Билл-завоеватель - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 13

– Стервятников, – подсказал Билл.

– Стервятников, – сказал мистер Параден. – Все такие ласковые и такие бедные. Вот уже много лет вы ничего не делаете, только висите на мне, как скопище…

– Пиявок, – пробормотал Билл. – Пиявок.

– Пиявок, – сказал мистер Параден. – Сколько себя помню, я даю вам деньги – деньги, деньги, деньги. А вы всасываете их, как…

– Промокашка, – сказал Билл.

Мистер Параден сверкнул на него глазами.

– Заткнись! – прогремел он.

– Хорошо, дядя. Я просто хотел помочь.

– А теперь, – продолжал мистер Параден, расправившись с Биллом, – я хочу сказать вам, что моему терпению пришел конец. Я выдохся. Иссяк. Устал. – Он грозно зыркнул на Билла, словно ожидая, не выдаст ли тот еще синоним. – Сегодня я собрал вас здесь, чтобы сделать объявление. У меня для вас маленькая неожиданность. Скоро у вас появится новый родственник.

Семья ошарашено переглянулась.

– Новый родственник?! – в ужасе повторил Отис.

– Только не говори, – шепотом, словно у постели больного, выговорил дядя Джаспер, – что надумал жениться!

– Нет, не надумал, – сказал мистер Параден. – Родственник, о котором я говорю – мой приемный сын. Гораций! Иди сюда, Гораций!

В дверь прошмыгнуло что-то маленькое в коротких штанишках.

– Гораций! – сказал мистер Параден. – Позволь представить тебя семье.

Мальчик с минуту таращился молча. Это был веснушчатый крепыш, стриженный, белобрысый, с ехидными глазами. Он перевел взгляд с дяди Джаспера на дядю Отиса, с маленького Кули на кузину Эвелину, впитывая их всех.

– Это семья? – спросил он.

– Семья.

– Обалдеть, ну и зануды, – произнес мальчик от всего сердца.

В молчании, последовавшем за этим искренним выражением чувств, к собравшимся присоединилось еще одно действующее лицо. Оно было высокое, благообразное и облачено в хламиду. По белой бороде Билл узнал недавнего Горациева спутника на лужайке. Даже издали он внушал почтение, вблизи же выглядел почти что малым пророком [5] . Он улыбался отеческой улыбкой -единственной, кстати, улыбкой среди находящихся в комнате, поскольку менее веселое общество можно было отыскать в Америке разве что на похоронах. Дядя Джаспер поник, как увядшая лилия, у дяди Отиса глаза вылезли из орбит, кузина Эвелина собиралась лопнуть. Что до Горация, вид семьи, в которую ему предстоит войти, явно убил в нем всякую радость жизни.

Он заговорил первым, и стало ясно, какая ноша его гнетет.

– Я должен их всех поцеловать? – спросил он.

– Только не меня, – отрезал дядя Джаспер, выходя из ступора. Сопя, как тюлень, он двинулся на мистера Парадена. – Как это следует понимать, Кули? – осведомился он.

Мистер Параден указал на новопришедшего.

– Профессор Эпплби объяснит.

Малый пророк поклонился. Если он и смущался, то умело это скрывал. Говоря, он продолжал ласково улыбаться.

– Сообщение, которое мой добрый друг Параден…

– Что значит «ваш добрый друг Параден»? – резко переспросил дядя Джаспер. – Как давно вы знакомы, хотелось бы мне знать.

– Я познакомился с профессором Эпплби в поезде из Сан-Франциско, -сказал мистер Параден. – Он-то и…

– Я-то, – мягко перебил профессор Эпплби, – и убедил мистера Парадена взять на воспитание этого малыша. – Он погладил мальчика по головке и вновь обратился к взбешенным слушателям. – Мое имя, – продолжал он, упреждая дядю Джаспера, который открыл уже было рот, – возможно, ничего вам не говорит, однако, со всей скромностью могу заверить, что в некоторых кругах мои взгляды на евгенику почитаются достойными внимания. Рад сообщить, что мистер Параден вступил в число моих учеников. Я твердо поддерживаю взгляды мистера Бернарда Шоу, что надо создать новую расу из лучших представителей старой. Гораций прекрасно развит физически, смышлен, обладает золотым характером и редкой покладистостью. Я считаю – и с удовольствием констатирую, что мистер Параден согласен – что ему лучше вкладывать средства в воспитание этого мальчика, чем тратиться на родственников, которые, позволю заметить, не имею будущего, и, уж простите, но мало что могут дать взамен. Мистер Параден намерен основать семью, которая нацелена вперед, а не назад. Семью… э… будущих, а не бывших.

Родственники заговорили хором. В продолжение речи они несколько раз пытались раскрыть рот, но профессора Эпплби так легко не перебьешь. Теперь, когда он смолк, он дали волю своим чувствам – кузина Эвелина первая, следом дядя Джаспер и дядя Отис.

– Это что-то неслыханное!

– Да он опасный безумец!

– Неужели ты и впрямь хочешь сделать этого неотесанного мальчишку наследником в обход собственной плоти и крови?

Профессор Эпплби мягко вмешался.

– Надо признать, – согласился он, – что Гораций и впрямь лишен определенного светского лоска. Но что с того? Хороший учитель исправить этот мелкий недостаток за пару месяцев. Главное – мальчуган исключительно здоров и сообразителен.

Мальчуган никак не подтвердил эти заслуженные хвалы. Он боролся с более близкой его сердцу проблемой.

– Я не буду их целовать, – громко объявил он. – Разве что на спор. Я как-то на спор поцеловал козла.

Кузина Эвелина выбросила вперед руки, отчего Вилличка-песичка звонко шмякнулся на пол.

– Грубиян!

– Думаю, мой дорогой, – кротко сказал профессор Эпплби, – что разговор переходит на повышенные тона, поэтому мне стоит вывести Горация на улицу. Формирующемуся уму вредно слушать такие перепалки.

Кузина Эвелина воинственно напряглась.

– Пожалуйста, не беспокойте Горация в его доме. – Она прицепила к ошейнику Виллички-песички поводок и направилась к двери. – Прощай, дядя Кули, – сказала она, оборачиваясь. – Я считаю, что меня глубоко и жестоко оскорбили.

– Эй! – крикнул Гораций, указывая пальцем. – Ты вязанье уронила, оно разматывается.

С долгим, полным укоризны взглядом кузина Эвелина подхватила Вилличку-песичку на руки и вышла. Дядя Джаспер ринулся за ней.

– До свиданья, Джаспер, – сказал мистер Параден.

– До свиданья. Я немедленно приму меры, чтоб тебя освидетельствовала медицинская комиссия. Признают недееспособным. Это – единственный способ остановить твой безумный замысел.