, искры сыпались… Форменный кошмар, и только. Я потом, считай, всю ночь не спала.