Песнь преследования - Вулф Джин Родман - Страница 4

Струей вылетела кровь, пульсируя в такт биению большого сердца. Великан выронил кресло и протянул к Длинному Ножу ручищи, но тот, изловчившись, ударил его ножом по пальцам. Одновременно с этим другие охотники перерезали на ногах великана сухожилия, и великан, словно огромное дерево, рухнул на землю, заставив ее содрогнуться. Когда мы вытащили из его объятий едва дышавшего Длинного Ножа, гигант был уже мертв.

Часть охотников занялась раненым товарищем, а другая взялась свежевать тело.

Огромную голову с диким выражением глаз, руки, ступни и внутренности оставили на снегу, сердце и печень забрали, предварительно заморозив. Они были предназначены для вождя.

По его приказу почти половина охотников пошла к лесу, чтобы приготовить сани для транспортировки мяса. Они вернулись относительно быстро, даже разделка туловища еще не была закончена, таща за собой сани, изготовленные из небольших стволов деревьев. Концы двух длинных стволов были загнуты кверху и служили полозьями. Из-под меховой одежды Длинный Нож вытащил треугольное полотнище, сделанное из множества сшитых между собой, тщательно выделанных шкурок каких-то зверьков. Гладко отесанная жердь служила мачтой, а две другие были реями.

Я сказал вождю, что думал, придется тащить такую гору мяса на самодельных санях.

— Мы будем тащить только на самых тяжелых участках, — ответил он.

— Парус сделает за нас все остальное. Ветер сильный, прямо в спину. Мы поедем по следу Больших Саней и немного вбок, когда приблизимся к лагерю.

— Если бы ветер был другой, мы бы не шли в эту сторону, — объяснил мне другой мужчина. — Хороший охотник всегда охотится под ветер или поперек его, потому что тогда можно вернуться, даже если добудешь много мяса. Кроме того, зверь не чувствует запаха приближающегося охотника.

— Да, — кивнул Длинный Нож. — Но если мы попадаем на след нашвонка, то идем туда, куда идет он.

Когда сани были загружены, мы уложили раненого на кучу замерзшего мяса, потом взгромоздились сами, кто где смог найти место. Длинный Нож стоял сзади на санях, крепко упершись унтами в то, что осталось от ног нашвонка, и управлял парусом и длинным румпелем.

Впервые мне пришла в голову мысль спросить, как выглядели Большие Сани.

Я и спросил прижавшегося ко мне охотника.

— Ты не знаешь? — удивился он. — Но ты же пришел от них.

— Ты в этом уверен?

— Ты одет так, как они, а нашли тебя вскоре после того, как Большие Сани прошли возле нашего лагеря.

— Я ничего не помню. Они оставили такой широкий след… Эти Сани длинные?

— Очень.

— На них были люди?

— Мужчины и женщины, одетые, как ты. Те Сани не были такими плоскими, как наши. На них был большой шалаш, а на шалаше множество маленьких. На Санях не было паруса и никто их не тянул, когда они трогались в путь. Словно равнина наклонилась специально для них и они запросто поехали под гору.

— Понятно, — кивнул я, хотя совершенно ничего не понимал. Несмотря на это, я задал следующий вопрос: — А с какой скоростью они двигались?

Мой сосед пожал плечами.

— Не быстрее охотника. Мы долго шли за ними, но Сидевшие в них не позвали нас забраться наверх и мы вернулись назад. Тогда мы и нашли тебя.

Вечером возле огня я продолжал думать о Больших Санях и убийстве нашвонка. Я думал, что члены племени уже считали меня своим, ведь все-таки я умел прыгать и бегать лучше кого-либо из них, сам убил Лени Денизе и перерезал одно из сухожилий нашвонка, когда тот готовился задушить вождя. Однако, когда все уже спали, Длинный Нож пришел ко мне и сказал, что для меня будет лучше, если я покину лагерь.

Я возразил, что не думаю, будто они готовы так поступить.

— Ты знаешь Кровавую Ногу, того, кого ранил нашвонк?

— Да, но я считал, что его зовут Огеннный Петух.

— Когда его раны заживут, он будет назван Кривая Нога. Хорошо было бы, если бы его убили и съели?

