Слуги Вонков - Вэнс Джек Холбрук - Страница 10

— Я еще не знаю. Должен же я где-нибудь жить. Почему бы и не в Кате?

— Для чужестранца это не так уж просто. Самое сложное, это найти связи в одном из дворцов.

— Странно, что это говоришь ты. Цветок Ката заявила, что ее отец с благодарностью пригласит нас во Дворец Голубых Йадов.

— Конечно, он окажет вам вежливый и достойный прием, но поселиться во дворце вам удастся так же и с такой же гарантией, как и на дне Драшады, если бы какая-нибудь рыбка пригласила вас туда погостить.

— Ну, а все-таки, что мне могло бы в этом помешать?

— Ну во-первых, никто не захочет, чтобы из него делали дурака. Положение — это в жизни все. Но что может кочевник знать о положении в обществе?!

Рейт на это ничего не ответил.

— Жизнь Кавалера сопровождают тысячи вещей, — продолжал Дордолио. — В Академии нас учили формам обращения, постановке речи и обходительности, в чем я, к сожалению, не особенно блистал. Мы изучали фехтование, теорию и практику дуэлей, генеалогию и геральдику, а также украшение одежды и сотни других вещей. Возможно, ты считаешь все это несущественным или утрированным?

— Тривиальным. Это было бы подходящим словом, — вставил Анахо.

Рейт ожидал холодного ответа, но Дордолио лишь безразлично пожал плечами.

— А что, твоя жизнь более значительна? Или этого купца? Фехтовальщика? Не забывай, что йао — это раса пессимистов. Эвайлия — это постоянная угроза. Возможно, мы еще более мрачные, чем кажемся. Мы видим всю незначительность существования, но именно поэтому совершенно умышленно раздуваем малейшие искры жизненной силы, пытаемся из всего происходящего взять самое лучшее лишь потому, что живем формами. Тривиальность? Упадничество? Но кто может жить лучше?

— Все это прекрасно, — ответил Рейт, — но почему же обязательно надо биться в пессимизме? Почему бы не расширить горизонт? Мне кажется, что вы воспринимаете разрушение ваших собственных городов с удивительным равнодушием. Месть — это. конечно, не самая благородная реакция. Но бездеятельная подчиненность судьбе — это намного хуже.

— Ба! Как варвар вообще может понять несчастье со всеми его последствиями? Многие отчаявшиеся находили выход в Эвайлии. Несчастье стоило нашей стране больших усилий. Для других цепей не хватало энергии. Если бы ты принадлежал к более высокой касте, я должен был бы вырвать из твоей груди сердце, так как такое обвинение — невиданная наглость!

Рейт засмеялся.

— Хорошо, что моя низкая каста меня от этого оберегает! Но теперь я хочу задать тебе другой вопрос: Что такое Эвайлия? Дордолио всплеснул руками.

— Потеря памяти… и быть при этом еще и варваром…. Нет. я не могу с тобой разговаривать. Спроси-ка лучше этого дирдир-чеповека. У него достаточно познаний.

И он сердито удалился.

— Почему он так обиделся? — спросил Рейт.

— Ему стыдно, — предположил Анахо- Йао настолько же восприимчивы к стыду, как глаз к песчинке. Таинственные враги разрушают их города. Они считают, что это сделали дирдиры, но громко они говорить об этом не могут, и поэтому у них остается только беспомощная злость. Да еще и стыд. И это делает их приверженцами Эвайлии.

— Но что же это все-таки такое?

— Убийство. Каждый, кто испытывает чувство стыда, убивает столько людей, сколько он в состоянии убить, независимо от пола, возраста, степени родства. Если он никого больше убить не может, он покоряется и впадает в апатию. Его ждет ужасное наказание, и оно очень драматично. Но весь народ празднует это наказание и стремится на место казни. Такая казнь имеет определенный стиль, а именно: создается впечатление, что жертва наслаждается позором и болью. Такая традиция во многом определяет жизнь Ката, На этом основании дирдиры считают всех полулюдей сумасшедшими.

— Значит, предпринимая поездку в Кат, мы рискуем быть там убитыми. — проворчал Рейт.

