Шалости аристократов - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 3

— Нет.

— А «Красную, красную летнюю розу» того же автора?

— Нет.

— У моей тёти, сэр, имеются все романы Рози М. Бэнкс. Я без труда смогу одолжить у неё столько книг, сколько потребуется мистеру Литтлу. Очень лёгкое и приятное чтение, сэр.

— Стоит попробовать.

— Я рекомендую именно этот план, сэр.

— Хорошо. Сбегай завтра к своей тёте и выбери что-нибудь позабористей. В конце концов, мы ничего не теряем.

— Совершенно справедливо, сэр.

ГЛАВА 2. Не дождаться Бинго свадебных колоколов

Через три дня Бинго доложил, что Рози М. Бэнкс сработала лучше некуда, и оказалась тем, что доктор прописал. Старикан Литтл немного поворчал, когда ему поменяли литературную диету, потому что предпочитал романам статьи в журналах и газетах, но Бинго удалось прочитать ему первую главу «Любовь — это всё», пока он не разобрался, что к чему, а дальше дела пошли как по маслу. Они уже успели закончить «Красную, красную летнюю розу», «Сорванца Миртл» и «Простую заводскую девчонку», а сейчас начали «Любимую женщину лорда Стратморлика».

Обо всём этом Бинго мне поведал хриплым голосом, потягивая коктейль из шерри с сырым яйцом. С его точки зрения, жаловаться он мог только на больное горло, которое не выдерживало непривычных нагрузок. Бедняга совсем расстроился, вычитав в медицинской энциклопедии, что у него появились симптомы болезни, которая называлась «воспаление голосовых связок». Но я его не пожалел. Во-первых, он практически добился поставленной цели и, во-вторых, каждый вечер после чтения оставался на обед; а из его слов я понял, что вкус приготовленных блюд не поддавался описанию. Когда он говорил о бульоне, у него на глазах стояли слёзы, честное слово. Должно быть, бедный малый, запивавший макароны сладким вином в течение нескольких недель, чувствовал себя у дядюшки, как в раю.

Литтл— старший не мог принимать участия в пиршествах, но Бинго сказал, что он тем не менее каждый день тащился за стол, грыз аррорут, нюхая всё кушанья до единого, вспоминал об entre в своём прошлом и строил планы на будущее, ничуть не сомневаясь, что скоро доктор поставит его на ноги; видимо, дядюшка тоже развлекался вовсю. В общем, дела шли как нельзя более успешно, и Бинго заявил, что у него появилась одна идея, которая гарантировала полный успех предприятия. Он отказался обсудить её со мной, но заявил, что теперь дело в шляпе.

— У нас наметился прогресс, Дживз, — сказал я.

— Я очень рад, сэр.

— Мистер Литтл говорит, что, когда они добрались до самого главного эпизода в «Простой фабричной девчонке», его дядя рыдал как ребёнок.

— Вот как, сэр?

— Ну, знаешь, там, где лорд Клод прижимает девушку к своей груди и…

— Я знаком с этим отрывком, сэр. Очень трогательная сцена. Моя тётя от неё в полном восторге.

— Мне кажется, мы на верном пути.

— Похоже, вы правы, сэр.

— По-моему, ты снова оказался на высоте, Дживз. Я говорил, говорю и буду говорить, что в смысле мозгов тебе нет равных. Все великие мыслители современности должны снять перед тобой шляпы, Дживз.

— Благодарю вас, сэр. Всегда к вашим услугам.

Примерно через неделю Бинго сообщил нам радостную весть: у его дядюшки прошёл приступ подагры и на следующий день он вновь собирался сесть за стол и начать работать челюстями, навёрстывая упущенное.

— И, кстати, — сказал Бинго, — он ждёт тебя завтра на ленч.

— Меня? Почему меня? Он даже не знает, что я существую.

— Не бойся, знает. Я ему о тебе рассказал.

— Что ты обо мне рассказал?

— Много чего. В общем, он хочет с тобой познакомиться. И поверь мне, старичок, ты пойдёшь как миленький! Мне кажется, завтрашний ленч запомнится тебе на всю жизнь!

Не знаю почему, но поведение Бинго показалось мне крайне странным, я бы даже сказал, зловещим, если вы понимаете, что я имею в виду. Когда малыш Бинго находился в таком настроении, как сейчас, это обычно означало, что он темнит изо всех сил.

