Восточный триллер (СИ) - Врангель Данила Олегович - Страница 49

– Издевается, не издевается, но рисковать нельзя, – ответил Седой и отхлебнул из своей бутылки безалкогольное пиво. – Всё уже доставлено и готово к транслированию. Правда, в данный момент идут ожесточённые споры между мэром и Дубиной.

– А что, мэр не слинял?

– Представьте себе, он на месте. Один. Всех остальных отправил самолётом. Просил нас оставить ему пива. Да вон, его окно отсюда видно! Светится. Так вот, у мэра оказалось в наличии две версии «Интернационала». На украинском языке и на русском.

– Исполнять «Интернационал» на украинском языке? – спросил художник, оторвавшись от своего ватмана. И ответил сам себе: – Бомба может до конца не дослушать.

– Да, но это ещё не всё. У него в запасе оказалась ещё одна версия. На третьем языке, – продолжал Седой. Все молча посмотрели на него. – Но мэр принял разумное решение транслировать русскоязычный вариант, учитывая, что бомба не знает об отделении Украины от России. Однако он требует оформить это решении документально и вынести его на голосование местного совета и Верховной Рады, чтобы впоследствии не было негативных для мэрии инсинуаций.

– Он что, сумасшедший? – тихо спросил Муссолини.

– Да нет, он политик, – ответил Седой.

– Какой совет, какая Рада? – пробормотал Аркадий.

Но ожесточённый спор Дубины и мэра продолжался, долетая криками до столиков с пивом.

– Насколько я понимаю, ставка сделана на то, что бомба поверит «Интернационалу» и заблокируется, – сказал Муссолини.

– Да, смысл именно в этом, по версии полковника.

– Мне нравится ваш неистребимый оптимизм, – серьёзно сказал Муссолини Седому. – Попытаться повесить лапшу на уши ядерной бомбе – чисто русская идея и русский ход мысли. Посмотрим, что из этого выйдет. Не думаю, что всё произойдёт как в сказке. – Муссолини отставил пиво и закурил сигарету. – Короче, вы собираетесь вгрузить не бомбу, а кого-то ещё.

– Как это понимать? – спросил Седой.

– А я сам не знаю, – ответил Муссолини. – Понимайте, как хотите. Я знаю случаи, когда заклинали ураганы, и они утихали. Это не метафора, это факт. Я лично знаком с индейцем, который занимается этим бизнесом в дельте Амазонки. Я видел, на что он способен. Если ваш «Интернационал» имеет ту же силу, что индейский колдун брухо, то всё в порядке.

– Сколько времени? – спросила Леся.

– Уже час ночи, – ответил Француз.

– Ох, Слава. Я так устала. Эта роль секретарши выматывает полностью и делает из тебя куклу без мозгов. Это ужасно.

– Садись ближе ко мне. Я угощу тебя пивом.

– Я не против. Только скажи мне, что мы больше не полетим на этой реактивной трубе.

– Не могу обещать, дорогая. Я не очень верю, что бомба заслушается «Интернационалом» и забудет сработать. Но надеюсь, что в самом деле так и произойдёт.

Темное летнее небо нависло над Крещатиком, ощетинившись бриллиантами созвездий. Освещения в городе не было, но природного света хватало. Брусчатка Крещатика чем-то напоминала поверхность Луны.

– Не надо TUBORG, налей мне «Оболонь», – попросила Леся и, взяв бокал, стала глядеть в небо.

Наконец, ругань в кабинете мэра смолкла, и через минуту над ночным Киевом потекли набатные волны «Интернационала» на русском языке. Стало ясно, Дубина одержал верх.

Оба оппонента сразу же появились у «круглого» стола, составленного из четырёх столиков.

– Ну, как тут без нас, не соскучились? – поинтересовался полковник.

– Да куда же без полковника Дубины. Только в омут, – ответил сквозь папиросу во рту художник, не отрываясь от малювания. – Название картине уже есть, – сообщил он и объявил его, указав на составленные столики: «Ночной квадрат».

– Это хорошо, – сказал мэр. – Давай, Дубина, ставь своё пиво в «Ночной квадрат». Но спроси автора.

– Я не против, – согласился художник.

К мэру подбежал хозяин столика с ящиком пива.

– Сергей Сергеевич, вам лично от фирмы в счёт дружеских отношений.

– Как это мне? А остальные? Лицензия на торговлю в условиях особого положения имеется? Я её не проверяю.

