Мучения Минти Мэлоун - Вульф Изабель - Страница 24

– Давай обсудим «Общественную пользу»! – предложила она.

Я лихорадочно соображала, как поделикатнее отговорить ее. Прежде всего, потому, что не вынесла бы повторного чтения.

– Хм... – замялась я.

– Почему нет, Минти? Надеюсь, твои сомнения никоим образом не связаны с тем, что написала эта корова Полли Снодграсс в «Дейли пост»? – сердито осведомилась Эмбер.

Нет, мнение Полли Снодграсс, которое я, кстати, полностью разделяла, не имело никакого отношения к моим колебаниям. Дело в том, что роман «Общественная польза» – чушь собачья. Проза Эмбер не то чтобы бессмертна – скорее безжизненна, а персонажи настолько плоские, будто их вырезали из картона.

– Ты знаешь, почему Снодграсс это сделала, – продолжала Эмбер, откупоривая бутылку красного вина. – Знаешь, почему она написала такую чудовищную рецензию.

– Хм... Наверное, потому, что в прошлом году ты написала такую же чудовищную рецензию на ее книгу?

– Нет! Дело не в этом! – огрызнулась Эмбер и плюхнулась в кресло. – Правда в том, что эта женщина обезумела от зависти.

– О да, – согласилась я. Разумеется. Как я могла забыть? У Эмбер один ответ на все вопросы. – И чему ей завидовать? – полюбопытствовала я.

Эмбер закатила глаза, поражаясь моей безграничной тупости.

– Тому, что мои книги лучше, – провозгласила она, чеканя каждое слово, будто объясняла дорогу кретину, не знающему ни слова по-английски, и так же раздельно проскандировала: – А ее книги – собачье дерьмо!

Я знала, что это неправда. Полли Снодграсс – замечательный автор. Именно она написала прекрасное продолжение «Грозового перевала», глубокий, мрачный роман, сохранивший дух Бронте.

– Если смотреть объективно, – отважилась я, – не понимаю, с какой стати Полли Снодграсс должна хорошо отзываться о твоем романе. Ты-то смешала ее книгу с грязью.

– Минти, – Эмбер воззрилась на меня с некоторым недоумением, – ты раньше никогда не спорила со мной о литературе.

Это правда. Более того, я вообще раньше никогда не спорила с Эмбер. Нормальная ситуация. Но сейчас я уже не считала ее такой уж «нормальной».

– В самом деле, чего ради она должна хорошо отзываться о твоей книге? – решительно повторила я, прикрывая новообретенную смелость нервным смешком.

– Минти, ты ничего не понимаешь, – устало, но терпеливо произнесла Эмбер, как взрослый, пытающийся втолковать что-то туповатому ребенку. – Критики должны судить объективно. Должны забыть о личных претензиях, иначе пострадает читатель.

– Но ты в «Ивнинг мейл» написала о ее романе – поправь, если ошибусь, – «столь же интересный, как содержимое унитаза». – Да, – с пренебрежительным смешком признала она. – Так и есть! По-моему, прекрасное сравнение. Но только вспомни, что она выдала годом раньше о моем «Убежище». Цитирую: «Эмбер Дейн пустить бы свою энергию на разведение кроликов. Сколько читателей вздохнут с облегчением!» – Эмбер с какой-то извращенной гордостью слово в слово запоминала каждую плохую рецензию на свои книги.

– Да, – кивнула я. – Неприятно, ничего не скажешь.

– Неприятно? – фыркнула Эмбер. – Зверская, чудовищная клевета! Что поделать, в литературном мире полно гадюк, – вздохнула она. Я тем временем взбивала белки для шоколадного мусса. – Бездарных ничтожеств, которые с помощью рецензий пытаются завоевать популярность и взвинтить рейтинги. Вот возьму и напишу об этом, – объявила она, отломив кусочек горького шоколада и запихнув его в рот. – Только сначала закончу «Животную страсть». Я выставлю на посмешище этих ублюдков, которые смешивают с дерьмом мои книги.

– Ты не первая до этого додумалась, – заметила я.

– Что?

– Вспомни «Бестселлер».

Эмбер проигнорировала мои слова.

– Давай выставим на обсуждение мою книгу, – настаивала она. – Давай, Минт. Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста!

– Хм... это не очень корректно, – осторожно возразила я, – обсуждать свою собственную книгу. Ничего не имею против «Общественной пользы», не пойми меня неправильно, Эмбер, вовсе нет. Прекрасная книга. К тому же она разошлась в... хм... сотнях экземпляров.

– Так в чем же проблема?

– М-м-м... Это все равно как если бы Элизабет Шварцкопф выбрала восемь собственных песен для

«Дисков необитаемого острова»[46], – объяснила я. – Несколько нескромно. – И тут же сменила тему, огласив список своих любимых романов.