— Риск ограничен, а в нормальных условиях он вообще не ставится под вопрос… — Он глянул на палубу. — Однако мне кажется, что время уже позднее,

Он пожелал Рейту спокойной ночи и отправился спать. Рейт остался на палубе и смотрел на море. После кровавого месива в Пере Кат представлялся ему пристанью спокойствия, цивилизованным островком, на котором ему удалось бы построить свой космический корабль. Но эта надежда становилась все более призрачной.

Кто-то остановился рядом с ним. Это была Хейзари, старшая из двух сестер с ярко-рыжими волосами.

— Кажется, тебя что-то угнетает. Чем ты обеспокоен? — спросила она.

Рейт повернул голову и взглянул прямо на светлый овал ее лица. Оно светилось невинным кокетством. Девушка была действительно восхитительной.

— Почему ты еще не в кровати, как твоя сестра Эдва? — поинтересовался он.

— О, это очень просто. Она тоже еще не в кровати, а сидит с твоим другом Трезом на верхней палубе и дразнит и мучает его. Она намного опаснее меня.

"Бедный Трез", — подумал Рейт.

— И твои родители спокойно к этому относятся? — спросил он.

— А чего им волноваться? Когда они были молодыми, то делали то же самое. Тогда это был их прекрасный мир. теперь же он наш.

— Нравы меняются точно так же, как и времена. Знаешь ли ты это?

— Что с тобой? А какие нравы у твоего народа?

— Слишком многообразные и сложные.

— У обитателей Облачных Островов тоже, — ответила Хейзари и придвинулась к нему поближе — Мы тоже не влюбляемся автоматически. У каждого человека время от времени может быть необычное и странное настроение. Но это же закон природы, ведь правда?

— Насчет этого я спорить не могу, — со смехом сказал Рейт и, последовав закону природы, поцеловал пикантное личико, — Но, дитя мое, мне бы не хотелось вызвать гнев твоего отца. Он великолепный фехтовальщик.

— О, в этом отношении тебе совершенно нечего бояться. Если необходимо его разрешение, — я думаю, что он еще не спит,

— Но я даже не знаю, о чем мне нужно его просить. Ну, а если точно прикинуть…

Оба скользнули вперед и по ступенькам поднялись на верхнюю палубу. Эз висел низко на западе и окрашивал воду в аметистовый цвет. Девушка с ярко-рыжими волосами, пурпурно-красные губы. сказочный корабль в далеком океане — мог ли он от этого отказаться, если бы взамен смог вернуться на Землю? Конечно, он бы вернулся! Но зачем же отказываться от очарования момента?

Он поцеловал девушку уже более страстно, чем прежде. Вдруг из темноты появилась какая-то тень и быстро скрылась. Рейт узнал Юлин-Юлан — Цветок Ката. Очарование пропало. Со смешанным чувством вины он посмотрел ей вслед. Но почему он должен чувствовать себя виновным? Уже давно она дала ему понять, что прежние отношения прекратились. Поэтому Рейт со спокойной душой снова повернулся к девушке с ярко-рыжими волосами.

Глава 4

Наступил безветренный рассвет. На небе, бежевом и светло-сером на горизонте и бледным, серо-голубом в зените, взошло солнце.

На завтрак, как и всегда, подали грубый хлеб, соленую рыбу, маринованные фрукты и горький чай. Все молча ели, и каждый был занят собственными мыслями.

Цветок Ката пришла последней. Она тихонько проскользнула в салон, вежливо улыбнулась, кивнув направо и налево. Ела она, словно во сне. Дордолио встревожено за ней наблюдал.

С палубы в салон вошел капитан.

— День полного штиля. — объявил он. — Вечером будет гроза. А завтра? Не имею ни малейшего представления. Надеюсь, что дождя не будет.

Рейт был немного раздражен, хотя и старался вести себя как обычно. Ведь повода для упреков не было. Сам он ничего не менял. Ведь это Юлин-Юлан изменилась и стала совершенно другой. Собственно. даже во время их самых близких отношений она оставляла часть себя только для себя: особа, разыгрывавшая спектакль одного из множества своих имен. Рейт попытался о ней не думать.

Юлин-Юлан не стала задерживаться в салоне и сразу же. окончив завтрак, вышла на палубу. Дордолио последовал за ней; они облокотились на перила, и девушка принялась ему что-то горячо объяснять. Дордолио теребил свою бороду и только изредка вставлял слово.