Продавец принялся таскать пиво, приговаривая:

– Я так рад, так рад, что вы с нами. Когда капитан на корабле, судно ко дну не пойдёт. И такую вы музыку хорошую включили. Прямо детство вспоминается: красные трамваи, синий Днепр, я пионер – в отряде иду, металлолом по дворам собираем, милиция честь отдаёт, пирожки бесплатно раздают…

Но мэр долго не гулял. Подъехал бронеавтомобиль с усатым комендантом Киева, свирепо глянувшим на компанию, но ничего не сказавшим. Только поздоровался с Дубиной. Мэр попрощался.

– Дубина, – сказал он полковнику. – Или улетайте из города, или идите в метро. Охране страшно глядеть на вас в мониторы. А если всё пронесёт, – мэр перекрестился, – жду тебя завтра к десяти утра у себя в кабинете. Ко мне прибыли представители из Глухова и мы сейчас будем вести в Конча-Заспе переговоры. Кроме меня больше некому. Все ушли в Париж.

Броневик отъехал.

«За Рим, Скорцени!» – «Да, шеф. За Рим и навсегда за Рим». «Моня сказал, что нас разводят?» – «Да, но не договорил». «Славик, как ты его пьёшь в таком количестве?» – «Леся, оно переходит в качество». «Бхутылочки можна!»… «Я в прошлом снайпер. А теперь художник. Принцип работы тот-же». «Вова, а ты можешь починить ружьё?..» «Эй, рыжий, давай и нам пива!» «Сюда тоже, да побольше. На, бери эти бумажки» «Да положи ты свой пулемёт…» «Шеф, а коньяк есть?» «Бхутхылочки можна!!!»

– Ты посмотри, сколько их на пиво напёрло, как комендант уехал. Побросали посты у метро и охраняют Дубину и его ночной квадрат.

– Да, красиво пить не запретишь. 20 евро бутылка пива! Нет, я пока ещё нормальный, – ответил первый. – И вообще, я временно бросил пить. Принимаю витамины и препараты на основе стволовых клеток.

– Чего-чего?

– Оздоравливаю организм.

– Ну-ну. Таблетками? Не новый способ. Я тоже по старинке – гантелями. Ты выяснил, цель будет?

– Возможно. У тебя по горизонту пока всё чисто?

– Да. Ближайшие дома пусты. Тепловой радар работает постоянно.

– Есть предположение, что в Киев только что заброшена группа, ориентированная на Дубину. Их цели не полностью ясны, но они – полностью наша цель, – сказал первый. Скажи, зачем они включили на весь город эту наступательную песню?

– Я думаю это психическая атака.

– Возможно.

– Наш «Феррари» уцелеет?

– Если не будет взрыва – да.

– Я думаю, не будет. Не верится.

– В Хиросиме тоже в злого бармалея не верили.

Двое скрытно сидели на крыше здания мэрии и выполняли задание, попутно наблюдая пивное застолье, расположившееся прямо под ними, метрах в пятидесяти.

– Пойдём, Скорцени. Пройдёмся по Крещатику, – предложил помощнику Муссолини.

– Идёмте, шеф. Но куда?

– Да просто прямо. Посмотри, какую красивую улицу обстоятельства хотят превратить в руины.

– Красивых улиц в мире много. Эта не первая, – напряженно ответил Скорцени. Спросил:

– Шеф, а когда пойдём в метро?

– Да вот, дослушаем эту монументальную песню, и сразу в метро.

– Да её же гоняют по кругу!

– Скоро круг разорвётся.

– Вы так думаете?

– Убеждён. Ты посмотри на это небо, ты посмотри на эти звёзды… Они светили на этом самом месте ещё в те времена, когда по Киеву бродили динозавры. Ты можешь себе это представить?

– Нет. На асфальте они бы сдохли с голода.

– Ты прав, ты прав… Культура урбанизма движется по трупам в прямом смысле. Когда-то наступит момент, когда заасфальтируют последний клочок земли. Когда-то наступит…

– Тогда придёт Судный день, – сказал Скорцени.

– Да? Ты веришь в такую сказку?

– Шеф, не трогайте мои религиозные чувства.

– Хорошо, Скорцени. Не буду. Но только Судный день, на мой взгляд, уже настал. Но вслух такое не скажет никто.

– Скажут.

– И кто-же?

– Последователи Люцифера к этому призывают. Поскольку они дуалистического мировоззрения, то, по их мнению, добра в мире настолько много, что от него всё зло и происходит.