Деньги в банке - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 60

На вопрос, который он задал, можно было бы ответить одним словом, но, когда вы играете на пианино, и человек, вам неприятный, спрашивает, играете ли вы на пианино, можно продолжить игру, чтобы он убедился сам. Так Энн и поступила, а Джеф еще не придумал остроумную реплику, поэтому разговор заглох сам собой.

В этот самый миг дверь отворилась и вошла миссис Корк. При виде Джефа глаза ее зажглись суровым огнем. Многие гиппопотамы и антилопы видели этот блеск за миг до того, как попасть в колонку некрологов. Она искала Джефа. И десяти минут не прошло, как Лайонел встретил ее в прихожей и поведал страшную весть.

В речи Лайонела, сбивчивой и очень возбужденной, многое осталось для миссис Корк непонятным. В частности, она так и не уразумела, почему он молчал до сих пор. Однако главная суть или посылка была совершенно ясна. Когда миссис Корк заговорила, в ее голосе слышался рык, которого не постыдился бы леопард.

— Вас зовут Дж. Дж. Миллер, — с характерной прямотой объявила она.

Манера миссис Корк подсказала Джефу, что с их последней встречи отношение к нему изменилось в худшую сторону; впрочем, ее слова не стали для него неожиданностью. Памятуя совет лорда Аффенхема, он заложил большие пальцы в проймы жилета. Еще он улыбнулся милой и, как он надеялся, обезоруживающей улыбкой.

— Верно, — отвечал он. — Дж. Дж. Миллер. Я собирался вам сказать.

— Немедленно убирайтесь, — сказала миссис Корк.

Эти слова, при всей их разящей мощи, оставили у нее легкое чувство неудовлетворенности. Этого человека она мечтала задушить голыми руками, а сейчас вынуждена ограничиться требованием немедленно убираться из ее дома. Однако табу цивилизации строги. То, что нормально и обычно в бассейне Конго, в графстве Кент будет принято неодобрительно. Для женщины, которая хочет поселиться в Кенте, есть только два пути: либо не душить людей, либо ехать в другое место.

Джеф склонил голову.

— Очень хорошо вас понимаю, — сказал он. — После моего поведения в суде вы совершенно справедливо желаете, чтобы я уехал. Думаю, бесполезно говорить, что меня терзают угрызения совести?

— Поезд через час.

— И что, знай я о вашем родстве с Лайонелом Грином, повел бы себя совершенно иначе?

— Я велела дворецкому уложить ваши вещи.

— Этого я и боялся. — Джеф обернулся к Энн. — Прощайте.

— Прощайте, — сказала Энн.

— Через полчаса я уезжаю.

— Полчаса пройдут быстро.

— Но прежде, — сказал Джеф, снова одаривая миссис Корк чарующей улыбкой, — я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Не подпишите ли вы мой экземпляр «Женщины в дебрях»? Я купил его в день выхода и постоянно перечитываю, но с вашим автографом он станет еще дороже.

Даже у великих людей есть слабое место. У Ахиллеса была пята, у миссис Корк — «Женщина в дебрях». Подойдите к миссис Корк со словами, что прочли ее детище, и вы увидите, что выбрали верный путь. Преувеличением будет сказать, что при этих словах она обратилась в сладость и свет, но кипеть явно перестала. Если до сих пор убийственности ее взгляда могла бы позавидовать Энн, то сейчас он заметно смягчился.

Тайная горесть большинства писателей в том, что они редко напрямую соприкасаются с читающей публикой. Издатель сообщил миссис Корк, что двести шесть превосходных мужчин и женщин купили ее творение, но ей еще не доводилось воочию увидеть когонибудь из этого почетного списка. Приходилось довольствоваться тем, что одно уважаемое книжное ревю назвало книгу живой и занимательной, а Литературное приложение к «Таймс» в несколько более скупой манере известило, что в ней — триста пятьдесят страниц.

Правда, гости Шипли-холла обычно покидали дом с книгой под мышкой, но лишь после того, как миссис Корк сама ее им затолкала, по меткому выражению лорда Аффенхема, словно горькую микстуру. Она понимала, что это не совсем честно, и чувствовала себя так, словно стреляет по сидящему гиппопотаму.

— Глава про крокодила, — сказал Джеф. — Не знаю, помните ли вы ее. Я прочел и почувствовал себя астрономом, открывшим новую планету. Я всегда понимал, что, увидев крокодила на отмели, не знал бы, как поступить, и очень стыдился. Вы правда переплыли через реку и пристрелили его?

— В глаз.

— А история про знахаря, который проглотил змею! Поразительно!

Миссис Корк теперь хихикала, почти как девочка.

— Вы очень хорошо знаете книгу.

— Практически наизусть.

— Подумать только!

— Она раскрыла передо мной новые горизонты. Мне так захотелось посетить Африку, что я, наверное, тронусь сразу по возвращении отсюда.

— Я…

— Дайте сообразить. Два дня на сборы…

— Я подумала…

— Двух дней, полагаю, хватит? Что мне понадобится? Ружья, летняя одежда, пробковый шлем, крепкие ботинки, мазь от укусов леопарда…

— Я подумала, мистер Миллер, — сказала миссис Корк, — и решила, что вам не надо бы покидать Шипли-холл.

— Но…

— Я по-прежнему считаю, что ваше поведение в суде было из ряда вон выходящим…

— Непростительным. Я тем более раскаиваюсь в нем теперь, когда имел возможность часто видеться с вашим племянником и понял, какой он замечательный человек. Обидно уехать именно сейчас, когда через неделю мы стали бы близкими друзьями. Только не думайте, что я не вижу вашей правоты…

— Я буду очень рада, если вы останетесь.

— Правда? Честное слово, миссис Корк, вы чересчур добры. Я с трудом верю своим ушам.

— Мисс Бенедик, пожалуйста, сходите к Кейкбреду и скажите, что не надо укладывать вещи мистера Миллера.

— Да, миссис Корк.

— Я с вами, — сказал Джеф.

— Не трудитесь, — отвечала Энн.

— Пустяки, — заверил Джеф.

В коридоре Энн обернулась. Лицо ее было сурово.

— Прекратите! — прошипела она.

— Что?

— Прекратите ухмыляться и говорить: «Гениально! Гениально!»

— Но это и впрямь было гениально, — запротестовал Джеф. — В высшей степени.

Энн развернулась и на приличной скорости двинулась в буфетную. Миртл Шусмит тоже с завидной быстротой взбежала по лестнице Холси-чемберс, но Джеф подумал, что Энн по справедливости дала бы ей сто ярдов форы.

— Послушайте… — начал он.