Общество для Генри - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 5

— Потому что на тебя противно смотреть, — отвечала Джейн с сестринской искренностью. — Ты знаешь, который час?

— Я временно не при часах.

— Заложил?

— Поместил на временное хранение.

— Двенадцатый час, а ты не одет.

— Скоро приступлю. Это дело не терпит спешки.

— И не брит.

— Собираюсь отпустить бороду.

— Через мой труп.

— Полагаю, это можно устроить. Не понимаю общего предубеждения против бород. Такого рода маскировка просто необходима людям, которые, подобно мне, постоянно рискуют встретить заимодавцев. Будь у меня борода, я нырял бы в нее при виде кредитора и сидел бы, пока тот не пройдет. Уолт Уитмен всегда так поступал. Сигарету?

— Нет, спасибо.

— Боишься не вырасти еще больше, чем уже не выросла? Что ж, разумно. Но ты по-прежнему таращишься, — продолжал он, пристально разглядывая сестру. — Поразительно, что у такой пигалицы глаза — как у девицы в два раза выше ростом. Они вылезли из орбит. Что такое?

— Думаю, на кого ты похож.

— На что-то такое, что принесла кошка?

— Точно. Да. Возможно, та самая кошка, которую я встретила по пути со станции.

— По утрам я не в ударе. Погоди, пока я закончу туалет и засияю над Вэлли-филдс, как прекрасная бабочка, вылетевшая из кокона. Девушки будут перешептываться с замиранием сердца: «Кто он?». Так ты встретилась с кошкой?

— Не совсем, потому что она сидела на дереве. Молодой человек за ней полез.

— С какой стати?

— Потому что я его попросила.

— Слабоумный, — заключил Алджи. — Рисковать шеей в угоду незнакомой девице! Или он твой приятель?

— Нет, нас не представили. Он просто шел мимо. Я спросила: «Вас не затруднит?» А он ответил «С превеликим удовольствием» или что-то в таком роде и полез наверх.

— Вот уж чего бы я не стал делать! Помнишь в нашем детстве я залез на дерево и ветка подо мной подломилась? Это могло кончиться несчастьем и, как ты собираешься сказать, кончилось, потому что я выжил.

— Ничего подобного я говорить не собиралась. Ты же знаешь, как я тебя люблю. И все же я любила бы тебя еще больше, если бы ты перестал валять дурака.

— Валять дурака?

— А ты как это называешь?

— Я называю это терпеливо ждать, пока подвернется стоящая возможность, чтобы встретить ее во всеоружии. Так делаются великие состояния. Кстати о состояниях. Помнишь, я просил выяснить у Генри, не одолжит ли он мне пять фунтов? И как?

— Дал. Просил передать, что посылает с ними свое родственное проклятие. Спрашивает, какого черта ты не работаешь?

Алджи покачал головой.

— Я не могу размениваться на работу. У меня полно великих замыслов, и все они требуют безраздельного внимания. Все, что мне нужно — начальный капитал. Будь у меня тысяча фунтов, я бы покорил любые высоты. Ты бы ахнуть не успела, как я бы раскатывал в шубах и «роллс-ройсах».

— А где ты возьмешь тысячу фунтов?

— Это все спрашивают.

— Не могу понять, как ты вообще существуешь. Почему ты живешь в этом дворце? Здесь что, не берут арендной платы?

— Полагаю, какая-то символическая сумма время от времени переходит из рук в руки. Этим занимается Билл.

— Билл?

— Хозяин дома. Мой однокашник.

— Это он открыл дверь?

— Нет, пристав.

— Что?!

— Действующий от имени Даффа и Троттера, которым я немного задолжал. Не знаю, знакома ли ты с такими вещами, но они сперва посылают тебе серию писем с просьбой уладить затруднения, и если затруднения не улаживаются, отправляют пристава.

— Ты хочешь сказать, он все время при тебе?

— Да.

Джейн, хоть и не одобряла брата за денежную необязательность, тут же его пожалела.

— Бедненький! Какой ужас!

— Нет, я не в обиде. Скорее наоборот. Кларенс — очень приличный малый. Кларенс Бинстед. Раньше играл на сцене, потом бросил, потому что это не совмещалось с его пьянством.

— Так он не только приставляется, но и прикладывается? Ты открываешь мне поразительные тайны из жизни бедняков.

— Суровая явь. Но если ты собираешься убиваться по моему поводу, то не стоит труда. Он сегодня уезжает. Билл за все расплатился.

— Очень мило с его стороны.

— Да, Билл такой. Щедрый. Добросердечный.

— Чувствуется. Хотела бы я с ним познакомиться. Где он?

— Поехал в Лондон к адвокату. Насчет наследства.

— Он получил наследство? Большое?

— По моим меркам — нет. Говорит, что-то около восьмисот фунтов в год.

— По-моему, неплохо.

— Да, кое-как перебиться можно. И, конечно, я отдам ему пять фунтов от Генри. Это что, ехидный смешок?

— Самый ехидный, на какой я способна.

— Ладно, оставайся и сама увидишь. Он приедет часов в шесть.

— Не могу. Мне надо обратно к цивилизации. Я обедаю с Лайонелом.

Как она и ожидала, при этом имени Алджи осуждающе фыркнул. Он не одобрял ее планов на семейную жизнь и редко удерживался, чтобы этого не сказать.

— Этот гнус! Я думал, он в Америке. Разве ты не говорила несколько месяцев назад, что он поехал туда поганить дом какому-то миллионеру?

— Он вернулся.

— Готов поспорить, еще гнуснее прежнего. Мог ли я вообразить, что моя единственная сестра вздумает выйти за интерьерщика?

— Он еще торгует антикварной мебелью.

— Тем хуже. Не могу понять хода твоих рассуждений. Что ты рассчитываешь получить? Уж несомненно, целая жизнь с Л.П.Грином — слишком большая цена за бесплатно отделанную гостиную. Говоришь, вы вместе обедаете? Подсыпь ему яда в суп.

— Вряд ли мы будем есть суп.

— Тогда будь начеку. Смотри, чтобы в конце обеда он не отошел к телефону, оставив тебя платить по счету. Самое разумное, конечно, разорвать отношения за послеобеденным кофе. Да, именно так. Скажи, что много думала в его отсутствие и теперь между вами все кончено.

— Он не обидится?

— Напротив, восхитится твоим здравым смыслом. Ему прекрасно известно, какая он сволочь. Столько лет все ему об этом говорят. Я учился с Л.П.Грином, и у меня целая копилка историй, показывающих его полную негодность к употреблению. Как биологическая особь, он плох решительно всем. Помню как-то…

— До свидания, — сказала Джейн.

Она взяла сумочку и вышла. Кларенс Бинстед, пристав, стоял в прихожей, облокотясь на подставку для зонтиков. Они вежливо попрощались.