— Не знаю, не могу сказать.

— Это было бы нехорошо. Люди с Больших Саней считают иначе, но согласно нашим извечным законам, есть можно любое мясо, за исключением человеческого. Однако, если Кривая Нога не выздоровеет до следующей полосы голода, его наверняка убьют. Голод — наивысшее право! Кто его не преодолеет, тот гибнет. Если нарушается какой-то другой закон, можно наказать болезнью или отстранить от охоты. Иногда вину можно простить, иногда прощение можно купить, но…

— Понятно, — перебил его я.

— Ты не человек. На лице у тебя растут волосы и ты вынужден удалять их. Я видел, как ты это делал, не отрицай! Думаю, у тебя с Кетином одна кровь.

— Я никогда не видел его.

— Ты ничего не помнишь, почему же должен помнить свое происхождение? Он тоже умеет далеко прыгать, хотя он такой большой, а ты маленький. И у него тоже есть волосы на лице.

— Что же мне делать?

— Уходи рано утром. Часть мяса нашвонка принадлежит тебе. Я отдаю ее тебе. Можешь также взять сани, которые мы смастерили. Они тебе пригодятся.

— Я мог бы взять парус?

— Нет, — покачал головой Длинный Нож. — Он слишком ценен.

— Я отдам за него свою порцию мяса.

— Тогда тебе не понадобятся сани, чтобы везти мясо, — рассмеялся Длинный Нож.

— Мясо я сам добуду. Значит, ты даешь мне парус, а я тебе свою долю мяса нашвонка.

— Согласен. — Он сунул руку за пазуху и вытащил сложенный парус. — Его нужно только привязать ремнями, как это делал я.

Когда он отошел, я засомневался, сколько в его словах было правды. Я даже было решил спать с ножом в руке, но тут же подумал, что сейчас у племени навалом мяса и непосредственная опасность мне не угрожает.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Рано утром я нашел на краю лагеря обещанные сани. Я пришел к шалашу Длинного Ножа, где он и Красная Клиу готовили ранний завтрак, и отдал ему оружие, которое дала мне его мать в первый день моего пребывания у них.

Я надеялся, что они великодушно оставят его мне, однако, этого не произошло, но меня все же пригласили на завтрак.

Потом я проведал лежащего в своей хижине Кривую Ногу и пожелал ему скорейшего выздоровления. Во время нашего разговора я не выпускал из рук нож, так как допускал, что все с азанное Длинным Ножом было правдой. Мне бы пригодилось оружие раненого, но он не мог отдать его.

Когда мы попрощались, дел у меня больше не нашлось. Я вернулся к саням, привязал парус и натянул шкот. Ветер немного ослабел, но все так же дул с запада, и это означало, что без хлопот я смогу добраться до следа, оставленного Большими Санями, Хотя после этого мне придется тащить их за собой.

С таким маленьким грузом сани отлично двигались даже по мягкому снегу и только два раза я толкал их, когда дорога становилась уж очень крутой.

Скольжение по следу оказалось очень интересным делом, и когда я освоился с управлением парусом, то смог хорошенько разогнать сани. Меня начала беспокоить мысль об еде, но не было смысла задерживаться. Даже если бы мне и удалось выследить снежных обезьянок, убить их все равно было нечем. Моим шансом было как можно быстрее догнать Большие Сани, поскольку добыть пищу другим путем невозможно.

Из того, что мне удалось узнать, вытекало, что Большие Сани опередили меня на каких-то шестьдесят часов. Однако, двигались они медленно и большую часть дня проводили в каком-то племени. Так было, например, с племенем Длинного Ножа. Поэтому я был уверен, что если мне удастся сохранить скорость, то я смогу догнать их уже сегодня или наверняка завтра.

Достигнув дороги, я вытащил сани на вершину холма, который послужил мне наблюдательным пунктом во время первой встречи с нашвонком. С немалым удовольствием заняв место в санях, я помчался вниз.

Оказалось, что это так же приятно, как и скольжение под парусом. Несмотря на встречный ветер, мне удалось, двигаясь галсами по всей ширине дороги, взобраться на следующий холм без всяких усилий и значительно быстрее, чем если бы я толкал сани впереди себя.