Так держать, Дживз! - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 29

— Я принял её приглашение, Дживз, — сказал я спокойным, ровным тоном и небрежно закурил сигарету.

— Вот как, сэр?

— Тебе понравятся Антильские острова.

— Да, сэр?

— И мне тоже.

— Да, сэр?

— Значит, решено.

— Да, сэр.

Я остался очень доволен собой. Моя непреклонность, — теперь я в этом не сомневался, — сделала своё дело. Упрямый малый был раздавлен моей волей, — если вы меня понимаете, — и согнулся под её тяжестью.

— Так держать, Дживз! — воскликнул я.

— Слушаюсь, сэр.

Я думал, что вернусь с поля боя не раньше, чем к вечеру, но обстоятельства сложились таким образом, что уже в три часа мне пришлось его покинуть. В самом скверном настроении я прогуливался по пирсу и неожиданно увидел Дживза, который, по своему обыкновению, подплывал ко мне по воздуху.

— Добрый день, сэр, — сказал он. — Если б я знал, что вы вернётесь так рано, я обязательно дождался бы вас в гостинице.

— Я тоже не знал, что вернусь так рано, — тут я слегка вздохнул. — К сожалению, меня нокаутировали в первом раунде.

— Вот как, сэр? Мне очень жаль, что так получилось.

— И кто, Дживз? Стыдно признаться, но я проиграл придурку, который объелся за ленчем и к тому же слишком много выпил. Сегодня я был явно не в ударе.

— Возможно, вы забывали поглядывать на мяч, сэр?

— Должно быть, так, Дживз. Как бы то ни было, я вылетел из… — Я умолк и замер на месте. — Великий Боже, Дживз! Посмотри на девушку, которая идёт к нам по пирсу. Она удивительно похожа на мисс Уикхэм. Хотел бы я знать, чем можно объяснить столь поразительное сходство?

— В данном случае оно объясняется тем, сэр, что эта молодая леди — мисс Уикхэм.

— А?

— Да, сэр. Обратите внимание, она машет вам рукой.

— Но что, разрази меня гром, она здесь делает?

— Не могу сказать, сэр.

Тон у него был ледяной, словно он доводил до моего сведения, что по какой бы причине Бобби Уикхэм не оказалась в Бингли-на-море, ничего хорошего, с его точки зрения, ждать от неё не приходилось, Он сделал шаг назад, а я снял шляпу и весело ей помахал.

— Привет! — воскликнул я.

Бобби, образно говоря, встала на якорь рядом со мной.

— Салют, Берти, — сказала она. — Я не знала, что ты здесь.

— А я здесь, — уверил я свою старую знакомую.

— В трауре? — спросила она, глядя на мои брюки для гольфа.

— Классные, правда? — похвастался я, проследив направление её взгляда. — Дживзу они не нравятся, но он печально известный реакционер во всём, что касается брюк. Каким ветром тебя занесло в Бингли?

— Моя кузина, Клементина, учится здесь в школе. Сегодня у неё день рождения, и я решила приехать, чтобы поздравить её лично. Как раз сейчас я к ней иду. Ты останешься в Бингли до завтра?

— Да. У меня номер в гостинице.

— Можешь угостить меня обедом, если хочешь.

Дживз стоял за моей спиной, и я его не видел, но внезапно у меня возникло такое ощущение, что он пронзил меня между лопатками предупреждающим взглядом. Я прекрасно знал, что старательный малый пытается мне внушить, чтобы я не искушал Провидение и не имел никаких дел с Бобби Уикхэм, даже таких невинных, как пребывание с ней за одним столом. Чушь несусветная — таков был мой вердикт. Я ещё готов согласиться, что с Бобби нельзя связываться в загородном доме, где из-за неё запросто можно попасть в любой переплёт; но до меня не доходит, как можно опасаться каких-нибудь каверз, когда обедаешь с ней в ресторане. Поэтому я не обратил на Дживза никакого внимания.

— Конечно. Само собой. Непременно. Буду рад, — сказал я.

— Вот и хорошо. Вечером мне обязательно надо быть в Лондоне — меня пригласили на пирушку в Беркли, — но если я немного задержусь, ничего страшного не произойдёт. Мы зайдём к тебе в семь тридцать, а после обеда можешь сводить нас в кино.

