Тысяча благодарностей, Дживс - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 17

Я прищелкнул языком. Я первый стоял за то, чтобы Л. П. Ранкл поделился с Таппи своими миллионами, но сейчас было не время менять тему разговора.

- Забудьте пока о Таппи. Подумайте о щекотливом положении Бертрама Уилберфорса Вустера.

- Уилберфорса. - пробормотала она, насколько ей позволял бормотать ее выдающийся голосовой аппарат. - Я когда-нибудь рассказывала тебе, как ты получил это прозвище? Это была идея твоего отца. За день до того, как тебя поднесли к купели, - ты был похож при этом на исполнителя эпизодической роли в гангстерском фильме - твой родитель сорвал куш на скачках "Гранд нэшнл", поставив на аутсайдера по кличке Уилберфорс, и поэтому настоял, чтобы тебя назвали в его честь. Сочувствую тебе, но нам всем приходится нести свое бремя. Второе имя твоего дяди Тома - Портарлингтон, а мне при крещении чуть не дали имя Филлида.

Я шлепнул ее по кумполу ножом для бумаг, похожим на восточный кинжал, какими убивают людей в приключенческих романах.

- Не отвлекайтесь. Тот факт, что вас чуть не окрестили Филлидой, без сомнения, займет достойное место в вашей автобиографии, но обсуждать его сейчас совершенно необязательно. Мы говорим о том, какая страшная опасность будет мне угрожать, если ось Мадлен - Спод развалится.

- Ты считаешь, если Мадлен разорвет помолвку, тебе придется заполнить образовавшуюся пустоту?

- Вот именно.

- Она не сделает этого. Ни в жизнь.

- Но вы сказали...

- Я только хотела построже тебя предупредить, чтобы ты впредь не вытаскивал мошек из глаз Мадлен. Может быть, я переусердствовала.

- Вы меня насмерть перепугали.

- Прости, что сгустила краски. Тебе не о чем беспокоиться. Это одна из тех легких размолвок, которые бывают у не в меру сюсюкающих парочек.

- Из-за чего же она произошла?

- Почем я знаю. Может быть, он оспорил ее утверждение, что звезды на небе - это божьи цветочки.

Что ж, это было вполне возможно. С Гасси Финк-Ноттлом Мадлен рассорилась после того, как сказала ему, что на закате всегда думает о Небесной Заступнице, выглядывающей из-за золотой полосы небосвода [Цитата из стихотворения Данте Габриэля Россетти "Непорочная Дева"], а он спросил: о ком, о ком? и она ответила: о Небесной Заступнице, и он сказал: никогда о такой не слыхивал, и добавил, что его тошнит от закатов, от всего небесного и от Небесной Заступницы тоже. Барышню с ее взглядами легко ранить небрежным отношением к звездочкам и цветочкам.

- Возможно, они уже помирились, - сказала прародительница. - Но все-таки тебе лучше держаться от Мадлен подальше. Спод - человек порывистый. Может разукрасить тебе физиономию.

- Он уже угрожал это сделать.

- Так и сказал: разукрашу физиономию?

- Нет, он обещал размазать меня по лужайке перед домом и потом станцевать на моих потрохах в сапогах с подковами.

- Один черт. Так что на твоем месте я соблюдала бы осторожность. Будь с Мадлен холодно-вежливым. Если ты увидишь, что еще какие-нибудь мошки летят в ее сторону, заботливо подай им пальто и пожелай счастливого пути, но не вздумай вмешиваться.

- Не буду.

- Надеюсь, я рассеяла твои страхи.

- Рассеяли, старая кровинка.

- Тогда почему ты морщишь лоб?

- Хм, почему? Да вот Медяк.

- Что Медяк?

- Это из-за него я морщу лоб.

Весть о возможном возвращении Мадлен Бассет на ярмарку невест настолько меня встревожила, что я лишь сейчас вспомнил про Бингли и его предсказание неминуемого поражения Медяка. Мне было стыдно и совестно, что под влиянием своих личных неприятностей я так позорно отодвинул Медяка в конец повестки дня. Я уже давно должен был заострить внимание тети Далии на вопросе о его шансах на выборах. Не сделав этого, я подвел друга, а друзей, с гордостью могу сказать, я подводить не привык. Неудивительно, что я мучался угрызениями совести.

Я поспешил реабилитироваться - если я не ошибаюсь, именно это делают люди, подложившие свинью тому, кого любят как брата.

