Корабли Мериора - Вурц Дженни - Страница 58

— Потоки силы, питающие Этеру и все живое на ней, имеют очень тонкий настрой. Оттуда же мы черпаем силу для магических заклинаний. Если вычерпывать слишком много и слишком быстро, нарушается равновесие между Душой и телом. Древний ритуал, который ты столь беспечно вызвал к жизни своей музыкой, требует защитной цепи из особых заклинаний. В прошлом выбросом силы управлял целый круг паравианских певцов.

Руки Асандира творили чудеса. У Аритона приятно покалывало в теле, боль постепенно уходила. Он склонил голову и шумно вздохнул. По вискам заструился пот, чертя косые борозды у него на щеках. Глотая воздух, принц быстро проговорил:

— Дакар предупреждал, что я заболею. Надеюсь, ничего серьезного? Наверное, обыкновенное перенапряжение?

— Если бы так. — Асандир подвел свои пальцы к макушке Аритона и нажал на нее. — Но если бы ты утратил источник магических способностей внутри себя, уверяю, ты бы сейчас был мертв. Любой человек, не имеющий выучки и случайно столкнувшийся с подобными силами, непременно гибнет.

Желая скрыть дрожь, вновь (в который уже раз) охватившую его тело, Аритон сказал:

— Если это так, я остался жив по чистой случайности. Мне не пробиться к внутреннему источнику. Возможно, его у меня уже нет. После битвы в Страккском лесу я потерял магическое зрение.

— Но твои внутренние каналы, по которым к тебе поступали магические силы, не повреждены, — равнодушно сообщил ему Асандир, словно речь шла о каком-то пустяке. — Ты не слишком умело обошелся с заклинаниями, когда призывал магические силы, и это тебе повредило. Узор нитей, слагающих твою личность, несколько изменился. Ты поверил, что лишился своих былых способностей. Но со временем ты сможешь их полностью восстановить, хотя вначале твоя душа должна вырваться из тисков обостренной совести, свойственной династии Фаленитов. Ты должен научиться себя прощать.

Аритон отпрянул, словно руки мага внезапно превратились в раскаленные железные прутья.

— Эт милосердный, о чем вы? Я же проклят! Где подтверждение вашим словам? Содружество прекрасно знает: стоит армии Лизаэра напасть на мой след, как Деш-Тир снова начнет подталкивать меня к расправе с братом. Жестокости Страккского леса повторятся в другом месте.

Асандир вдруг с силой надавил ему на плечи.

— Ты хотел услышать от меня правду. Ты ее услышал. Если не считаешь себя калекой — ищи способ вернуть внутреннее равновесие.

Маг замолчал. Аритон под его руками все еще вздрагивал, но уже не от телесных, а от душевных судорог. Предельное отчаяние и рвущиеся наружу слезы — вот с чем упрямо пытался совладать ученик Халирона. Дальнейшие разговоры с ним ни к чему бы не привели, и потому Асандир просто погрузил его в сон. Маг уложил Аритона поудобнее, распрямил ему обмякшие руки и ноги и укрыл одеялом.

И конечно же, на пороге пещеры сразу появился мокрый и злющий Дакар, обвешанный не менее мокрой упряжью.

— Думаешь, я не заметил, как ты подслушиваешь у входа? — спросил Асандир Безумного Пророка.

Под гром медных пряжек и скрип разбухших сыромятных ремней Дакар протопал к огню. Медное кольцо, свисавшее у него с плеча, вспыхнуло золотистым драконьим глазом.

— Аритон сильно повредил свое магическое зрение? — виноватым тоном спросил он.

Асандир встал.

— Иначе зачем я бы отправил тебя для его защиты?

— Но почему я узнаю об этом последним?

Дакар сбросил свою ношу рядом со скарбом, принесенным из повозки.

— Эт милосердный, выходит, всю зиму я служил и тебе, и Аритону живой забавой?

— Позволь тебе напомнить, что поначалу, пока не иссякли деньги, ты служил своим прихотям. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы я не послал Фаленита вытащить тебя из очередной таверны, где ты наглухо застрял, — язвительно поправил Дакара учитель. — Кстати, он вовсе не был обязан рассказывать тебе о моей просьбе. Если хочешь завоевать его доверие, тебе придется потрудиться.

