Четвертый вектор триады - Белов Юрий - Страница 27

Слог 13

ПОЛЕТ ДРАКОНА

Лэйм

Великие Древние Горы

Поздний вечер

Когда Летта вынырнула из мутного водоворота боли, опасности рядом не было.

Тело почти не болело, лишь левая сторона шеи пульсировала прокушенной кожей. Неподалеку находился кто-то очень большой, добрый, но какой-то холодный и древний. Летта открыла глаза. Небо над ущельем подернулось закатным пеплом, недолгие сумерки сгущались над Великими Древними Горами.

Слева что-то светилось слабым радужным светом. Девушка осторожно повернула голову и увидела дракона. Огромная голова на гибкой сильной шее была повернута в ее сторону, и глаза под низкими крутыми надбровьями переливались всеми цветами радуги. Гигантский ящер лежал на теплых камнях, спокойно вытянув хвост.

— Откуда у тебя этот меч? — раздался справа негромкий голос.

Резкий поворот головы отозвался болью и головокружением. Сквозь внезапно выступившие слезы Летта увидела сидящего рядом юношу с красивым открытым лицом и длинными, светлыми волосами. На долю секунды ей показалось, что это снова колдовской морок. Уж очень похож был незнакомец на стоившего ей стольких страданий золотоглазого поэта!

Поза юноши была непринужденна и так легка, будто он совсем не давил на землю.

— Почему я не почувствовала тебя, когда очнулась? — с трудом выговорила девушка, с отвращением услышав свой тихий дрожащий голос.

— Мы, Эльдар[4], многое умеем, — улыбнулся юноша. — Например, двигаться без шума и дышать без пыхтения, слышать через три стены и видеть за двенадцать лиг.

Было видно, что эльф говорит почти не думая. Глаза его с тревогой и заботой смотрели на Летту. И он был чем-то занят, как будто слушал через три стены.

На долю секунды девушке показалось, что из его груди вытекает неясное голубое сияние. Закрыв глаза, она увидела тонкий спиральный луч, вливающийся ей в солнечное сплетение.

— Спасибо, ты спас меня. — Она благодарно улыбнулась. — А где этот? — Ее лицо исказилось гримасой отвращения.

— Его нет, — твердо сказал эльф, стараясь удержать дрогнувший от негодования луч.

— Мне уже лучше. — Летта попыталась приподняться.

— Нет, полежи еще немного. — Юноша придержал ее рукой, и зеленый камень над его лбом блеснул мягким искристым светом. — Так откуда у тебя эльфийский клинок? — Он снова попытался отвлечь ее от сладкой воронки энергии, танцующей в глубине солнечного сплетения.

— Если ты пытаешься скрыть от меня свою Работу, то это тебе не удалось, — снова не отвечая на его вопрос, улыбнулась девушка. — Мы, Девви, тоже кое-что умеем. И при дыхании, кстати, не пыхтим.

Эльф тихо засмеялся.

— Я не хотел тебя обидеть, — сказал он, прикладывая ладони к ее животу. Питающий луч постепенно погас. — Вижу, что тебе многое известно. Как случилось, что ты не смогла победить суггеста? — Он легко поднялся и протянул ей руку.

— Понимаешь, он был необычайно силен, — соврала Летта. Перед ее мысленным взором снова возникло неподвижное лицо Олега, и по спине опять пробежала противная, ледяная волна.

Видимо, враг сорвал все защитные знаки. Так или иначе, но Летта почувствовала, что ее спаситель, как, впрочем, и его дракон, могут читать ее мысли, как открытую книгу. Слабая волна протеста возникла в ней, но сразу же погасла, растворенная благодарностью и доверием. Тени защитных знаков, возникшие было перед ее глазами, снова уступили место ровному и яркому знаку Солнца. И сразу же пришло знание.

Юношу звали Делон, его дракона — Эйб. Они патрулировали северную оконечность Великих Древних Гор. Сначала все шло как обычно. Затем в Урочище Нетопырей возник бой. Кто и с кем сражался, Делон узнать не успел. Он только услышал волну агрессии и несколько всплесков боли. Эйб, правда, утешил, что крови пролилось совсем мало, но не преминул заметить, что скоро будет гораздо больше. Они уже собирались полететь туда, но тут снизу показалось разгорающееся сияние эльфийского клинка.