- Я когда-нибудь говорил вам о человеке по фамилии Бингли?

- Если и говорил, то я не помню.

- Он недолгое время служил у меня камердинером, когда у нас с Дживсом возникло разногласие по поводу моей игры на банджолайке. Тогда у меня был дом в Чафнелл-Риджис.

- И он его, кажется, спалил?

- Нализавшись в стельку. Дом сгорел дотла, и моя банджолайка тоже.

- Теперь я поняла, о ком ты. Ну, и что этот Бингли?

- Он живет в Маркет-Снодсбери. Я встретил его сегодня утром и случайно упомянул о том, что агитирую за Медяка.

- Если это можно назвать агитацией.

- И он сказал, что я впустую трачу время. Он посоветовал мне поставить кругленькую сумму на мамашу Мак-Коркадейл. Сказал, у Медяка нет ни малейшего шанса.

- Он дурак.

- Я тоже так всегда считал, но он говорил как человек, располагающий сведениями.

- Какими это еще сведениями он может располагать? Выборы не скачки, где получают информацию от жучка. Не спорю, возможно, борьба будет упорной, но Медяк должен выйти победителем. У него есть секретное оружие.

- Не могли бы вы повторить? Мне кажется, я плохо расслышал.

- Медяку не страшна никакая конкуренция, потому что у него есть секретное оружие.

- Какое?

- Спод.

- Спод?

- Милорд Сидкап. Ты слышал когда-нибудь, как он говорит?

- Только что.

- На публике, дурак.

- А, на публике. Нет, не слышал.

- Я уже говорила тебе, что он потрясающий оратор, только ты, наверно, забыл.

Это показалось мне вполне правдоподобным. Спод в свое время был настоящим диктатором и всюду появлялся во главе отряда сторонников в футбольных трусах, скандирующих "Хайль Спод", а чтобы сделать такую карьеру, нужно обладать даром слова.

- Ты не питаешь к нему симпатии, я тоже, но ему нельзя отказать в красноречии. Аудитория слушает его, затаив дыхание, а когда он кончит, разражается громом аплодисментов.

Я кивнул. Мне самому устраивали овации после исполнения "Свадебной песни пахаря" на загородных концертах. Я бисировал по два, а то и по три раза, даже когда забывал слова и вынужден был вставлять отсебятину вроде "ля-ля-ля, пам-пам-пам, я спешу по делам". Я сказал тетушке, что у меня с плеч полгоры свалилось, и она ответила: "Голова у тебя свалилась, а не полгоры".

- Вы зарядили меня бодростью, - сказал я, пропуская мимо ушей ее подковырку. - Вы же понимаете, победа на выборах нужна Медяку, как воздух.

- Ему втемяшилось в голову представлять Маркет-Снодсбери в Вестминстерском зоопарке?

- Не совсем так. Ему самому парламент не ахти как сдался. Но он думает, что Флоренс укажет ему на дверь, если он потерпит поражение.

- Возможно, он прав. Она не выносит неудачников.

- Он сказал мне то же самое. Вспомните, какая участь постигла Перси Горринджа.

- Не его одного. Англия усеяна бывшими женихами Флоренс, которых она уволила в запас из-за несоответствия ее стандартам. Их насчитываются десятки. Думаю, у них есть свои клубы и общества.

- Возможно, в честь Флоренс они именуют себя Старыми Флорентийцами.

- И устраивают ежегодные банкеты!

Некоторое время мы размышляли о Флоренс: потом тетушка сказала, что должна удалиться, чтобы обсудить с Анатолем меню сегодняшнего ужина - надо уговорить его приготовить нечто из ряда вон выходящее. Жизненно важно, сказала она, чтобы он превзошел самого себя.

- Пока ты не прервал меня и не привлек мое внимание к имени Уилберфорс, я говорила про Л. П. Ранкла.

- Вы сказали, у вас создалось впечатление, что он готов к сотрудничеству.

- Совершенно верно. Знаешь, каким становится питон после нескольких обильных трапез?

- Понятия не имею.

- Он становится умиротворенным. Подобревшим, смягчившимся, питоном-милягой. И если только я не глубоко заблуждаюсь, те же изменения происходят с Л. П. Ранклом под влиянием кухни Анатоля. Ты видел его за ужином вчера вечером?

- К сожалению, нет, я не смотрел. Всеми фибрами своего существа я отдался поглощению пищи. А что, я много потерял? На него стоило посмотреть?