— Мы? Нас?

— Клементину и меня.

— Ты хочешь сказать, что приведёшь свою кошмарную кузину?

— А как же иначе? Разве ты не хочешь, чтобы ребёнок хоть немного развлёкся в свой день рождения? И она вовсе даже не кошмарная. Клементина — душка и не причинит тебе никаких хлопот. Тебе всего лишь придётся проводить её вечером до школы. Надеюсь, ты не перетрудишься, сделав несколько лишних шагов?

Я бросил на неё пытливый взгляд.

— К чему это меня обяжет?

— В каком смысле, к чему это тебя обяжет?

— Когда я в последний раз посетил школу для девочек, директриса с буравчиками вместо глаз потребовала, чтобы я обратился к группе юных бандиток с речью об Идеалах их Будущей Жизни. Ты уверена, что сейчас не повторится то же самое?

— Конечно, уверена. Ты подойдёшь к двери, позвонишь, подождёшь, пока откроют, и на этом твоя миссия будет окончена.

Я задумался.

— Такая задача нам вполне по плечу. Верно, Дживз?

— Возможно, вы правы, сэр.

Упрямый малый говорил холодным, подчёркнуто вежливым тоном, а на его лице появилось выражение «Если-б-только-вы-ко-мне-прислушались». По правде говоря, я разозлился, дальше некуда. В иные минуты Дживз как две капли воды становится похож на мою тётушку, вы догадываетесь, какую.

— Хорошо, — сказал я Бобби, вновь не обращая на Дживза никакого внимания. — В таком случае жду тебя в семь тридцать. Не опаздывай. И предупреди ребёнка, — добавил я, ясно давая понять, что под моей улыбчивой внешностью скрывается человек с железной волей, — чтобы она помыла руки и не хлюпала носом.

Должен вам честно признаться, я не испытывал ни малейшего желания развлекать кузину Бобби Уикхэм, Клементину, но, не стану вас обманывать, мои худшие опасения не подтвердились. Я заметил, что маленькие девочки, как правило, при общении со мной без конца хихикают. Они фыркают, если вы меня понимаете, и смотрят на меня не моргая, причём каким-то очень странным взглядом, словно никак не могут поверить в то, что я существую на свете. Я сильно подозреваю, они пытаются запомнить присущие мне одному особенности в манере поведения, чтобы потом устроить представление, передразнивая меня перед своими подругами.

Клементина ничего подобного себе не позволила. Она была тихим, спокойным ребёнком лет тринадцати (вернее, если учесть, что сегодня она праздновала свой день рождения, ровно тринадцати лет), с ангельским личиком и взглядом, который выражал молчаливое восхищение. Руки у неё были безупречно чистыми, она не хлюпала носом, а за обедом, в течение которого поведение её не оставляло желать лучшего, она слушала меня, так сказать, с открытым ртом и старалась не пропустить ни единого слова, в особенности когда я показал ей фокус с вилкой и двумя горошинами, а потом объяснил, как утром мой соперник выбил меня из игры на десятой лунке.

В кино она также вела себя выше всяких похвал, а после сеанса очень трогательно и душевно поблагодарила меня за чудесно проведённый вечер. Короче, я остался доволен ребёнком и не преминул отметить этот факт, помогая Бобби усесться в её двухместный автомобиль.

— Я же говорила тебе, что она душка, — сказала Бобби, заводя машину и готовясь умчаться на свою пирушку в Лондон. — Я всегда утверждала, что в школе к ней просто придираются. Они вечно ко всем придираются. Когда я там училась, ко мне тоже придирались.

— Придираются? За что?

— Да за всё, что хочешь. Впрочем, в такой дыре, как школа Святой Моники, другого отношения к себе не дождёшься.

У меня отвалилась нижняя челюсть.

— Школа Святой Моники?

— Она самая.

— Ты имеешь в виду, ребёнок учится в школе мисс Мэйплтон?

— Ну и что с того?

— Но мисс Мэйплтон — закадычная подруга моей тёти Агаты.

— Знаю. Именно твоя тётя Агата в своё время заставила маму послать меня на эту каторгу.

— Послушай, — озабоченно спросил я, — когда ты забирала Клементину, ты никому не говорила, что видела меня в Бингли?