Исс и Старая Земля - Вэнс Джек Холбрук - Страница 17

— А теперь быстро, — скомандовал узник. — Глаты иногда выходят и раньше. Винтовка есть?

— Разумеется.

— Держи наготове. — Животной рысью, на полусогнутых Каткар метнулся к калитке и завозился с замком. Калитка открылась ровно настолько, чтобы мог пролезть человек. — Кажется, никого, — хриплым шепотом пробормотал он. — Давай туда, к скалам. Он заскользил вдоль изгороди, буквально сливаясь с ней. Глауен не отставал и нагнал Каткара в густой тени у края скалы. — Это была самая опасная часть. Нас могли увидеть из любой хижины, если б кто-нибудь смотрел!

— Но где дыра?

Немного вверх и вокруг этой скалы. Но теперь лучше по-пластунски. — И Каткар змеей пополз дальше. Неожиданно он словно замертво упал на песок. Глауену пришлось тоже замереть в нескольких дюймах рядом.

— Что такое?

— Слушай!

Глауен прислушался, но ничего не услышал.

— Голоса! — прошептал Каткар.

Глауен снова прислушался, и на сей раз ему стало казаться, что он слышит приглушенный разговор, который вдруг неожиданно оборвался.

Каткар метнулся в еще более густую тень, окончательно замер, скрючившись, и проговорил прямо в теплый песок:

— Шард Клаттук! Ты меня слышишь? Шард! Шард Клаттук!

Откуда-то снизу послышалось подобие голоса, и Глауен стал подползать все ближе. Под руками стали чувствоваться какие-то горизонтальные ребра.

— Отец? Это я, Глауен!

— Глауен! Я пока жив или верю, что жив.

— Я пришел за тобой. — Глауен бросил быстрый взгляд на Каткара. — Но как мы поднимем запоры?

— На каждом углу камень, отодвинь.

Глауен повел рукой по запорам и нашел пару тяжелых обломков скалы. Он отодвинул их, в то же время Кат кар орудовал на другом конце дыры.

— Давай руку, — прошептал Глауен, опускаясь в яму как можно глубже.

Шард ухватился за его ладонь, и Глауен стал изо всех сил тянуть отца вверх. Постепенно над краем дыры показалась голова Шарда.

— Я знал, что ты придешь. Мне нужно было только дожить.

— Идемте, — быстро зашептал Каткар. — Надо положить запоры на место, как было, чтобы никто сразу не заметил.

Собачья дыра снова была перекрыта, и камни водворены на место. Все трое поползли прочь: первым Каткар, потом Шард и позади всех Глауен. Но вскоре пришлось вновь остановиться, чтобы решить, куда следовать дальше. Свет прожектора упал на лицо Шарда, и Глауен не веря своим глазам, смотрел на искаженное почти до неузнаваемости лицо отца. Глаза его, казалось, совсем провалились, как у черепа, пергаментная кожа обтягивала кости. Словно почувствовав этот взгляд, Шард криво усмехнулся.

— Вероятно, я выгляжу не лучшим образом.

— Не лучшим. Но идти ты можешь?

— Идти — да. Но как ты нашел меня?

— Длинная история. Я вернулся домой только неделю назад, и сразу получил информацию от Флоресте.

— Так всем этим я обязан Флоресте?

— Поздновато — он умер.

— А теперь быстро к калитке, а дальше вдоль изгороди, как сначала! — кивнул Каткар.

Они просочились через калитку как тени и стали продвигаться к деревьям, которые под напором ветра раскачивались, издавая какой-то невыносимо заунывный звук. Каткар еще раз осмотрелся.

— Быстро! На дерево!

Длинными прыжками он подбежал к своему дереву и начал карабкаться вверх. Потом неверными движениями полез Шард, потом Глауен. Взобравшись и поглядев, с каким трудом Шарду дается каждый дюйм, Каткар просто рывком втянул его внутрь. Потом поторопил Глауена.

— Живо! Проклятые уже близко!

Наконец влез и Глауен, и Каткар захлопнул свою дверь-ловушку. Снизу донеслось шипение и звук прыжка. Глауен посмотрел на Каткара:

— Убить?

— Нет! Эта падаль поднимет такой гвалт! Пусть лучше просто уйдет. Давайте в дом.

Внутри всем троим не оставалось больше ничего иного, как ждать. В лачугу слабо проникал свет от фонарей, освещавших изгородь, и этот тусклый свет полосами ложился на измученное лицо Шарда. Глауен еще раз поразился происшедшими с отцом переменами.

— Я вернулся на станцию лишь неделю назад и очень хотел тебя увидеть, но никто не мог сказать мне даже приблизительно, где ты. Флоресте предоставил мне факты, и я поспешил сюда. Прости, отец, но раньше было никак.

— Но ты пришел, и я знал это.

— А что же случилось с тобой?

— Меня заманили в ловушку, очень умно и очень точно. Меня предал кто-то на Станции.

— И ты знаешь, кто это?

Не знаю. Я был на патрулировании, и за Мармионом заметил флаер, летевший на запад. Машина была явно не наша, и я не сомневался, что она идет из Йиптона. Снизившись, я какое-то время шел за ним так, чтобы оставаться незамеченным.

Потом флаер свернул восточнее, вокруг Вындомских Гор, а потом через Виллавейскую пустошь. Там снизился и приземлился на небольшом лугу. Я тоже спустился, дал круг, высматривая для посадки место, позволившее бы мне продолжать оставаться невидимым. Я хотел захватить машину и пассажиров, а уж потом разобраться, что со всем этим делать. Вскоре я обнаружил идеальное место для посадки, в полумиле к северу, рядом с низкой каменной грядой. Ах, все с самого начала было просто, слишком просто! Как я только вышел, на меня накинулись три йипа, отобрали винтовку, связали руки и приволокли меня и флаер сюда, на Шатторак. Все было рассчитано и проделано отлично. Итак, некто со Станции, имеющий доступ к расписанию патрульных полетов, оказался шпионом или еще того хуже — предателем.

— Это Беньями, — сразу же ответил Глауен. — Во всяком случае, я в этом почти уверен. И что было потом?

— Уже ничего особенного. Они посадили меня в эту дыру, где я и сидел. Через пару дней ко мне кто-то спустился, но кто, я не мог в точности разглядеть, был виден только силуэт. Человек заговорил, и голос показался мне знакомым. Во всяком случае, я, вероятно, слышал его раньше. Такой низкий, немного с придыханием голос. И он сказал: «Шард Клаттук, ты здесь сидишь и здесь сдохнешь. Таково наказание». Я поинтересовался, за что. «И ты еще спрашиваешь? — послышалось в ответ. — Подумай-ка, какие страдания ты причинил невинным жертвам?» Я промолчал, поскольку говорить мне было нечего. И некто ушел. Это было мое последнее общение с живыми.

— И кто бы это мог быть?

— Не знаю. И не думал об этом.

— Если хочешь, я расскажу, что случилось со мной. Но это долгая история, а тебе сейчас, наверное, лучше отдохнуть.

— Я и так только и делал, что отдыхал, и уже сыт этим отдыхом по горло.

— Может быть, ты голоден? У меня с собой есть сухой паек.

— Я не голоден, но съел бы что-нибудь и кроме бесконечной овсянки.

Глауен вытащил пакет с твердокопченой колбасой, бисквитами и сыром.

— Ну, а теперь я расскажу тебе то, что произошло после того, как мы с Кирди Вуком уехали со Станции.

Глауен говорил около получаса и закончил свой рассказ описанием письма Флоресте.

— Я не удивлюсь, если призрак, который с тобой разговаривал, была сама Смонни.

— Может, и так. Голос был весьма странный.

Снова пошел дождь, и его первые барабанные капли скоро сменились оглушающими потоками. Каткар выглянул в дверь.

— Гроза надвигается и очень плохая гроза.

Шард невесело усмехнулся.

— Хорошо сидеть не в дыре. Порой ее заливало до бедер.

— Сколько здесь таких собачьих дыр? — повернулся к Каткару Глауен.

— Три. До сего дня была занята только одна, но в полдень привели второго несчастного.

— Вы носили ему еду — кто он?

Каткар неопределенно махнул рукой.

— Я не обращаю на такие вещи вниманья. Чтобы спасти свою шкуру, мне нужно было лишь слепо выполнять приказания, не больше.

— Но что-то вы должны были бы заметить!

— Да, я видел пленника, — как-то нерешительно ответил Каткар.

— И что дальше? Вы узнали его? Услышали имя?

На самом деле они произносили его имя еще в кухне и хохотали при этом, словно произносили какую-нибудь отличную шутку.

— И каково же это имя?

— Чилк.

— Что?! Чилк в собачьей дыре?!

— Именно так.