Не позвать ли нам Дживса? - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 14

— Если бы только я их помнила. Судя по тому, что мне о ней известно, рассказ получился бы смачный.

— Она загорала вся без ничего или предпочитала проводить время в четырех стенах? — поинтересовался Рори.

Миссис Спотсворт снова смежила вежды.

— Я чувствую влияния, — пробормотала она. — Мне даже слышен тихий шепот. Как это странно — приехать в дом, где гостила три столетия назад. Подумайте, сколько жизней прожито в этих древних стенах. И все они здесь, вокруг нас, и создают загадочную ауру этого очаровательного старинного здания.

Моника переглянулась с братом.

— Дело в шляпе, Билл, — шепнула она.

— Что-что? Кто в шляпе? — бодро, во весь голос переспросил Рори.

— Да замолчи ты! Господи!

— Нет, я не понял, о ком ты говоришь. Ой! — он потер многострадальную лодыжку. — М-м-м… а-а… ну да. Конечно. Теперь понимаю.

Миссис Спотсворт провела ладонью по лбу. Она как будто бы погрузилась в медиумический транс.

— Мне кажется, я помню часовню. Тут есть часовня?

— Развалины часовни, — ответила Моника.

— Зачем же говорить такие вещи, старушка? — возразил Рори.

— Я так и знала. И Длинная галерея?

— Да. Там в восемнадцатом веке стрелялись на дуэли. До сих пор остались в стенах отверстия от пуль.

— И темные пятна на полу, конечно, тоже. В этом доме должно быть множество привидений.

Эту мысль Моника поспешила опровергнуть.

— Нет-нет! Не беспокойтесь, — заверила она гостью. — Ничего такого в Рочестер-Эбби никогда не было.

И с удивлением увидела, что та смотрит на нее широко распахнутыми, печальными глазами, как ребенок, которому сказали, что мороженого на десерт сегодня не будет.

— Но я хочу привидения. Мне обязательно нужны привидения! -воскликнула миссис Спотсворт. — Неужели тут их нет ни одного?

Рори, как всегда, поспешил на помощь:

— Есть так называемая заклятая уборная на первом этаже. Время от времени, притом что поблизости нет ни души, там вдруг спускается вода, а когда в семье должен кто-то умереть, то вода течет беспрерывно. Только мы не знаем, то ли это призрак, то ли плохо проведенная канализация.

— Наверно, просто полтергейст, — разочарованно отмахнулась миссис Спотсворт. — А видимых манифестаций никаких?

— Никаких.

— Не говори глупостей, Рори, — возразила Моника. — А леди Агата?

Миссис Спотсворт сразу оживилась:

— Кто была леди Агата?

— Супруга сэра Карадока Крестоносца. Ее несколько раз видели в разрушенной часовне.

— Чудесно! Великолепно! — обрадовалась миссис Спотсворт. — А теперь позвольте мне отвести вас в Длинную галерею. Не говорите, где это. Посмотрим, смогу ли я сама ее разыскать.

Она закрыла глаза, прижала кончики пальцев к вискам, постояла так и, снова открыв глаза, пошла вперед. Когда она подошла к двери, на пороге появился Дживс:

— Прошу прощения, милорд.

— Да, Дживс?

— Я касательно собаки миссис Спотсворт, милорд. Хотелось бы знать часы кормления и диету.

— Помона ест все, что дадут, — ответила миссис Спотсворт. -Вообще-то ее обеденное время — пять часов, но к нарушениям режима она относится спокойно.

— Благодарю вас, мадам.

— А сейчас я должна сосредоточиться. Это будет проверкой. — Миссис Спотсворт опять приложила кончики пальцев к вискам. — Идите следом за мной, Моника. И ты тоже, Билликен. Я отведу вас прямо в Длинную галерею.

Процессия удалилась из гостиной, и Рори, внимательно посмотрев ей вслед, сказал Дживсу, пожимая плечами:

— Ненормальная дамочка, а?

— Леди действительно кажется не совсем соответствующей общепринятым нормам, сэр Родерик.

— Совершенно тронутая. Вот что я вам скажу, Дживс. У нас в «Харридже» такого бы не потерпели.

— Нет, сэр?

— Никогда! Если бы эта миссис, как бишь ее, пришла бы, скажем, в секцию «Пирожные, печенья и кондитерские изделия» и вздумала бы вести себя таким образом, охранники тут же ухватили бы ее сзади за брюки и вышвырнули вон, прежде чем она договорит первую глупость.