— Возможно, ты знаешь, — сказал Делон вслух, — что наши мечи самые лучшие часовые. Стоит прислужникам Мрака хотя бы приблизиться к ним, как клинок загорается тревожным светом. Именно поэтому мы не носим сплошных ножен.

Он показал Летте свой меч, притянутый к седлу на драконьей шее. Ножны были сплетены из серебряной проволоки и представляли собой узорчатую сетку, украшенную самоцветами. Действительно, такие ножны не скрыли бы сияние клинка, окажись рядом враг.

— Прежний хозяин твоего меча, — продолжал эльф, — видимо, долго жил среди людей и поэтому вынужден был носить обычные ножны. Падая, ты успела вытащить клинок, и мы увидели свет тревоги. Суггест — хитрый враг. Он прикрыл тебя и себя непроницаемым ментальным колпаком, и, если бы не меч, мы улетели бы к Урочищу Нетопырей, не почувствовав ни твоей беды, ни его торжества.

При этих словах Летта содрогнулась от невольного ужаса. Нет! В следующий раз она не попадется в подобную ловушку!

Сейчас, около мудрого, могучего дракона и спокойного эльфа с лучистыми глазами, собственное поведение показалось ей жалким и глупым. Броситься в объятия к первому встречному проходимцу, владеющему гипнозом! И как ловко он выбрал приманку! Видимо, образ светловолосого менестреля все время плавал у нее на самой поверхности подсознания, и суггесту было несложно извлечь его. Пора с этим кончать!

Старая обида снова вспыхнула в душе Летты. Он, уходя, не позвал ее с собой и вот уже два года бродит где-то в северных краях, поет свои песни, дарит свою любовь восторженным кухаркам или припадочным тепличным принцессам, не умеющим самостоятельно шагу ступить!

— Этот меч достался мне от матери. — Непривычное слово далось с трудом, но Летта сделала над собой усилие. — А ей — от моего отца.

Делон подсадил помрачневшую Летту на шею Эйба и легко вспрыгнул в седло позади нее. Кожа дракона оказалась неожиданно горячей. Летта почувствовала, как упруго напряглись бугры чудовищных мышц и огромные крылья раскрылись за ее спиной, как гигантский кожаный веер. Эйб оторвался от земли могучим прыжком. Сгустившаяся тьма уважительно попятилась, овевая лицо льстивым шепотом вечернего воздуха.

В полете дракона, стремительно набирающего высоту, было столько мощи, а в руках Делона, бережно обнявших ее, было столько нежности, что Летту охватило раскаяние. Ведь, если разобраться, не пошла бы она с Олегом тогда, два года назад, ни за что не пошла бы.

Летта вспомнила, каким страхом дохнуло на нее при одной мысли окликнуть его, уходящего вслед за своим диковинным волком. Это было невозможно представить! Из-за чужака, да еще мужчины, лишиться покровительства Матери Амазонок, покинуть мудрую и странно добрую Врану, явно отличавшую ее среди других ровесниц, оставить племя, уйти от всего, во что верила шестнадцать лет, единственные шестнадцать лет жизни!

В то время внешний мир представлялся Летте заповедником грязных и жестоких самцов, истязающих слабых, забывших Мать женщин. Ей виделся мрачный лес, наполненный безумцами, алкающими унизить, подчинить, растоптать достоинство, заставить страдать девять долгих месяцев, когда тело перестает слушаться и оружие валится из ослабевших рук.

Это представление было настолько сильным и устоявшимся, что добрый и ласковый Олег, терпеливый и нежный, до боли красивый и странно печальный, ничуть не поколебал его. Просто обнаружилось, что в этом мрачном, остервенелом мире есть один, только один, мужчина, достойный остаться в живых.

В этом у Летты не было сомнений, когда на восходе солнца в соседних шатрах пресытившиеся насилием самцы вдруг проснулись от острой боли в горле и горячих толчков крови, орошающих волосатую искусанную грудь. Услышав их хрипы, Олег вдруг извлек из тайника ритуальный кинжал и подал его Летте рукояткой вперед. Он улыбался печально и ласково, и ей почудилась в его взгляде жалость, и, вспыхнув, впервые почувствовала она стыд за свое племя.