Как бросают курить - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 4

В тот же миг млеко незлобивости хлынуло в его душу. С той быстротой, с какою кролик превращается в буфет, флаг или аквариум, Игнатий превратился в смесь сладости и света. Пиридин коснулся слизистых оболочек, и они приняли его как брата. Радость, восторг, блаженство сменили злобу и скорбь.

Игнатий взглянул на Гермиону. Глаза ее сияли, прекрасное лицо светилось. Судя по всему, он ошибся, тусклой она не была — напротив, превосходила красотой все, что только вдыхало блаженный воздух Кенсингтона.

Гермиона тоже смотрела на него, словно чего-то ожидая.

— Простите? — сказал Игнатий.

Она покачала головой.

— Что ж вы?.. — начала она.

— Простите? — повторил он.

— Ну, не обнимаете меня… и вообще… — ответила она, зардевшись.

— Это я? — проверил он.

— Кто же еще?

— Не обнимаю?

— Вот именно.

— А… вы… — хм-мм — этого хотите?

— Конечно.

— После — э-а… — всего, что я наговорил? Она удивленно взглянула на него.

— Разве вы не слушали?

— Да, отключился… вы уж простите, — забормотал он. — А что?

— Я сказала: если вы меня так видите, вы любите не мою внешность, а мою душу. Как я этого ждала!

Игнатий положил сигару и часто задышал.

— Минуточку, — сказал он. — Так и вы меня любите?

— Конечно, люблю, — отвечала она. — Вы мне всегда нравились, но я думала, для вас я — просто кукла.

Он снова взял сигару, затянулся для верности, сделал все, как она сказала, и затянулся еще раз.

— Кроме того, — продолжала Гермиона, — как не любить человека, который одним пинком спустил Джорджа с лестницы?

Игнатий опечалился.

— Ах, вспомнил! — сказал он. — Сиприан говорит, что ты говоришь, что я похож на Джорджа.

— Неужели передал?

— Да. Мне было очень тяжело.

— Почему? Просто вы оба играете на укелеле.

Игнатий снова ожил.

— Сегодня же отдам бедным. А Джордж сказал, ты сказала, что я похож на Сиприана.

— Одеждой, — утешила она. — Все такое мешковатое…

— Немедленно едем к лучшему портному! — воскликнул он. — Только обуюсь. Да, и сбегаю вниз, в табачную лавку.