Главная роль - Вуд Алекс - Страница 26

– Ты в порядке? – спросили Кейт, и она узнала голос Эйба Роллера, вернее Грега Хансовски, играющего роль Эйба.

– Угу, – промычала Кейт.

Грег медленно сполз с нее. Кейт села и зажала пальцами лодыжку, из которой хлестала кровь. Но ни боли, ни испуга она не чувствовала – только бесконечное удивление при виде огромной бесформенной груды стекла и металла, лежащей в полуметре от нее.

– Я тебе ничего не сломал? – пробормотал Грег. Кейт перевела глаза на него. Он лежал на спине и смотрел в потолок, где на месте гигантской люстры с множеством подвесок зияла черная дыра. Костюм Грега помялся и испачкался, рукав пиджака треснул по шву.

– Ты прямо под ней стояла, – продолжил Грег, по-прежнему не глядя на девушку.

И тут до Кейт дошло, что если бы не он, то она сейчас лежала бы под рухнувшей люстрой, безжизненное, окровавленное тело в вечернем платье и с изысканной прической. Тошнота подступила в горлу, все закружилось перед глазами, и Кейт провалилась в спасительную темноту.

У Грега Хансовски была сломана нога – люстра раздробила ему кость. Кейт Феллоу отделалась порезом лодыжки. Лейтенант Макконнахи был вынужден признать, что они имеют дело с человеком, одержимым навязчивой идеей. Преступник не мог не знать, что на площадке все время присутствует полиция. Если первое происшествие еще можно было списать на случайность, то после второго все уже были настороже. Надо было обладать исключительной наглостью, чтобы решиться на новую попытку. Экспертиза показала, что люстра была очень ненадежно закреплена и могла упасть в любой момент. Но дьявольский расчет преступника был точен – тонкие стены зала тряслись из-за музыки и движения нескольких десятков человек во время танцев, и люстра должна была свалиться как раз в процессе съемок. Человек, занимавшийся этими декорациями, клялся, что не имеет к падению люстры ни малейшего отношения, но Макконнахи все равно велел установить за ним наблюдение. Ни одного варианта нельзя было исключить.

На Джонатана Блайта было страшно смотреть. Он не подбежал к Кейт и Грегу после того, как люстра упала, как это сделали многие, в том числе Шон Гордон. Наоборот, он опустился в свое кресло, стоявшее возле камеры, и прикрыл глаза рукой. Невозможно было ни говорить, ни двигаться. Ему было трудно дышать. Вокруг шумели и ахали люди, командовали полицейские, кто-то бросился вызывать «скорую помощь», а Блайт все сидел, словно потеряв всякую способность двигаться…

Было решено временно прекратить съемки. Лейтенант Макконнахи попытался указать режиссеру, что, возможно, этого и добивается злоумышленник.

– К тому же, – добавил он, – мы бы усилили охрану мисс Феллоу и нашли бы преступника.

– Я не буду больше рисковать, – отрезал Блайт. – Я сомневаюсь в вашей способности защитить ее.

Макконнахи пришлось молча проглотить это.

– Я лично позабочусь о безопасности Кейт, – продолжал Блайт. – Надеюсь, вы вскоре найдете этого мерзавца, и мы сможем возобновить работу.

Кейт была только рада такому решению. Все ее мужество испарилось после случая с люстрой, и она хотела только одного, – забиться в самый далекий и безопасный уголок и переждать это время. Полицейские знают свое дело, они обязательно отыщут того, кто преследует ее, и тогда она сможет спокойно жить. Но не раньше.

Кейт навестила в больнице Грега Хансовски. Ему сделали операцию, и он шел на поправку. Кейт было страшно даже подумать о том, что было бы, если бы он не оказался поблизости.

– Теперь мне обеспечены роли во всех фильмах Джонатана Блайта, – пошутил Грег с грустной улыбкой, когда Кейт сидела у него.

Кейт покраснела. Она до сих пор смущалась, когда кто-нибудь намекал на ее отношения с Блайтом, хотя уже ни для кого они секретом не являлись. Оставалось лишь подождать немного, чтобы эта история просочилась в газеты, и о ней узнал весь мир.

В коридоре больницы Кейт столкнулась с Шоном Гордоном, который тоже пришел проведать Грега.

