Дживс и скользкий тип - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 8

Он опять задумался.

— Не могу себе представить вас помолвленным с нею.

— А я могу.

— Так это официально?

— Вполне.

— Это будет замечательной новостью для Гонории.

Я не понял:

— Для Гонории?

— Да. Она вздохнет с огромным облегчением. Она, бедняжка, очень о вас беспокоилась. Я из-за этого и пришел к вам, чтобы сообщить вам, что она не может быть вашей. Она выходит замуж за меня.

Я оторопело заморгал. Первая моя мысль была, что он, несмотря на ранний час, находится под воздействием алкоголя.

— Но я получил известие из надежного источника, что это дело расстроилось.

— Расстроилось было, а потом снова сладилось. Мы помирились.

— Надо же. Вот это да.

— И она не решалась пойти и сообщить вам сама. Сказала, что не в силах видеть немую муку в вашем взгляде. Когда я скажу ей, что вы обручились, она от радости пустится плясать по всему Вест-Энду, и не только потому, что не погубила вашу жизнь, но еще и ясно представив себе, какого несчастья ей удалось избежать. Подумать только, ведь она могла выйти за вас! В голове не укладывается. Ну, я пошел сообщить ей хорошую новость, — заключил он, и мы простились.

А через минуту снова зазвонил звонок. Открываю дверь, и у порога снова стоит он.

— Как, вы говорили, ее зовут?

— Зовут? Кого?

— Вашу невесту.

— Трикси Уотербери.

— Боже милосердный! — воскликнул он, повернулся и ушел. А я снова погрузился в сладкие грезы, которые он прервал своим приходом.

Было такое время, когда, если бы ко мне кто-то пришел и сказал: «Мистер Вустер, меня подрядила одна солидная издательская фирма написать вашу биографию, и мне нужны какие-нибудь интимные подробности, которых, кроме как у вас, нигде не раздобыть. Оглядываясь назад, какой момент вы считаете верхом вашей жизненной карьеры?» — я бы ответил не задумываясь. Это было, сообщил бы я ему, когда мне шел четырнадцатый год и я состоял учеником в закрытой частной школе «Малверн— Хаус», что в Брамли-он-Си, возглавляемой князем тьмы и злодейства Обри Апджоном М.А. [Сокращение от латинского Magister Artium, то есть магистр гуманитарных наук]. Он велел мне на следующее утро явиться к нему в кабинет, а это всегда означало полдюжины горячих тростью, которая кусала, как змея, и жалила, как аспид. И каково же было мое счастье, когда наутро я весь с ног до головы покрылся красными пятнами, у меня оказалась корь, и неприятное объяснение с начальством само собой отложилось на неопределенное время.

Это и был мой высший миг. Примерно такое же блаженство переживал я теперь, только еще более упоительное, эдакое тихое ликование, осеняющее человека, который оставил с носом силы зла. Я словно освободился от огромного груза. Вообще-то в каком-то смысле так оно и было. Царица Фей наверняка потянула бы на добрых сто шестьдесят фунтов по магазинным весам, но я имею в виду не это, а ужасную тяжесть, которая угнетала мне душу. Наконец-то усмиренные розовые тучи у меня над головой разошлись, и с небес засияло улыбчивое солнышко.

Единственное, чего мне не хватало для полного счастья, это Дживса, чтобы разделить с ним миг моего торжества. Я даже подумал, не позвонить ли ему в клуб «Подсобник Ганимед», но не хотелось отрывать его, когда он, может быть, как раз добирает взятки без козырей.

Тут я вспомнил про тетю Далию. Уж кому-кому, а ей-то непременно следовало сообщить добрую весть, поскольку она так хорошо относится к Родди Глоссопу и проявила глубокую озабоченность в связи с его безвыходным положением. И потом, она наверняка порадуется тому, что любимый племянник избежал опасности страшнее смерти, а именно, женитьбы на Гонории. Правда, обида на мой твердый отказ быть Санта-Клаусому нее на детском празднике, наверно, еще не зажила, но при последней нашей встрече я заметил, что тетя уже не такая воспаленная, и, значит, можно предполагать, что, загляни я к ней сегодня, она встретит меня с распростертыми объятиями. Ну, может быть, не совсем распростертыми, но более или менее. Поэтому я оставил Дживсу записку с сообщением, где я, и со всех ног помчался к тете Далии на такси.

Как я предвидел, так и получилось. Не хочу сказать, что она просияла при виде меня, но и не швырнула в меня Перри Мейсоном в сопровождении новых обидных слов, а когда я рассказал, что было, пришла в восторг и сделалась просто сама любезность. Мы сидели и весело обменивались мнениями о том, каким прекрасным рождественским подарком для старины Глоссопа будет такой оборот дел, и рассуждали, каково это, должно быть, — оказаться супругом его дочери Гонории, да и супругой Блэра Эглстоуна, если уж на то пошло, тоже, когда внезапно зазвонил телефон. Аппарат стоял на столике рядом, и тетя Далия подняла трубку.

