Четвертый вектор триады - Белов Юрий - Страница 14

Внезапная смена направления окончательно поставила Сана в тупик. После долгих колебаний он все-таки решил продолжить путь на юг, предоставив девушке самой искать дорогу к Храму. Это решение далось ему с трудом, но принцип ишварапранидхи требовал принятия естественного течения вещей. В который раз слова Учителя разрешили возникшее сомнение. «Делай что должно, а там будь что будет».

Вдруг в ущелье раздался тихий, но явственный металлический звук. Мастер боевых искусств никогда не ошибается в определении источника такого звука. Сан был уверен, что это звякнул топор, задевший выступ скалы. Где-то впереди прятался вооруженный человек.

Сан напряг внутренний слух и понял, что человек этот не один.

Людей было много, но еще больше было других, незнакомых и злобных существ, мысли которых напоминали стаю голодных волков, почуявших запах крови. Твари были достаточно крупны, чтобы внушить некоторые опасения.

Сан физически ощущал исступленную ярость совокупного сознания этих существ, тщетно пытающегося пробиться через его защитный блок, сломить волю, заставить подчиняться чужим приказам, подчиняться безропотно и бездумно, так, как подчинялись нелюдям люди, ожидающие за поворотом ущелья.

«Может быть, вернуться и поискать другой путь?» — неуверенно затрепыхалось подхлестываемое инстинктами низшее «я».

— У кого есть выбор, тот несвободен! — громко сказал Сан, обращаясь к ожидающим впереди.

Для истинного последователя Сатвы выбора, по сути дела, не было. Нужно было просто следовать навстречу судьбе, спокойно принимая трудности, опасности и самую смерть… Сан покопался в памяти и легко извлек на свет очередную цитату: «Если враги затаились и не нападают, значит, момент для них недостаточно удобен».

Не глядя больше за поворот ущелья, он легким прыжком взлетел на большой плоский кусок скалы, лежавший неподалеку. Затем он сложил ноги в виде корней лотоса и погрузился в медитацию.

Подмирье

Спецсектор Промежутка

— Ну че, Ушастый, нащупал Диких? Там их тьма тьмущая, чуешь ведь? Че молчишь-то?

— Не егози! Упираются они. Гляделки у них к свету дневному не схопны. Воют, что до темноты из пещер своих ни-ни. Но обещали рабов послать. Не пойму, откуда у них там рабы? Может, искателей кладов каких под контроль взяли? Раньше всех на месте кончали. Обжирались так, что летать не могли, а все равно никого не оставляли. А теперь слыхал? Рабы! Прогресс, едрена плешь!

— А нам какая разница? Нам, главное, предсмертнику жизнь портить. Пусть рабами занимается. Ты тех рабов чуешь? Я — так нет. Нету в них магии ни на чох. И силы нету. Лысый с ними играючи разберется. Лишь бы до темноты его занять. А там крыланы подтянутся. И тогда ему конец. Противу стаи никто не сдюжит. Готовь писало — галочку ставить!

— Погоди радоваться! В этой лямбде ни на кого рассчитывать не приходится. Только-только губенки раскатаешь, и сразу мордой об стену! Вот порвут они ему глотку, тогда и обрадуемся вместе. А щас заткнись. Первый пошел…

Лэйм

Великие Древние Горы

Вечер

Белая пантера быстрым прыжком прянула из нежно-голубой травы и тихим ворчанием предупредила Сана о приближении опасности. Изумрудное солнце Страны Отдохновения закатилось за серые скалы Урочища Кашляющих Драконов, и Сан спустился в мир форм.

Ни один мускул не дрогнул на его умиротворенном лице, но он уже был здесь, способный в любое мгновение вскочить и выхватить меч. Злобные нелюди оставили наконец попытки подчинить своей воле дерзкого пришельца и решили натравить на него своих рабов.

Осторожные шаги за поворотом ущелья стихли. Чужой взгляд ощупал лицо неподвижного сатвиста и скользнул вниз по желтому балахону. Затем скрипнула тетива лука.

Сан еще успел про себя отметить, что жила слишком сухая и короткая, а значит, лук небольшой и, скорее всего, южного образца; что ветер дует лучнику в спину и вправо, а значит, оперение отклонится слегка вбок, в сторону противоположной стены ущелья; что руки у стрелка сильно дрожат и он вряд ли сможет взять правильный прицел. Одновременно со звонким щелчком тетивы Сан почувствовал, что выстрел не попадет в цель, и поэтому остался на месте. Расстояние было слишком мало, и стрела ударила почти сразу, успев спеть лишь пару нот из свистящей песни летящей смерти.