– Что-то в последнее время ты часто ходишь по больницам, – попыталась пошутить Кейт, но Шон даже не улыбнулся.

Три дня прошло с того момента, когда Блайт объявил о временном прекращении съемок, и, увидев высокую фигуру Шона в коридоре, Кейт вдруг поняла, что ужасно по нему соскучилась.

– А где Блайт? – Шон оглянулся. – Неужели он отпустил тебя одну?

– Я не нуждаюсь в постоянной опеке, – резко ответила Кейт, предпочитая не говорить Шону, что Джонатан приставил к ней охранника.

– Как раз нуждаешься. – Глаза Шона недобро блеснули.

Кейт поежилась. Наверное, не стоит спрашивать у него о причинах неприязни к Джонатану.

– Мне тоже очень жаль, что съемки прекратились, – сказала она спокойно. – Для меня эта работа важна не меньше, чем для тебя.

– Не в этом дело, Кейт. – Лицо Шона расслабилось. – Главное, чтобы с тобой все было в порядке…

Такая нежность прозвучала в его голосе, что Кейт была вынуждена отвернуться. Она не могла гарантировать полную беспристрастность.

Что-то в глубине ее души странным образом откликалось на страстную мольбу в его глазах.

– Я в порядке, – жизнерадостно произнесла Кейт.

Если не считать того, что меня преследует маньяк-убийца, добавила она про себя.

– Слушай, если ты не против, мы могли бы встречаться иногда репетировать, – вдруг предложил он. – У нас впереди сложные сцены.

Кейт на секунду представила, чем могут закончиться подобные репетиции. Они с Шоном наедине, его призыв, ее необъяснимое влечение к нему… И тотчас перед ее мысленным взором встало утомленное сухощавое лицо седеющего мужчины. Нет, Джонатану будут очень неприятны эти репетиции. А она, не имеет права делать то, что будет неприятно Джонатану.

– Джонатан хочет, чтобы я как можно реже выходила из дома, – призналась Кейт.

– Он решил запереть тебя в тюрьме? – спросил Шон с иронией.

– Он заботится обо мне, – ощетинилась Кейт.

– Да, конечно, – кивнул Шон. – Прости. Повисла неловкая тишина. Кейт чувствовала, как внутри нее нарастает раздражение. Какое право он имеет так говорить с ней, так смотреть на нее? Ей и без этого нелегко сейчас, как может он смущать ее? Неужели ему мало женщин? Зачем ему понадобилась она, Кейт Феллоу?

– Ты живешь сейчас у него? – тихо спросил Шон.

Кейт кивнула. Непонятным образом гнев ее схлынул от одного звука его голоса.

– Это только на время, – сказала она, недоумевая про себя, почему ее тянет оправдываться. Она живет с любимым мужчиной, а для этого не нужны объяснения. Шон их и не требовал, но какая-то неведомая сила заставляла Кейт говорить: – Джонатан полагает, что это не продлится очень долго. У полиции наверняка есть подозреваемые, и как только они найдут его, я сразу вернусь к себе, и съемки возобновятся.

Шон молчал, разглядывая взволнованное лицо Кейт.

– Джонатан уверен, что все это скоро закончится, – лепетала она, твердя имя Блайта, как заклинание. Только оно поможет ей устоять, не поддаться блеску этих глаз, магии этого голоса. – Еще пара недель, и все наладится…

Кейт повторяла слова Блайта, но то, что в его устах звучало убедительно, в ее казалось глупостью…

– Откуда это известно Блайту? – хмыкнул Шон.

– Лейтенант Макконнахи докладывает ему о ходе расследования, – не очень уверенно произнесла Кейт.

– Ему? Не тебе?

– Джонатан считает, что мне лучше поскорее забыть об этом. Он все взял на себя.

– Как благородно…

Кейт вспыхнула. У Шона была необыкновенная способность все переворачивать с ног на голову.

– Нужно только пережить двадцать седьмое августа, – твердо сказала Кейт. – Это печальная дата для Джонатана, он иногда бывает очень суеверен. А после все будет хорошо.

Наивно и смешно. Но так сказал Джонатан, и у нее нет причин сомневаться в этом. Ему виднее. Двадцать седьмого августа десять лет назад погибла Мелани, его большая любовь, и кто обвинит его в мнительности по поводу этой страшной даты, когда речь идет о Кейт и угрозе уже ее жизни?