Положитесь на Псмита - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 25

— А? Что? Да. О, да. Надо бы взглянуть на лобелии.

— Если позволите, и я с вами, — сказал Псмит.

— А? Ну, разумеется, разумеется.

— Я всегда считал, — пояснил Псмит, — что нет в мире тонизирующего средства лучше, чем внимательно обозреть лобелии сразу после завтрака. Врачи, если не ошибаюсь, настоятельно это рекомендуют.

— Погодите! — торопливо сказал Фредди, когда он направился к двери. — Мне бы надо вас на пару слов, если можно.

— Хоть на тысячу, если хотите, — ответил Псмит. — Вы найдете меня там, среди необъятных просторов, где мужчины — это мужчины.

Он одарил все общество благожелательной улыбкой и удалился.

— Как он обаятелен! — вздохнула мисс Пиви. — Вы не находите, мистер Бакстер?

Компетентный Бакстер на секунду словно бы замялся с ответом.

— О, весьма, — сказал он без всякого энтузиазма.

— И какая душа! Она одевает сиянием его чудесный лоб, не правда ли?

— У него прекрасный лоб, — сказала леди Констанция. — Но жаль, что волосы у него подстрижены так коротко. С такой прической он почему-то выглядит не как поэт.

Фредди в тревоге поперхнулся омлетом.

— Да нет же, он поэт и очень даже, — поспешно сообщил он.

— Право, Фредди, — оскорбленно сказала леди Констанция, — мне кажется, в твоих заверениях мы не нуждаемся.

— Нет, конечно. Я просто хотел сказать: хотя у него и такая короткая стрижка.

— Вчера я осмелилась заговорить с ним об этом, — сказала мисс Пиви, — а он ответил, что в ближайшем будущем ей, возможно, предстоит стать еще короче.

— Фредди! — раздраженно вскричала леди Констанция. На скатерти перед высокородным Фредериком Трипвудом расплескалось бурое озерцо чая. Под влиянием какого-то сильного чувства он, как недавно Компетентный Бакстер, опрокинул свою чашку.

II

Созерцание лобелий его сиятельства приелось Псмиту еще в самом начале этой процедуры, и, когда его отыскал Фредди, он сидел на террасе и задумчиво курил сигарету.

— А, товарищ Трипвуд! — сказал Псмит. — Добро пожаловать в замок Бландингс! Вы, кажется, упомянули, что желали бы побеседовать со мной?

Высокородный Фредди нервно поглядел по сторонам и сел на балюстраду.

— Послушайте, — сказал он, — я бы хотел, чтобы вы такого не говорили.

— Какого такого, товарищ Трипвуд?

— Ну, что вы сказали этой Пиви.

— Помнится, вчера под вечер я очень приятно поболтал с мисс Пиви, — сказал Псмит, — но не помню, чтобы я произносил слова, способные вызвать румянец стыда на щеках целомудрия. Какое же мое выражение вызвало вашу суровую критику?

— Ну, что ваша стрижка может стать еще короче. Чем брякать такое, лучше прямо все выложить, и дело с концом. Псмит скорбно кивнул:

— Ваш благородный жар, товарищ Трипвуд, имеет под собой основания. Бесспорно, это был ляп. Если у меня и есть недостаток — чего я не признаю! — так, пожалуй, лишь недостойное истинного джентльмена желание дурачить эту настырную служительницу муз. Человеку даже с более сильной волей, чем моя, было бы трудно удержаться от искушения. Однако теперь, когда вы обратили на это мое внимание, подобное не повторится. Впредь я буду умерять свою шутливость. А посему смотрите веселей, товарищ Трипвуд, и одарите нас своей заразительной улыбкой, о которой я слышал столько похвальных отзывов.

Но призыв этот не развеял мрачности Фредди. Он угрюмо хлопнул ладонью по мухе, которая села на его изборожденный морщинами лоб.

— Я просто на стенку лезу, — сказал он.

— Боритесь с этой недостойной слабостью, — призвал Псмит. — Насколько я могу судить, все идет прекрасно.

— Ну, не знаю. По-моему, эта язва Бакстер что-то подозревает.

— И что же, по-вашему, он подозревает?

— А что вы ловите рыбу в мутной воде. Псмит содрогнулся.

— Я буду бесконечно вам обязан, товарищ Трипвуд, если вы воздержитесь при мне от подобных выражений. Они пробуждают воспоминания, и очень горькие. Но разберемся поподробнее: вы пробудили во мне странный интерес. Почему вы считаете, будто наш весельчак Бакстер, личность на редкость восхитительная, в чем-то меня подозревает?

