Проклятие Деш-Тира - Вурц Дженни - Страница 7

— Дар нашего сына — не оружие. Неужели ты осмелишься втянуть и его в это? Только попробуй, и клянусь Этом, больше детей от меня ты не получишь.

Лизаэр нахмурился, пытаясь понять смысл ее слов. Он понимал, что речь идет о нем и о его умении зажигать в воздухе сияющие огни, стоило ему лишь захотеть или представить себе солнце.

Король резко встал с кресла. Его тень мелькнула по стенам, словно хищная птица, когда он наклонился и схватил королеву за руки.

— Запомни: если ты посмеешь мне мешать, я заставлю тебя рожать без перерыва. Вини своего отца за то, что поскупился щедрее наделить тебя этим даром. Магия и дети оказались никудышным сочетанием.

Королева вырвала руки, зазвенев браслетами. Локтем она угодила в стоящий сбоку столик и опрокинула хрустальную вазу. На ковер посыпались осколки вперемешку с засахаренными орехами. Лизаэр всхлипнул. Родители по-прежнему не подозревали о его присутствии. Малышу захотелось убежать, но камердинер куда-то пропал, а идти один он боялся.

— Хватит юлить, ведьма! Мне надоели твои отговорки. Я овладею тобой прямо сейчас, и так будет повторяться каждую ночь, пока ты не зачнешь обещанного мне Повелителя Теней.

Король навалился на свою жену. Зловеще блеснули драгоценные камни на рукавах его камзола. Королева сопротивлялась. Он грубо притиснул ее к себе, шелковое платье Талеры треснуло со странным звуком, похожим на крик загнанного зверька, обнажив изящную спину королевы.

Король расхохотался.

— Фалениты будут со дна морского проклинать твоих милых, наделенных необыкновенным даром детей.

Королева продолжала отбиваться. Алмазные заколки выпали из ее светлых волос, и золотистые пряди оказались дополнительной помехой для грубых мужниных пальцев. Даже издали Лизаэр видел слезы на глазах матери, однако голос ее оставался ровным и уверенным.

— Возьмешь меня силой — камни Раувенской башни будут мне свидетелями: я отплачу тебе той же монетой. Часть моего приданого я отдам Фаленитам, и пусть тогда Илессиды пожинают горе и страдания!

— Ты, никак, вздумала мне угрожать? Клянусь Даркароном, ты об этом пожалеешь!

Король ударил жену. Потеряв равновесие, королева упала на стол, зацепив спиною скатерть и опрокинув графин с вином. Темно-красная жидкость, словно кровь, заструилась по белому полотну.

Потрясенный отцовской жестокостью, Лизаэр не выдержал и закричал:

— Не смей бить маму!

Опешивший король обернулся и увидел в дверях сына. Он недовольно поморщился.

— Прочь отсюда!

— Нет! — Королева выпрямилась и протянула к сыну дрожащие руки. — Лизаэр, маленький мой, иди ко мне.

Перепуганный малыш опрометью бросился к матери и уткнулся лицом в ее колени. Он чувствовал, как, пытаясь его успокоить, мать все еще дрожала. Складки материнского платья мешали ему расслышать слова, произнесенные королем. Потом король ушел, громко хлопнув дверью. Королева взяла сына на руки и стала гладить его волосы, такие же золотистые и блестящие, как ее собственные.

Она поцеловала Лизаэра.

— Не бойся, мой маленький. Все будет хорошо.

Но Лизаэр знал, что мать лжет. Той же ночью Талера навсегда покинула Амрот...

Что-то слегка звякнуло, словно треснул хрустальный бокал, и Лизаэр вновь оказался в душном полутемном трюме. Лицо его было мокрым от слез. Мать предала его, и воспоминание о той детской боли всколыхнуло в нем волну ярости. Лизаэр словно забыл, что прошло уже двадцать лет. Давнишние страдания пробили брешь в его сознании. Туда-то Аритон Фаленский и направил новую тень.

Грязный пол трюма исчез, и Лизаэр увидел шевелящиеся шелковые простыни, а под ними — две слившиеся в объятии человеческие фигуры. Принцу стало трудно дышать; в горле встал ком. Темноволосый мужчина, тело которого покрывали боевые шрамы, был, конечно же, Аваром Фаленским. Рядом с ним, в сиянии золотистых волос, лежала Талера, королева Амрота. Лицо ее светилось радостью.