– «Мандолина капитана Корелли»? – фыркнула Эмбер. – Тебе что, нравится эта книга?

– Да, по-моему, она хороша. Конец меня разочаровал, но в целом очень живой язык.

– «Король мелочей» – напрасный перевод бумаги!

– Эта никчемная книжонка разошлась тиражом сто сорок тысяч экземпляров, в переплете, – заметила я. – А в обложке – более миллиона.

– Да, но не видать бы им таких продаж, не получи она Букеровскую премию, – с видом триумфатора выпалила Эмбер.

– Скорее всего, нет, – согласилась я.

– «Шарлотта Грей»? – скривилась она. – О боже, не выношу Себастьяна Фаулкса. Те же Миллс и Бун, только с пушками! Я выбираю «Бесконечную любовь» Иена Макьюэна. Он очень хорошо пишет. Может, тебе помочь? – спросила кузина, погружаясь в кресло.

– Нет-нет, справлюсь, не нужно, – отмахнулась я, лихорадочно промывая салат.

– Почему бы тебе не приготовить твою фирменную французскую заправку? – предложила Эмбер. – Только не забудь бальзамический уксус. – Она разочарованно вздохнула, возвращаясь к больной теме. – Не знаю, почему мой роман так плохо продается, – жаловалась кузина, пока я накрывала на стол. – Наверное, из-за плохого маркетинга: агенты даже пальцем не шевельнут. Я говорила, что хочу пустить рекламу в кинотеатрах, но они и думать не хотят. Ни на что не годятся.

Педро заскрежетал и раскатился оглушительным бабушкиным смехом.

– Но это же потянет на миллионы, – сказала я, протирая бокалы для вина чистым полотенцем.

– Я того стою, Минти, – не смутилась Эмбер. – Они должны использовать любую возможность.

В издательском мире Эмбер известна благодаря своим эксцентричным поступкам. В статьях она сравнивает себя с Диккенсом, Золя, Толстым. В книжных магазинах устраивает жуткие сцены, если ее произведения стоят не на самом видном месте. Яростные письма Эмбер критикам, рискнувшим нелестно отозваться о ее книгах, уже стали притчей во языцех. Однако наибольшую известность ей снискали те непомерные требования, которые она предъявляет своим издателям, «Хеддер Ходлайн».

– Как можно рассчитывать, что будет продан хоть один экземпляр моей книги, – жаловалась Эмбер, – если у меня даже нет рекламных постеров в метро? Я должна заставить их увеличить расходы на маркетинг. По крайней мере, до пятидесяти тысяч.

– Но люди в основном покупают книги по совету друзей, – заметила я, нарезая шампиньоны для домашнего соуса. – Вспомни «Мандолину капитана Корелли». Роман почти не рекламировали. Он разошелся только благодаря молве.

– Я же говорю, Минти, – Эмбер метнула в меня ядовитый взгляд, – ты ничего не смыслишь в издательском бизнесе.

– А, по-моему, тебе нужно гордиться своими литературными агентами, – возразила я, вспомнив, какие цитаты им удалось нарыть для обложки. Ради этого понадобилось с мастерством и хладнокровием пластического хирурга прооперировать рецензии на ее ранее вышедшие романы, превращая самые грязные оскорбления в восторженные похвалы. К примеру, Энтони Уэлч из «Таймс» аттестовал ее «Счастливый случай», как «поразительно тупое, тошнотворное чтиво». Сотрудники рекламного отдела «Хеддер Ходлайн» чудесным образом трансформировали нелицеприятное высказывание, и получилось: «Поразительно!» Еще «Хеддер Ходлайн» проявили нечеловеческую сдержанность, когда позволили Эмбер включить в список тех, кому она приносит благодарность, целое созвездие знаменитостей, ни с одной из которых она не была знакома. «Огромное спасибо Тони Блэру», – писала она и рассыпалась в благодарностях на три страницы – это в предисловии к «Общественной пользе». «Невозможно словами выразить признательность моей подруге, принцессе Кентской. И сердечное спасибо Фэй Уэлдон[47] за неоценимую поддержку и вдохновение». Ну, с Фэй Уэлдон Эмбер встречалась, один раз. В электричке. Фэй Уэлдон попросила ее закрыть окно. В пароксизме благодарности Эмбер разошлась до того, что выразила «безграничную признательность Гордону Брауну[48], Твигги и, конечно, моему любимому наставнику, сэру Исайе Берлину[49]». Я попыталась, было втолковать ей, что сэр Исайя Берлин скончался за год до того, как она приступила к написанию книги. Но она заверила меня, что никто не заметит, не говоря уж о том, что всем до лампочки.