— Тут что-то не так, — подозрительно произнёс я. — Зачем твоему дяде приглашать на ленч человека, которого он никогда в жизни не видел?

— Дорогой мой тупица, разве я не сказал, что мы с ним о тебе разговаривали? Я объяснил, что ты мой лучший друг, старый школьный приятель, и всё такое.

— Что с того? И почему это ты так на меня насел? Тебе-то не всё равно, пойду я на ленч или нет?

Бинго переступил с ноги на ногу.

— Видишь ли, я ведь говорил, что у меня появилась одна идея. Ну вот. Я хочу, чтобы ты сообщил ему о моей помолвке. Лично у меня не хватит духу.

— Что?! Я скорее повешусь!

— И ты называешь себя моим другом?

— Ну, знаешь ли, всему есть предел.

— Берти, — укоризненно сказал Бинго, — когда-то я спас тебе жизнь.

— Когда?

— Разве нет? Значит, я спас её кому-то другому. Но мы вместе учились в школе, Берти, и всё такое. Ты не можешь бросить меня в беде.

— Ох, ну хорошо, — сказал я. — Но если ты считаешь себя очень умным, ты глубоко заблуждаешься. Учти…

— Пока-пока! — сказал малыш Бинго. — Завтра в час тридцать. Не опаздывай!

Раз уж на то пошло, должен вам честно признаться, что я обозлился на Бинго дальше некуда. Хорошо ему было говорить, что меня ждёт незабываемый ленч, да что толку во вкусной еде, если после первой перемены блюд тебя могут вышвырнуть на улицу? Но слово Вустеров — закон, крепче стали, и прочее и прочее, поэтому ровно в половине второго на следующий день я взбежал по ступенькам крыльца дома ь16 в Паунсби Гарденз, нажал на кнопку звонка и через полминуты тряс руку самого толстого человека, которого когда-либо видел.

Наверное, девиз семьи Литтлов — «разнообразие». Бинго, сколько я его помнил, всегда был длинным и тощим, а его дядя оказался то ли квадратным, то ли поперёк себя шире. Моя рука утонула в его руке на такую глубину, что я бы не удивился, если б её пришлось доставать с помощью акваланга.

— Мистер Вустер, я признателен, я счастлив, такая честь…

Я подумал, что Бинго похвалялся мною не без причины.

— Э-э-э… гм-м-м… — сказал я.

Он отступил на шаг, всё ещё не отпуская моей руки.

— Вы так молоды и так многоопытны!

Честно говоря, я плохо понял ход его мысли. Мои родственники, в особенности тётя Агата, которая не переставая шпыняла меня с самого детства, всегда считали, что я трачу жизнь попусту и что в последний раз я принёс пользу своей стране, когда получил в школе приз за собранный мной во время летних каникул гербарий. Я задумался, не спутал ли он меня с кем-нибудь другим, и в это время в холле зазвенел телефон. Горничная сообщила, что звонили мне, и, взяв трубку, я услышал голос Бинго.

— Привет! — сказал он. — Уже пришёл? Молодчина! Я знал, что на тебя можно положиться. Послушай, старичок, мой дядя тебе здорово обрадовался?

— Не то слово. Ничего не понимаю.

— Сейчас объясню. Для этого я и позвонил. Понимаешь, старина, я, конечно, знал, что ты не будешь возражать, но тем не менее я без твоего согласия наврал, что ты — автор тех книг, которые я читал ему вслух.

— Что?!

— Ну да, я сказал, что Рози М. Бэнкс — твой псевдоним, и тебе не хочется это афишировать, потому что ты скромный молодой человек, который любит уединение. Теперь он к тебе прислушается. Я думаю, он сделает всё, чего ты ни попросишь. Ловко я обмозговал? Сомневаюсь, что сам Дживз до такого додумался бы. Так что давай, старичок, жми на всю катушку и учти, что содержания, которое я от него получаю, явно недостаточно для женитьбы. Я не смогу прижать законную супругу к своей груди, если не буду получать по меньшей мере вдвое. Ну, кажется, всё. Пока-пока.

И он повесил трубку. В это время прозвучал гонг к обеду, и мой радушный хозяин затопал вниз по лестнице, пыхтя как многотонный грузовик.