Лампа Ночи - Вэнс Джек Холбрук - Страница 16

— Это уж слишком тонкая работа, — проворчал Хайлир. — Но какова же ее цель? Или вы будете рады первому попавшемуся зайцу, выскочившему из зарослей?

Файорио даже поперхнулся.

— — Спокойствие, уважаемый, я все объясню.

— Пожалуйста, в нашем бедственном положении нам не остается ничего иного, как только хранить спокойствие, — сухо процедил Хайлир.

— Вот так-то лучше! — оживился Файорио. — И постарайтесь не забывать этого на протяжении всей моей речи. Итак, что же мы собираемся делать дальше? В широком смысле, мы соберем данные и увидим путь их происхождения. Этот путь и станет путем нашего дальнейшего исследования.

— Но какая же разница между лечением и терапией? — не удержалась от уже давно тревожащего ее вопрос Алтея.

— Разница только в интенсивности. И не забывайте, что сейчас мы вообще только в стадии диагностики, не больше.

— Мы надеемся, что больше никакая часть интеллекта Джейро не пострадает от вашей терапии, — как можно язвительнее произнес Хайлир.

Файорио прищелкнул пухлыми пальцами.

— Во-первых, если уж говорить честно, та, первоначальная терапия, затронула только память мальчика, но никак не его интеллект. Эти две функции существуют параллельно, хотя и работают неразрывно. Во-вторых, повторять то же само лечение не имеет смысла. И, наконец, в-третьих, мы не настолько безответственны, как вам может показаться. Джейро находится в полной безопасности относительно своего здоровья и разума. Есть еще вопросы?

— Как Джейро переносит эти ваши процедуры, — поинтересовался Хайлир, не найдя к чему придраться в последней тираде Файорио.

— Его психическая конституция прекрасна, он ни на что не жалуется, даже когда сильно устает, работает с нами со всем старанием. Джейро — замечательный мальчик, вы можете им гордиться.

— Мы и гордимся! — воскликнула Алтея. — И будем гордиться еще больше в будущем!

Файорио встал.

— Больше мне нечего вам сообщить до завершения следующей стадии работы. Надеюсь, мы встретимся в. вами через неделю.

Четыре дня спустя, ближе к вечеру, Файорио присоединился к своим коллегам в конференц-зале. Молодая женщина в аккуратной сине-белой форме сестры милосердия подала им чай и ореховые пирожные. Какое-то время трое ученых сидели, расслабившись, почти безжизненно в своих креслах, словно отдыхая от тяжелой работы. Но скоро это прошло. Файорио первым вздохнул, потянулся к чашке и сказал:

— Слава богу, больше не надо работать наудачу. Это большое облегчение.

— Но мы не можем исключить возможность розыгрыша, — проворчал Уиндл.

— Уж это самое невероятное предположение!

— Но что нам остается? — выкрикнул вдруг Уиндл. — Волей или неволей, но мы вынуждены предполагать, что этот феномен контролируется более или менее разумным сознанием!

Гиссинг вытянул палец в сторону Уиндла в насмешливом укоре.

— А не кажется ли вам все это похожим на тот случай, когда мы для объяснения простого рассвета обращаемся к потусторонним силам? [10]

— Тонкость вашего замечания от меня ускользает, — язвительно пробормотал Уиндл.

— Хорошо, я объясню. Основываясь на внутреннем состоянии, приходится признать, что есть раздвоение личности, а основываясь на внешнем — мы вынуждены предполагать некое телепатическое происхождение голоса, что, как я полагаю, лежит вообще вне нашей компетенции.

— Какое ценное замечание! — Уиндл сорвался почти на крик. — А мое мнение таково: назвать недуг — не значит его вылечить.

— Все это неважно, — вмешался Файорио. — Важно то, что все наши векторы указывают на весьма специфическое расположение, называемое индикатор Огга.

Уиндл испустил вздох разочарования.

— Вы уводите нас в ловушку мистицизма. Если мы позволим ему повиснуть у нас на шеях, это нам дорого обойдется как в результатах работы, так и в престиже.

— Но если наша цель — докопаться до истины, то не следует ломиться в дверь, используя одни только механистические теории, — заметил Гиссинг.