— Алло? — пробасила она. — Кто? — или вернее: — КТО? (по телефону она разговаривает таким же мощным голосом, каким некогда гикала на отъезжем поле). — И протянула трубку мне. — Кто-то из твоих приятелей тебя спрашивает. Говорит, что его фамилия Уотербери.

Джас Уотербери, когда я ответил, показался мне взволнованным. Он испуганно спросил:

— Вы где это находитесь, милый человек? В зоопарке?

— Вас не понял, Джас Уотербери.

— Я слышал сейчас львиный рык.

— А-а, это моя тетя.

— Слава богу, что ваша, а не моя. У меня барабанные перепонки чуть не лопнули.

— Да, у нее голос звучный.

— Что верно, то верно. Ну, так вот, миляга, сожалею, что потревожил ее в час кормежки, но вам, наверное, интересно будет, мы тут с Трикс все обговорили и решили, что скромная брачная церемония в Отделе регистрации -как раз самое оно. Большой съезд гостей и лишние затраты ни к чему. Да, и еще она говорит, что выбирает для свадебного путешествия Брайтон. Брайтон -ее любимый город.

Я толком не разобрал, о чем это он, но, читая между строк, предположил, что, по-видимому, Царица Фей выходит замуж. Я поинтересовался у него, так ли это, а он маслянисто хихикнул.

— Все шуточки шутишь, Берти? Такой шутник. Кто же должен знать, что она выходит замуж, если не ты?

— Понятия не имею. И за кого?

— Да за тебя, конечно. Разве ты не представил ее приятелю как свою невесту?

Я сразу же поспешил его поправить:

— Но это был просто розыгрыш. Вы ведь ей сказали?

— Что сказал?

— Что мне только нужно было, чтобы она притворилась моей невестой.

— Какая странная идея. Зачем бы я стал это говорить?

— За пятнадцать фунтов.

— Не знаю никаких пятнадцати фунтов. Как я это помню, вы явились ко мне и сказали, что видели Трикси в Уигане в общедоступном спектакле «Золушка», когда она исполняла там роль Царицы Фей, и влюбились с первого взгляда, как и многие другие молодые парни, кто ее видел. Каким-то образом вы разузнали, что она моя племянница, и попросили привезти ее к вам домой. Мы прибыли по вашему адресу, и я с порога увидел свет любви в вашем взгляде, и в ее взгляде тоже. Не прошло и пяти минут, как вы усадили ее к себе на колени и сидели эдак уютненько, миловались, как два голубчика. Настоящая любовь с первого взгляда, и, признаюсь, я был искренне тронут. Люблю смотреть, как сходятся пары весенней порой. Правда, сейчас не весенняя пора, но принцип тот же.

В этом месте тетя Далия, которая сидела и безмолвно негодовала, все-таки встряла в разговор, обругала меня и спросила, в чем дело. Я властно от нее отмахнулся. Мне необходимо было сосредоточить все внимание, чтобы разобраться с возникшим недоразумением.

— Вы сами не знаете, что говорите, Джас Уотербери.

— Кто, я?

— Да, вы. Вы все перепутали.

— Вы так думаете?

— Да, думаю. И попрошу нас передать мисс Уотербери, что свадебные колокола не зазвонят.

— Вот и я то же говорю. Трикси предпочитает Отдел регистрации.

— И Отдел регистрации не зазвонит.

Он сказал, что я его удивляю.

— Вы что, не хотите жениться на Трикси?

— Не подойду к ней даже на расстояние вытянутого столба.

— Вот это да! — прозвучало на том конце провода. — Поразительное совпадение, — пояснил он. — Именно этим же выражением воспользовался мистер Проссер, когда отказывался жениться на другой моей племяннице, хотя раньше сам же объявил помолвку в присутствии свидетелей, точно так же, как и вы. Доказывает, как тесен мир. Я спросил, известно ли ему о судебных исках за нарушение брачных обещаний, и тогда он заметно задрожал и раз или два сглотнул. А потом заглянул мне в глаза и спросил: «Сколько?» Поначалу я его не понял, но потом меня вдруг осенило. «Так вы желаете расторгнуть помолвку? — говорю я. — И как джентльмен считаете себя обязанным позаботиться, чтобы бедная девушка получила какое-то сердечное утешение? — говорю я. — Что ж, сумма должна быть основательной, поскольку приходится учесть девушкино горе и отчаяние», — говорю я. Мы с ним обговорили это дело и в конце концов согласились на двух тысячах фунтов. Ту же сумму я порекомендовал бы и в вашем случае. Думаю, мне удастся склонить Трикси принять ее. Конечно, жизнь для нее все равно останется горькой пустыней после того, как она лишится вас, но две тысячи фунтов — это все же кое-что.