Деньги в банке - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 70

Энн, как любая женщина, заметила прежде всего телесный изъян.

— Милый, что ты сделал со своим лицом? — вскричала она.

Взгляд лорда Аффенхема из стеклянного стал горящим. Было ясно, что его гнетут какие-то тягостные воспоминания.

— Это не я, а подлая тварь Трампер. Он кидался в меня углем.

— Углем? — удивилась Энн.

— Углем очень удобно кидаться, — заверил Джеф. — Вообще полезная вещь. А за что? Или он не объяснил?

— Ему не понравилось, что я целую миссис Корк.

Весь вечер Энн не покидало ощущение, что она спит и видит сон; сейчас оно еще усилилось.

— Ты поцеловал миссис Корк? Зачем?

— Я хотел, чтобы она вышла за меня замуж.

— И естественно, — объяснил Джеф, — твой дядя ее поцеловал. Когда хочешь на комто жениться, поцелуй — первое дело. Взять хоть нас с тобой. Если б ты меня не поцеловала, я, может быть, и не сделал бы тебе предложения. Я был на перепутье.

Энн строго взглянула на него.

— Не знаю, сознаете ли вы, Дж. Дж. Миллер, — сказала она, — что вам грозит серьезная опасность снова услышать от меня «Да?».

— Ты уже попробовала и видишь, что вышло. Я совсем не то жалкое существо, которое сжималось под твоим взглядом сегодня вечером. Ты не представляешь, как смелеет человек, узнав, что ты его любишь. — Он повернулся к лорду Аффенхему. — Не обращайте внимания. Любовная воркотня. Мы помолвлены.

— Лопни кочерыжка. Неужели?

— Да. Она одумалась. Миссис Корк, насколько я могу заключить по вашему виду, нет. Что случилось? Не смогли ее уломать?

— Все пошло не так. Я открыл дверь, она вышла, я ее поцеловал.

— Вам не пришло в голову сказать, что вы и есть пропавший лорд Аффенхем?

— Нет. А что?

— Она могла удивиться, что ее целует дворецкий.

— Об этом я не подумал. — Лорд Аффенхем понимающе кивнул. — Вот, наверное, почему она решила, что я пьян, и велела пойти проспаться.

— Наверное, поэтому.

— Да это и неважно, потому что она выходит за Трампера. Оттого он и кидался в меня углем. Кончилось тем, что она меня уволила. Сказала, ей плевать, что там в договоре, и если лорд Аффенхем подаст на нее в суд, она обратится в Палату Лордов. Впрочем, вряд ли я стану с ней судиться. Было бы из-за чего.

Энн, которая столкнулась с обычной трудностью, подстерегавшей в диалогах Аффенхем-Миллер, воспользовалась короткой паузой, чтобы вставить слово.

— Бедная Энн! — сказала она. — Бедное маленькое дитя. Что ждет эту милую девушку с чокнутым мужем и полоумным дядей. Джеф?

— Да, моя радость?

— Поскольку ты кажешься мне чуть более нормальным, чем дядя, не объяснишь ли ты, что здесь происходит?

— Объясню. Ты видишь перед собой, — начал Джеф, — белейшего человека в мире. Нет. В данных обстоятельствах это не подходит. Я хотел сказать, что твой дядя — герой. Он собирался жениться на миссис Корк, чтобы вернуть тебе утраченное состояние.

— Дядя Джо-ордж! — вскричала Энн, совершенно сраженная.

— Все в порядке, дорогая, — сказал лорд Аффенхем. — Ничего другого не оставалось. Noblesse oblige, понимаешь, noblesse oblige.

Он так явно любовался собой, что Джеф пожалел о своих словах. Как часто искренняя хвала неоправданно кружит голову!

Он поспешил внести коррективы.

— Хорошо вам стоять тут, как Сидни Картон, — холодно сказал он. — Самопожертвования не потребовалось бы, будь у вас хоть унцией больше мозгов, чем на бильярдный шар.

— Выбирайте слова, Джеф, — обиделся лорд Аффенхем, и Энн, по-видимому, согласилась.

— Этот Миллер, — сказала она, — невесть что о себе думает. Наглый, заносчивый тип, каких я на дух не выношу.

Джеф стоял на своем.

— Я сказал на бильярдный шар, и не отступлю от своих слов. Почему этот болван не положил бриллианты в банк?

— Ты назвал моего дядю болваном?

— Да.

— Наверное, пора было кому-то это сказать, — промолвила Энн. — Впрочем, ты же знаешь, он не доверяет банкам.

— Ну, конечно.

— А если человек не доверяет банкам, он естественно не хочет, чтобы банку достались его бриллианты.

— Не понимаю, чем в банке хуже, чем у Моллоев.

— Согласна.

Лорд Аффенхем не участвовал в разговоре. Заявив протест, он по обыкновению ушел в себя. Подрагивание бровей показывало, что мозг его трудится. Теперь он вынырнул из забытья с громким «Лопни кочерыжка!»

— Минуточку, — вскричал он. — Сейчас, сейчас. Джеф!

— Милорд?

— Продолжайте, пожалуйста, говорить «в банке».

— «В банке»?

— Он просит говорить «в банке», — объяснила Энн.

— Да? Хорошо. В банке… в банке… в банке… Долго еще? — спросил Джеф.

— Вот что я вам скажу, — объявил лорд Аффенхем. — Я серьезно сомневаюсь, что положил бриллианты в табачную банку. И все же слова «в банке» очень важны. Как и слово «пруд». А пока не говорите со мной. Я хочу подумать.

Он впал в прострацию, и Джеф повернулся к Энн.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Это хорошо, — отвечала Энн.

— И буду любить всю жизнь.

— Лучше и лучше.

— Ты знаешь, что муравьи бегают быстрее в жаркую погоду?

— Быстрее кого?

— Быстрее других муравьев в холодную, вероятно.

— Ты не обманываешь?

— Нет.

— Это правда?

— Чистая правда. И я люблю тебя.

Лорд Аффенхем тяжело поднялся с кресла. Все его лицо — брови, нос, глаза, подбородок и верхняя губа — лучилось довольством. Даже уши слегка подрагивали от восторга.

— Я знал, что вспомню, — сказал он. — Я никогда ничего не забываю начисто. Надо было только дать мне время. Бриллианты целы. Они — в банке.

— Правда? — вскричал Джеф.

— В каком банке? — воскликнула Энн.

— Не в каком, а в какой. В лодочной банке, — сказал лорд Аффенхем. — Не знаю, известно ли вам, но скамейка в лодке зовется банкой. Я отчетливо все помню. Был чудесный весенний день. Я гулял по берегу и просто из любопытства заглянул в лодку. Под банкой оказалось что-то вроде ящика. Я сходил за бриллиантами и спрятал их там.

Он вышел в стеклянную дверь. Энн с надеждой взглянула на Джефа.

— Думаешь, они там?

— Конечно, нет.

— Ты — пессимист.

— Я просто смотрю на вещи здраво, — сказал он. — Ни за что не поверю, что твой дядя спрятал бриллианты в таком простом, надежном месте как лодочная банка. Нет, это его очередной фальстарт. Нам надо тихо и спокойно подумать о будущем, забыв про всякие бриллианты.