Нельзя сказать, что Сан получил от этого хоть какое-то удовольствие. Древко стрелы чиркнуло по груди, резко рванув за ворот накидки. Со стороны стрелявшего пришла волна удивления. Он видел, что фигура на камне не шелохнулась, хотя стрела пробила желтый балахон в опасной близости от тела. В голове у стрелка возник даже образ сочащейся кровью борозды, прочертившей хилые ребра бестолкового монаха, погрузившегося в медитацию так не вовремя.

Ну это он зря. Сначала пусть лук держать выучится…

Второй выстрел заставил-таки желтый силуэт опрокинуться.

В следующее мгновение монах уже стоял на каменной плите, сжимая в руке стрелу с диковинным пестрым оперением.

— Я не думаю, что ты ожидал получить ответ на свое приветствие, — бесстрастным голосом медленно проговорил он, пристально глядя в глаза бородатого лучника, — но ты его получишь.

Выпущенная стрела еще не успела клюнуть базальт у ног Сана, а маленькая вертящаяся тень уже метнулась к замершему в оцепенении стрелку. Было видно, что тот пытается уклониться, но взгляд монаха держал его, как питон зазевавшегося кролика. Тускло блеснувшая звездочка с ужасающей точностью вспорола кожу на запястье, и кисть, держащая лук, непроизвольно разжалась. — Я мог бы убить тебя, — продолжил Сан, — но пока мне нужно, чтобы ты больше не стрелял.

Громким топотом ущелье возвестило о выходе массовки. Судя по шуму, который она производила, серьезных неприятностей пока не предвиделось.

Главные действующие лица затаились в пещерах и со злобным интересом ждали развития событий.

Два десятка оборванных и пестро вооруженных людей окружили плиту, на которой в спокойной позе застыл улыбающийся монах. Их движения были замедленными и неуверенными.

«Они все страдают от истощения», — вдруг понял Сан, внимательно вглядываясь в бледные лица и сгорбленные фигуры. Почти у всех на шеях чернели непонятные метки. Татуировка? Да нет, подживающие раны! Некоторые совсем еще свежие, сочащиеся сукровицей. Другие старые, подсохшие. А еще шрамы. Теперь Сан знал, кто затаился в ущелье. Кровопийцы. Вампиры. Нетопыри.

Тягостное молчание нависло над ущельем. Никто из вновь прибывших не спешил навстречу уверенному и слегка презрительному взгляду юноши с глазами мудреца и ногами, впившимися в камень, словно корни дерева. Во всей его фигуре чувствовалась неукротимая мощь, редкая у людей, напоминающая скорее льва или тигра. К тому же он стоял на возвышении, и нападать на него нужно было снизу вверх.

Сан выжидал. Происходящее напоминало ему театрализованное действо на кровавой тризне диких племен, когда пленные сражаются между собой без особого рвения, стремясь только выжить в этой ужасной бойне, а зрители, опившиеся кумыса и медовухи, готовы растерзать и победителей, и проигравших.

«Чтобы они нормально дрались, хозяевам придется ослабить контроль, — решил Сан. — Пожалуй, стоит рискнуть…»

Наконец рослый широкоплечий воин, сжимавший в руке шипастую дубину, издал отчаянный боевой клич и бросился вперед, стремясь сметающим ударом поломать монаху ноги или хотя бы заставить его отступить назад. Его усилия пропали даром: Сан подпрыгнул, пропуская колючего кованого ежа, и, опускаясь, выбросил ногу навстречу нападавшему. Охнув, тот грянулся навзничь, выронив дубину и схватившись руками за лицо.

Сан все еще стоял на одной ноге на краю плиты, и зрители могли в полной мере оценить его превосходное чувство равновесия. После нескольких секунд замешательства сразу четверо вскинули копья и почти одновременно кинули их в монаха.

Падая на руки, Сан даже пожалел, что противники так плохо разбираются в тактике боя. Направленные в грудь, спину и бока копья пролетели над ним, и незадачливым метателям пришлось уклоняться от оружия своего визави по другую сторону каменного пьедестала.