Столь вопиющая несправедливость сделала Дакара безгласным. Он не глядя сбросил набрякший от воды плащ, затем сел у огня, опустил плечи и стал греть озябшие руки. Но согбенная поза не разжалобила Асандира.

— Можешь злиться сколько угодно. Ты делаешь промах за промахом и еще удивляешься, почему это другие тобой помыкают. Но речь сейчас не об этом. Когда ты легковесно уверял Халирона, что он доживет до возвращения в Иниш, о чем ты думал? Он-то посчитал твою болтовню пророчеством.

Дакар съежился и забегал глазами по сторонам, безуспешно пытаясь найти удобный предлог и выйти из пещеры.

— Я только сказал…

— В таком состоянии ему не дожить до Иниша, — резко оборвал его маг.

— Но я подумал…— продолжал канючить Дакар.

— Дело не в том, что Халирон немощен телом, — вновь перебил его Асандир. — Его душа устала жить. Главная цель его жизни достигнута: он нашел достойного преемника. А если душа не желает жить, тут даже Закон Всеобщего Равновесия бессилен.

На Асандира не покричишь. Дакар, сопя, схватил палку и принялся ворошить угли. Костер ненадолго вспыхнул, осветив его потное, красное лицо.

— Неправда, что душа Халирона не хочет жить! А как же тогда возвращение к семье? Он столько говорил об этом. Сейчас это главное его желание.

— Не только желания правят человеческой судьбой. Возможно, твои собственные дрянные привычки заставляют тебя думать, будто желания — это главное в жизни.

За монотонными, почти назидательными фразами скрывалась горечь скорой утраты.

— Судьбой смертных почти всегда управляют не желания, а потаенные, глубоко запрятанные страхи.

Дакару было невыразимо тошно. Он прислонился к деревянной свае, поставленной неведомо кем для укрепления свода пещеры. Пророк не желал быть виноватым, но вина цепко держала его в своих невидимых когтях. Он хотел возражать и спорить, но вместо этого ощущал смятение и подавленность. Где-то в лесу заухал филин. Великий менестрель Этеры и его молодой преемник крепко спали, охраняемые магическими заклинаниями. А дождь все лился и лился, устремляясь в темную ложбину, по которой протекал ручей. Наконец Дакар не выдержал, нагнулся за поленом, валявшимся у ног, и швырнул его в затихший костер. Запахло едким дымом; ветер подхватил белесые струи, закружил и понес вверх, к естественной трубе.

— Чтобы меня сожрали ийяты! Сделай милость, хотя бы раз просто и понятно скажи мне, в чем моя вина.

— Музыка, заставившая Халирона бросить семью, не умрет вместе с ним. Повторяю: он нашел себе достойного продолжателя.

Асандир сел рядом с разложенными навигационными инструментами и заглянул в одну из морских карт. Как и тогда, на дороге, он опять стал похож на видение.

— Да, Халирон искренне хочет вернуться к жене и дочери. Но его гложет страх быть отвергнутым. А вдруг они осыплют его упреками и не пустят на порог? Я бы не взялся уверять, старика, что все пройдет гладко. Возможно, жена считает, что он променял ее на музыку и кочевую жизнь. Дочь была слишком мала, когда Халирон их покинул, и материнские рассказы вполне могли научить ее ненавидеть отца.

— Но неужели Халирону ничем нельзя помочь? — в отчаянии спросил Дакар.

Зрелище было жалким, только жалеть своего ученика Асандир не собирался.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе исправить последствия твоей дурацкой гордыни? Или тебя по-настоящему волнует судьба Халирона?

— Чтоб меня раздавило черной колесницей Даркарона! — взвился Дакар. — О какой гордыне ты говоришь? Или я настолько глуп и беспечен, чтобы все свалить на клячу, из-за которой мы трое застряли в Джелоте на полгода? Да если бы Халирон не связался со мной, он сейчас был бы здоров и распевал бы себе баллады в кругу семьи! — Дакар глотнул воздуха, зарылся пальцами в гриву мокрых волос и с вызовом продолжал: — Да, я не люблю Фаленита. И никогда не любил. Можешь меня за это наказать. Но за все страдания, понесенные Халироном из-за меня, за все, чем он пожертвовал…

Он помолчал, как будто потерял нить мысли.

— Я хотел его подбодрить, дать ему надежду. Другого я сделать не в силах. Но Содружество может. Умоляю, сделайте все, что возможно, чтобы скрасить его последние дни.