— Вот как, сэр Родерик?

— Можете мне поверить, Дживс. Я сам пережил нечто подобное, когда только поступил туда работать. Стою за прилавком однажды утром — я тогда был в секции «Бутылки, фляги и принадлежности для пикника», — и появляется женщина, хорошо одетая, с виду вполне порядочная, ничем не бросается в глаза, единственное только — на голове у нее пожарный шлем. Я принимаюсь ее вежливо обслуживать. «Доброе утро, мэм, — говорю, — чем могу быть вам полезен? Что-нибудь для пикников? Бутылочку? Кувшинчик?» А она так пристально на меня взглянула. «Ты что же, интересуешься бутылками, гаргулья?» — это она меня так почему-то обозвала. «Да, мэм, интересуюсь», — отвечаю. «Тогда что скажешь вот на эту?» И, схватив огромный графин, с размаху опускает его туда, где должен бы быть мой лоб, только я успел отпрянуть, как нимфа, которую застали врасплох за купанием. Графин грохнулся о прилавок и вдребезги. Этого с меня было довольно. Я поманил охранников, и они ее удалили.

— Весьма неприятный случай, сэр Родерик.

— Да, признаюсь, я был ошарашен. Чуть было не подал заявление об уходе. Выяснилось, что эта дама только что получила большое наследство от богатого австралийского дядюшки и как следствие этого повредилась умом. Наверно, с нашей гостьей стряслось нечто в том же роде. Унаследовала миллионы от целой роты покойных мужей, по рассказам моей жены, и на этом основании спятила. Незаработанные деньги, они до добра не доведут. Нет ничего лучше, как самому зарабатывать свой хлеб. С тех пор как я вступил в ряды пролетариев, я стал гораздо более достойным человеком.

— Вы держитесь тех же взглядов, что и Стратфордский бард, сэр Родерик. «По делам достаются призы».

— Вот именно. Совершенно верно. Кстати, о призах: как насчет завтрашнего дня?

— Насчет завтрашнего дня, сэр Родерик?

— Дерби. Вам известно что-нибудь?

— Боюсь, что нет, сэр Родерик. Там кто только не принимает участие. Фаворит, насколько я знаю, Voleur [Летун (фр.)] мсье Буссака. Ставка вчера на вечерней перекличке была пятнадцать против двух и может сократиться до шести или даже пяти перед стартом. Однако данная лошадь немного мелковата и тонка в кости для столь сурового испытания. Впрочем, всем известны случаи, когда такие недостатки преодолевались. На память приходит Манна, победительница 25-го года, и Гиперион, тоже некрупная лошадка, которая побила прежний рекорд, принадлежавший Летучей Лисице, преодолев дистанцию за две минуты тридцать четыре секунды.

Рори взирал на него с глубоким уважением.

— Ну и ну, Дживс! Вы знаток.

— Хочется быть au courant [в курсе (фр.)] в этих делах, сэр. Они составляют, я бы сказал, существенную часть образования.

— Я, безусловно, еще поговорю с вами завтра, прежде чем сделаю ставку.

— Буду рад оказать вам услугу, сэр Родерик, — любезно отозвался Дживс и бесшумно потек вон из гостиной, оставив Рори в одиночестве переживать знакомое всем, кому случалось общаться с этим великим человеком, чувство соприкосновения с неким добрым, мудрым духом, в чьи надежные руки можно без колебаний передать все свои заботы.

Спустя минуту или две возвратилась Моника, вид у нее был немного загнанный.

— А вот и ты, старушка, — приветствовал ее муж. — Вернулась из путешествия? Отыскала она эту чертову галерею?

Моника безрадостно кивнула:

— Да. Но не прежде, чем потаскала нас по всему дому. Сначала она, по ее словам, потеряла влияние. Но все-таки это успех, через триста-то лет.

— Я только сейчас говорил Дживсу, что эта дамочка сильно не в себе. Как у нас говорят, с большим приветом. Кстати, почему это считается, что привет может довести человека до помешательства? Теперь, когда она заехала в нашу страну, ей скоро начнут, я думаю, приходить приветы и выгодные приглашения из Бедлама и прочих подобных заведений. А куда девался Билл?

— Не выдержал и сошел с дорожки. Испарился. Я думаю, пошел переодеваться к обеду.

— А в каком он был настроении?