Проклятие Деш-Тира - Вурц Дженни - Страница 3

Ночь опустилась раньше, чем на «Брианне» успели починить мачту и поставить паруса. Когда первый помощник приказал сниматься с якоря, небо заволокло облаками, закрывшими звезды. Команды приходилось отдавать боцману, ибо помощник охрип и его голос был совершенно не слышен в перестуке молотков на баке. Смертельно уставшие матросы вяло карабкались по веревочным лестницам на мачту. Ветер относил незакрепленный парус от рей, палубные матросы неуклюже пытались ухватиться за растяжки. Наконец парус под скрип и грохот блоков все же натянулся, и ветер развернул нос судна к востоку. Невозмутимый, словно статуя, рулевой направил «Брианну» в сторону далекого Амрота. Если ветер удержится, корабль придет в родную гавань, отстав от других кораблей флотилии совсем ненамного.

Облегченно вздохнув, первый помощник отпустил на отдых всех, кроме корабельных плотников и шестерых вахтенных матросов под командой боцмана. Затем он приказал зажечь ходовые огни. Вооружившись кремнем и кресалом, юнга поспешил выполнить приказ. Жизнь на «Брианне» вошла в привычное русло. Так продолжалось, пока носовой фонарь вдруг не погас так резко, словно на него дунул сам Даркарон. В считанные секунды корабль погрузился во тьму, непроглядную, словно пустота накануне сотворения мира. Стук плотницких молотков стих, сменившись тревожными криками.

Первый помощник бросился к лестнице. Он не столько сбежал, сколько скатился вниз. Он слышал, как вдребезги разбилось стекло кормового иллюминатора. Оказавшись на нижней палубе, первый помощник толкнул плечом дверь рубки. Со всех сторон его окружала тьма, черная и густая, как чернила писца. Он продвигался на ощупь, спотыкаясь о куски разломанной обшивки. Судя по звукам, доносившимся со стороны разбитого иллюминатора, там шла яростная борьба.

— Задержите его! — приказал первый помощник и в то же мгновение невольно вскрикнул от боли, наткнувшись на угол штурманского стола.

Он попятился назад, споткнулся о чье-то тело, лежащее на полу, и, с трудом удержавшись на ногах, стал пробираться вперед, расталкивая невидимых в темноте людей. Волны шумели, казалось, совсем близко, так что до них можно было дотянуться рукой. Первый помощник с ужасом подумал, что Аритон, должно быть, уже успел наполовину перелезть за ограждение. Едва Повелитель Теней окажется за бортом, он немедленно пустит в ход свои чары, и тогда все усилия отыскать его будут тщетными.

Первый помощник решил во что бы то ни стало помешать этому. Он попытался проложить себе путь в невидимой толпе, но его тут же бесцеремонно отбросили прочь. Кто-то выругался. Что-то преградило доступ ветру, дувшему из разбитого иллюминатора. Врезавшись в чье-то жилистое тело, первый помощник невольно ухватился за одежду своего невидимого противника, все еще влажную от морской воды. Догадавшись, кто ему попался, он изо всех сил вцепился в пленника. Тот извивался, буквально выкручивая ему руки. Первого помощника швырнуло на переборку, и он вскрикнул. Ему казалось, что он пытается удержаться в яростном водовороте. В это мгновение что-то словно тяжелым молотом ударило его по запястью, заставив разжать руку, вдобавок последовал сокрушительный удар в грудь. Первый помощник выпустил пленника и рухнул на пол, придавленный грузным и потным телом.

Борьба продолжалась у него над головой, сопровождаемая сопением и звуками ударов. Неподалеку рвало какого-то матроса, получившего удар в живот. Первый помощник упрямо пытался подняться на ноги. В этой тьме, созданной колдовскими чарами, любой удар наносился наугад. Если руки у Аритона по-прежнему связаны, матросы непременно одолеют его числом и силой. Главное — схватить его так, чтобы он уже не смог вывернуться.

— Ублюдок! — крикнул кто-то.

Аритона били ногами, потом врезали кулаком. Его сопротивление немного ослабло.

Первый помощник умудрился встать и тут, среди суматохи, услышал негромкий, но отчетливый голос Аритона:

— А ну, отпусти, или я спалю тебе пальцы до самых костей!