— Так каково же ваше мнение? — взорвался Уиндл.

— Я чувствую, что здесь нечто большее, чем простое слабоумие.

— В этом я полностью с вами согласен, — веско произнес Файорио. В этот момент прозвенел звонок, и он встал. — Пришли Фэйты. Надо изложить им только факты, но ни в коем случае истолкования.

Уиндл глянул на часы.

— Сегодня я не могу быть с вами, поскольку уже опаздываю на совещание. Просто изложите факты, ни во что не углубляясь, без обычного вашего вещания — и все будет отлично.

Файорио засмеялся, но как-то не слишком весело.

— Мое «вещание», как вы выразились, есть не более чем хорошие «паблик рилейшнз», без которых я ничего в жизни не добился бы.

— Хорошо, хорошо, пусть будет так. В конце концов, это ваша работа, — поспешно согласился Уиндл и вышел из зала.

— Я тоже должен оставить вас, — с сожалением признался Гиссинг. — Сегодня клубный день в Жирандоле, тот самый день, который они называют Избиение Невинных. И я один из тех, кого должны сегодня «избивать». Кто знает? Может, и вы переберетесь в Жирандоль еще до истечения этого месяца!

— Возможно, возможно, — пробурчал Файорио. — Ладно. Идите, избивайтесь. Я как-нибудь разберусь с Фэйтами в одиночку. Может быть, это и к лучшему.

Как обычно Файорио встретил Фэйтов в приемной. Они сидели молча, и на лицах супругов читалось явное горе. На этот раз Хайлир надел просторные брюки из темно-серой саржи и темно-коричневый пуловер с черными рукавами. На Алтее была темно-зеленая юбка, белая блузка и темно-оранжевый жакет. Файорио автоматически отметил отсутствие эмблем, определяющих социальный статус посетителей, но потом вспомнил, что они нимпы.

Доктор поздоровался самым вежливым образом и привычно скользнул в кресло за столом. Фэйты ответили так же вежливо, тревожно глядя на доктора, словно пытаясь угадать, какие новости он им принес.

— Мы достигли прогресса, — начал Файорио. — Тайна осталась, но теперь мы можем общаться с ней напрямую.

— Это хорошо или плохо? — тревожно спросила Алтея.

— Ни то ни другое. Значимость этого вы должны оценить сами.

— Отлично, — быстро сказал Хайлир. — Тогда изложите нам все, что вы узнали.

— Как вам известно, мы методически обследовали мозг Джейро, в результате чего векторы на наших схемах указали, к нашему большому удивлению, на находившийся до сей поры вне всякого подозрения небольшой узелок дрожащего нерва в самой глубине костного мозга, известного как индикатор Огга.

Сегодня, когда мы изучали эту область в деталях, Джейро начал производить случайные звуки. В них нет ничего интересного, но мы их все-таки записали. Затем попробовали стимулировать специальную зону — и сейчас вы услышите, что у нас получилось. — Файорио поставил на стол небольшую черную коробочку. — После некоторых технических шумов и предупредительного звонка вы услышите голос Джейро. Он будет звучать странно, я предупреждаю вас, поэтому возьмите себя в руки. Вы можете оказаться в, шоке, говорю честно.

Файорио нажал кнопку, что-то повернул и сел в ожидании, не спуская глаз с Фэйтов.

Из коробочки раздались различные звуки: шелестение бумаг, глухие стуки, бормотание Файорио, какое-то царапанье, наконец, звонок и голос — низкий и грубый. Голос шел явно из горла Джейро, но никоим образом не был похож на его собственный. Голос взывал потерянно и тоскливо: «О, жизнь моя! Моя бесценная жизнь! Ты проходишь, и я беспомощен в суровой темноте! Я потерянная душа, ибо жизнь моя утекает прочь, утекает, утекает, утекает! Утекает прочь! Я забыт в этих темных глубинах, а моя прекрасная жизнь уходит! — Далее голос перешел в рыдания, затем снова заговорил, с еще большим отчаянием, чем прежде. — Зачем суждено мне остаться потерянным во тьме, на веки вечные?» — На этом месте прозвучало подавленное рыдание, и наступила тишина.

Из коробки послышался напряженный голос Файорио: