Дворец любви - - Страница 20

Джерсен почти равнодушно пробежал глазами сведения об остальных соучениках Фогеля Фильшнера и вернулся к фотографии Игрель Тинси. Обладай Зан Зу хоть каплей кокетства, сходство было бы полным. И это не случайность.

Кирт вновь отправился на бульвар Кастель-Вивьенс. Был ранний вечер.

Лучи заката все еще золотили воду. Брандвахта пустовала, никто не откликнулся на призыв Джерсена. Он нажал на кнопку и зашел в каюту. Сам собой зажегся свет. Как и следовало ожидать, номер видеофона был СОРА-6152. Чертов Наварх! Рядом лежала записная книжка. Джерсен перелистал ее, но не нашел ничего стоящего внимания. Он осмотрел стены, задние поверхности полок, верхнюю планку телеэкрана, надеясь, что Наварх где-то нацарапал номер, который не доверил записной книжке. Ничего… На полке Кирт отыскал пухлую папку. Баллады, оды, дифирамбы… «Плач по жестоким», «Я – бродячий менестрель», «Они проходят», «Сон Друзиллы», «Облачные замки и тревога тех, кто живет под ними, потому что предметы могут упасть».

Джерсен отложил папку и направился в спальню. Потолок украшала фотография обнаженной женщины, вдвое больше натуральной величины. Руки раскинуты в стороны, ноги вытянуты, волосы развеваются, словно она плавает в невесомости. Гардероб Наварха составляли костюмы всех стилей и расцветок, столь же разнообразны были и головные уборы. Джерсен обшарил тумбочки и секретеры, нашел множество самых неожиданных, но бесполезных предметов.

Рядом были еще две маленькие комнаты, меблированные в спартанской манере. В одной из них воздух пропитывал сладкий запах духов – фиалки или лилии? В другой у окна, выходящего на реку, стоял письменный стол. Здесь Наварх, очевидно, сочинял стихи: столешница была вся исчеркана заметками, именами, метафорами и аллитерациями. В этой мешанине и за день не разберешься.

Джерсен вернулся в главный салон, налил себе стакан отличного муската Наварха, пригасил свет и расположился в самом удобном кресле.

Прошел час. Последние отблески заката погасли в небе, огни Дюрре заплясали на волнах. За сто ярдов от берега появилось что-то темное – лодка! Она приблизилась к брандвахте, раздался скрип швартовых и шаги по палубе. Дверь отворилась, в полутемный салон вошла Зан Зу. Она отшатнулась в испуге, но Джерсен схватил ее за руку.

– Подожди, не убегай. Я ждал тебя, чтобы поговорить.

Зан Зу успокоилась и вошла в салон. Джерсен зажег верхний свет. Девушка осторожно опустилась на край стула. Сегодня на ней были черные брюки и темно-синий пиджак, волосы стягивала черная ленточка, лицо казалось гипсовой маской.

Джерсен вглядывался в застывшие, правильные черты.

– Ты голодна? – Она кивнула. – Тогда пошли.

В ближайшем ресторане девушка накинулась на еду с таким аппетитом, что развеяла все опасения Джерсена по поводу ее здоровья.

– Наварх называет тебя Зан Зу – так тебя зовут?

– Нет.

– А как тебя зовут?

– Не знаю. Не думаю, что у меня есть имя.

– Что? Нет имени? Имя есть у каждого.

– У меня нет.

– А где ты живешь? У Наварха?

– Да, сколько я себя помню.

– И он никогда не говорил, как тебя зовут?

– Он называл меня разными именами, – сказала Зан Зу довольно уныло. – Вообще-то мне нравится не иметь имени, я та, кем хочу быть.

– А кем ты хочешь быть?

Она кинула на собеседника сардонический взгляд, пожала плечами. «Не слишком разговорчивая особа», – подумал Джерсен.

Внезапно девушка спросила:

– Почему вы интересуетесь мной?

– По разным причинам, сложным и простым. Во-первых, ты хорошенькая.

Зан Зу некоторое время обдумывала это утверждение.

– Вы действительно так считаете?

– А что, тебе этого никто не говорил?

– Нет!

«Странно», – мелькнуло в голове у Джерсена.

– Я говорила только с несколькими мужчинами. И женщинами. Наварх предупреждал, что это опасно.

– Почему?

– Работорговцы. Я не хочу быть рабыней.

– Понятно. А меня ты боишься?

– Немножко.

Джерсен подозвал официанта и, по его совету, заказал огромный кусок вишневого пирога с сиропом, который поставил перед Зан Зу из Эриду.

– Ну ладно, – продолжал он. – А в школу ты ходила?

– Недолго.

Из рассказа девушки Джерсен узнал, что Наварх таскал ее по всему миру, выбирая странные уголки: одинокие деревеньки, острова, серые города севера, курорты Синьянга, море Сахары, Левант. Были какие-то случайные наставники, семестр или два в диковинной школе, а в основном – чтение книг Наварха.

– Не слишком ортодоксальное образование, – заметил Джерсен.

– Оно мне вполне подходит.

– А Наварх – кем он тебе приходится?

– Я не знаю. Он всегда был со мной. Иногда он… добрый, а иногда… вроде бы ненавидит меня… Я не понимаю, да и не интересуюсь этим особенно. Наварх – это Наварх.

– Он никогда не упоминал твоих родителей?

– Нет.

– А ты его спрашивала?

– О да! Несколько раз. Когда он трезв, говорит очень пышно: «Афродита вышла из морской пены, Лилит была сестрой древнего бога, Арренис возродилась к жизни, когда молния ударила в розовый куст». И я сама могу выбрать источник своего происхождения, – Джерсен слушал, пораженный. – Когда Наварх пьян или занят своей поэзией, он пугает меня – говорит о каком-то путешествии. Ничего не объясняет, но это должно быть что-то ужасное. Я не хочу ехать.

Она замолчала. Их беседа, отметил Джерсен, не испортила ей аппетита: от пирога не осталось ни крошки.

– Он когда-нибудь упоминал человека по имени Виоль Фалюш?

– Возможно. Я не слушала.

– Фогель Фильшнер?

– Нет… Кто эти люди?

– Это один и тот же человек. Носящий разные имена. Ты помнишь того типа у стойки в кафе «Небесная гармония»? – Зан Зу потупила глаза в кофейную чашку и задумчиво кивнула. – Кто это был?

– Я не знаю. Почему вы спрашиваете?

– Потому что ты собралась идти с ним.

– Да. Я знаю.

– Почему? Если ты его не знаешь?

Девушка нервно двигала чашку взад-вперед, наблюдая за вращением черной жидкости.

– Трудно объяснить. Я знала, что он следит за мной. Он хотел, чтобы я подошла. Наварх привез меня туда. И вы были там. Словно все хотели, чтобы я к нему подошла. Словно… словно это было жертвоприношение. Мне стало нехорошо. Комната качалась. Возможно, я слишком много выпила вина. Но я хотела разом со всем покончить, если это моя судьба. Я должна была узнать… Но вы не разрешили мне пойти. Это я помню. И я… – Она замолкла и отняла руки от кофейной чашки. – В любом случае, вы не хотели ничего плохого.

Джерсен промолчал, а Зан Зу спросила:

– Или хотели?

– Нет. Ты закончила?

Они вернулись на брандвахту, где было все так же пусто и темно.

– Где Наварх? – спросил Джерсен.

– Готовится к приему. Он ужасно возбужден. С тех пор как вы приехали, все пошло по-другому.

– А после того как я покинул кафе «Небесная гармония» той ночью, что случилось?

Зан Зу нахмурилась.

– Был какой-то разговор. В глаза мне били зеленые и оранжевые вспышки.

Незнакомый человек подошел к столу и глядел на меня. Он говорил с Навархом.

– Ты видела его?

– Нет. Я так не думаю.

– Что он сказал Наварху?

Зан Зу покачала головой.

– В ушах шумело, как от водопада или ветра. Я не слышала. Этот человек дотронулся до моего плеча.

– А потом?

Зан Зу скорчила гримаску.

– Я не помню… Не могу припомнить…

– Она была пьяна! – раздался крик Наварха. Поэт ворвался в салон. – Ее намеренно напоили. Что вы делаете на борту моей брандвахты?

– Пришел выяснить, как вы тратите мои деньги.

– Все как раньше. Убирайтесь немедленно.

– Ладно, ладно, – урезонивал его Джерсен, – так не разговаривают с человеком, починившим вашу посудину.

– После того как он чуть не потопил ее? Ба! Редкая наглость.

– Я так понимаю, что в молодости вы сами несколько раз нарушали закон.

– В молодости! – фыркнул Наварх. – Я всю жизнь нарушаю закон!

– Как насчет приема?