— Не слушайте его! — крикнул первый помощник, проталкиваясь вперед. — Это пустые угрозы.

В ответ раздался вопль матроса, раненного острым обломком дерева. Доведенный до отчаяния, первый помощник нанес удар в том направлении, откуда слышался голос Аритона. Пальцы больно ударились обо что-то твердое. Может, удар возымел действие, а может, сын пиратского короля просто выбился из сил, но завеса тьмы закачалась и исчезла.

В рубку сквозь разбитый иллюминатор проник с кормы свет фонаря, позолотив осколки стекла и обломки мебели. Трое матросов крепко удерживали обмякшего Аритона. Лица их были мертвенно-белыми. Все трое тяжело дышали, словно гонцы, пробежавшие без остановки добрый десяток лиг. Возле рундука с картами стонал четвертый матрос, зажимая обеими руками голень, из которой хлестала кровь. Справа, у переборки, стоял давешний офицер, красный и хмурый; было видно, как на шее у него под рваным воротничком дергается жилка. Он был старше и опытнее своего юного начальника и потому воздержался от упреков в присутствии матросов. Если никто не верил, что раненый и находящийся в бессознательном состоянии пленник способен устроить подобную бойню, какой смысл говорить теперь о цене беспечности? Это лишь подольет масла в огонь и может привести к непредсказуемым последствиям.

Не дожидаясь, пока к матросам вернется дар речи, первый помощник бросил стонущему:

— Принеси фонарь.

Матрос замолчал, встал и прихрамывая отправился на поиски фонаря. Постепенно оцепенение начало покидать и остальных матросов. Первый помощник указал на угол, свободный от блестящих осколков.

— Положите Фаленита туда. И пусть кто-нибудь сходит за крепкими кандалами.

Матросы молча повиновались. К тому времени, когда Аритона положили в указанном месте, вернулся раненый матрос, неся зажженный фонарь. Желтовато-медный свет отражался в струйках крови, которая текла по щекам и плечу принца. Его рваная рубаха уже успела пропитаться кровью.

— Я ведь предупреждал вас. Рубка — неподходящее место, чтобы держать такого пленника, — тихо высказал свой упрек офицер. — Прикажите, чтобы его перенесли в более надежное помещение.

— Когда мне понадобится ваш совет, я сам его спрошу, — сердито ответил ему первый помощник. — А пока останетесь здесь и будете караулить Фаленита до прихода лекаря. Думаю, он скоро появится.

Однако лекарь все еще был занят извлечением наконечника вражеской стрелы, застрявшей в животе капитана. Офицеру не оставалось ничего иного, как молча ждать. Не желая вызывать новые всплески раздражения, он не сказал своему командиру, что Аритон опасен не только магическими штучками. Одно его присутствие на корабле пугало матросов и могло подтолкнуть к бунту даже самых стойких и рассудительных.

В этот момент один из моряков вскрикнул и отскочил в сторону. Вернувшийся в эту минуту первый помощник увидел, что пленник пришел в себя. Открывшиеся изумрудно-зеленые глаза были устремлены на тех, кто находился в рубке. Острое лицо Фаленита оставалось бесстрастным, хотя наверняка только боль мешала ему повторить представление с тенями. Первый помощник вглядывался в лицо врага, чтобы увидеть хоть какие-то эмоции, но так ничего и не обнаружил.

— Напрасно старался, — наконец сказал первый помощник, чтобы как-то завязать разговор.

В его сознании никак не укладывалось, что у этого ублюдка и их любимого наследного принца одна мать. Его светлость Лизаэр непременно попытался бы завоевать симпатии своих пленителей изящными и остроумными речами, но Аритон Картанский предпочитал молчать. Он глядел в одну точку, а застывшее лицо казалось высеченным из камня. Гнетущую тишину нарушал лишь скрип такелажа и обшивки. Матросы беспокойно переминались с ноги на ногу, пока со стороны лестницы не послышалось характерное бряцание металла. Это возвращался матрос, посланный за кандалами.

— Закрепи их понадежнее, — велел первый помощник, поворачиваясь к двери. — Заклинаю возмездием Даркарона: не спускайте с него глаз. Королю он нужен живым.