Аритон стремительно покинул сознание принца. Ухмыляясь, он кивнул в сторону лежащей пары:

— Может, тебе показать и все остальное?

Пальцы Лизаэра обхватили рукоять меча. Мать и ее ненавистный возлюбленный качнулись, словно пламя задуваемых свечей, и пропали. В довершение всего Лизаэр заметил усмешку на бесстыдном лице Аритона. Ослепленный гневом, наследный принц вдруг увидел в брате все черты его отца-прелюбодея. Выхватив меч, он плашмя ударил им Аритона по голове. Фонарь качнулся, и по стенам душного трюма заметались причудливые тени.

Удар опрокинул полусидящего Фаленита. Проволока, связывавшая его пальцы, чиркнула по кипе парусины, и он повалился на пол. Обмякший, точно марионетка, у которой обрезали нити, Аритон лежал на боку, изо рта его вытекала струйка крови.

— Какой великолепный удар, — произнес Аритон, хрипло, с присвистом втягивая воздух. — Но почему бы не нанести его острием?

Однако в его голосе уже не было прежнего язвительно-циничного оттенка.

Секундное помутнение окончилось, и к Лизаэру вернулся разум. Наследному принцу стало нестерпимо стыдно. За всю свою жизнь он ни разу не ударил беспомощного человека. Содеянное отозвалось в нем душевной болью. Тяжело дыша, он отвел занесенный над врагом меч.

— Хочешь, чтобы я тебя убил? — спросил Лизаэр.

Досадуя на дрожь в руке, принц опустил меч.

— Эт свидетель, такого удовольствия я тебе не доставлю. Пусть неукротимая страсть к отмщению, присущая твоему отцу, падет на голову другого, но не на мою.

Лизаэр наискось ударил мечом по двери. Когда замер последний отзвук удара, Аритон вздрогнул и закрыл глаза. По телу его пробежала судорога, на какое-то мгновение он утратил контроль над собой, и Лизаэру открылись бездны горя и отчаяния, владевшие сыном пиратского короля. Потом лицо Аритона вновь превратилось в маску безразличия, и он произнес:

— Я был первым помощником на «Сариате». Бригантиной командовал мой отец.

Наследный принц Амрота задохнулся, пронзенный внезапным осознанием. Значит, первоначальная запись в вахтенном журнале «Брианны» оказалась правильной, и капитан «Сариата» действительно сгорел вместе с бригантиной. Итак, пиратский король Картана был мертв, а здесь, на грязном полу трюма, лежал, умоляя о смерти, его единственный сын, последний из династии Фаленитов.

От Аритона не ускользнула перемена в настроении единоутробного брата. Он приподнялся на локте и заговорил неожиданно горячо:

— Одолжи мне твой кинжал. Обещаю тебе как принц принцу: вражда между Фаленитами и Илессидами прекратится навсегда. Больше причин для кровопролития уже не будет.

— Не могу.

Лизаэр взглянул на израненное лицо пленника и уже мягче добавил:

— Если ты умрешь, отец прикажет казнить всю команду «Брианны».

Аритон ответил с привычной язвительностью:

— Ты так милосерден! Не забудь только назвать количество золота, которое их ожидает, если они доставят меня живым.

Во вспыхнувших зеленых глазах отразился свет фонаря.

— Заботишься о том, чтобы я попал в руки твоего отца? Еще бы, в руках короля Амрота я превращусь в игрушку для пыток, стану мишенью для ненависти, порожденной нашей матерью, моим отцом и семью поколениями моряков, промышлявших пиратством.

Аритон опустил глаза.

— Прошу тебя, не дай мне оказаться в этой роли. Позволь мне лишить себя жизни. Это избавит от дальнейшего позора и меня, и твою семью.

Бесхитростность просьбы пленника подействовала на наследного принца, словно удар. У него перехватило дыхание, и он не мог произнести ни слова. Лизаэр молча поднял с пола меч и поспешно убрал его в ножны. Его приход сюда вдруг показался наследному принцу жалкой мишурой, бессмыслицей, игрой надменного и лицемерного комедианта. Не доверяя своим чувствам, Лизаэр быстро вышел из трюма и захлопнул дверь. Короткий миг безумия едва не толкнул его на убийство; чтобы прекратить страдания преступника, он был готов пожертвовать несколькими сотнями жизней преданных королю матросов. Наследный принц Амрота трясущимися руками схватился за перила лестницы, ведущей наверх.