— А он на вас глядит.

— Я понимаю, о чем вы, но значения этому не придаю. Насколько я мог установить за мое недолгое пребывание тут, он на всех и на вся глядит точно так же. Только вчера за обедом я наблюдал, как он с величайшим недоверием жег взглядом безупречнейший и невиннейший из бульонов, какие когда-либо разливали по тарелкам. А затем начал его хлебать с нескрываемым удовольствием. Следовательно, не исключено, что вы неверно толкуете побуждения, заставляющие его глядеть на меня. А если им руководит восхищение?

— Ну, мне это не нравится.

— Как — с эстетической точки зрения — и мне. Но мы должны переносить такие испытания, как подобает мужчинам. Мы должны все время напоминать себе, что не вина, а, скорее, беда Бакстера, если он смахивает на ящерицу, страдающую несварением желудка.

Но Фредди не поддавался на уговоры. Он стал еще мрачнее.

— Тут не только Бакстер.

— Кто еще вас тяготит?

— Да все тут стало каким-то не таким, понимаете? — Он наклонился к Псмиту и глухо прошептал: — По-моему, новая горничная — сыщик в юбке.

Псмит смерил его терпеливым взглядом.

— Какая новая горничная, товарищ Трипвуд? Все время пребывая в довольно-таки напряженных размышлениях о вещах глубоких и удивительных, я не располагаю досугом, чтобы следить за переменами в штате прислуги. Так, значит, имеется новая горничная?

— Да. Ее зовут Сьюзен.

— Сьюзен? Сьюзен? Звучит нормально. Самое имя для подлинной горничной.

— А вы когда-нибудь видели, — судорожно спросил Фредди, — чтобы подлинная горничная выметала пыль из-под бюро?

— А она выметает?

— Сегодня утром застал ее за этим у себя в спальне.

— Но откуда следует, что она сыщик? Не слишком ли большую волю вы дали воображению? С какой стати ей быть сыщиком?

— Ну, я видел тысячу раз в кино, как старшая горничная, или младшая горничная, или судомойка оказывались сыщиками. Вот и становится что-то не по себе.

— К счастью, — сказал Псмит, — нет никакой надобности томиться в сомнении. Могу предложить вам безошибочный способ установить, та ли она, кем хочет представить себя нам.

— Какой?

— Поцелуйте ее.

— Поцеловать ее?

— Вот именно. Подойдите к ней и скажите: «Сьюзен, вы такая хорошенькая…»

— Но она совсем не хорошенькая.

— А мы для удобства примем, что она хорошенькая. Подойдите к ней и скажите: «Сьюзен, вы такая хорошенькая! Что, если я вас поцелую?» Если она сыщик, то ответит: «Сэр, как вы смеете!» или даже просто «Сэр!». Если же она подлинная горничная, каковой я ее считаю, и подметает под бюро из чистого усердия, то захихикает и ответит: «И что это вы, сэр!» Улавливаете разницу?

— А вы откуда знаете?

— Мне бабушка сказала, товарищ Трипвуд. Мой вам совет: раз сомнения, в которых вы пребываете, мешают вам наслаждаться жизнью, проведите проверку при первом же удобном случае.

— Подумаю, — сказал Фредди.

Воцарилась тишина, что Псмита вполне устраивало. Чтобы наслаждаться солнечным теплом и ароматами бесчисленных цветов Макаллистера, ему не требовалась безыскусная болтовня Фредди. Однако вскоре его собеседник вновь завелся. Но голос его звучал по-иному. Тревога сменилась чем-то смахивавшим на смущение. Он два-три раза кашлянул, и его элегантно обутые ноги, стеснительно выписывая кренделя, шаркали по балюстраде.

— Послушайте!

— Мой слух вновь склонен к вам, товарищ Трипвуд, — вежливо отозвался Псмит.

— Послушайте, я ведь хотел с вами поговорить совсем о другом. Послушайте, вы правда старый друг мисс Халлидей?

— Безусловно. А что?

— Послушайте! — Юные щеки высокородного Фредди покрылись розовым румянцем. — Послушайте, замолвите за меня словечко, а?

— Замолвить за вас словечко? Фредди судорожно сглотнул.

— Я ее люблю, черт возьми!

— Благородное чувство, — любезно одобрил Псмит. -Когда вы ощутили первые симптомы?