Славянский стилет (СИ) - Врангель Данила Олегович - Страница 52

Глава 14

Григорий Загибайло работал сторожем на бойне, неподалёку от коттеджа Бизона и Мэрилин. После воинской лихой службы, которая проходила не всегда на территории Украины, стал он мрачен и замкнут. Не всегда и не вечно, но очень часто, угрюмость и печаль омрачали его лицо, отражая неведомые движения души. Работы в Киеве для себя он не нашел, да и не хотелось окунаться в городскую суету, хоронящую вольный полёт души. Пристроился к родному дядьке, руководившему убойным цехом, расположенным в глуши причернобыльского леса. Стал работать «ночным снайпером». Сторожем. Ружьишко приобрёл калибра небольшого, но достаточного, на экстремальный случай. И бродил по округе в гуще леса, еденясь с природой и особо не думая о смысле жизни.

По ночам занимался тем, что отстреливал крыс на территории бойни. Для этого имел пневматическую винтовку-автомат. Прицел ночного видения помогал избегать проблем при ночной охоте.

И так вошел Загибайло в мрачноватый азарт истребления этих тварей, что для него это стало жизненным допингом – выйти ночью и пострелять.

Некоторые живущие по соседству селяне считали его слегка свихнувшимся. Возможно, так оно и было. Гриша воевал на Северном Кавказе, и радости да любви к жизни, такие вояжи обычно не приносят.

Но слова вытянуть про те события из него было невозможно. Курит, слушает, а потом скажет:

– А ты сам прокатись и посмотри.

И всё. А затем берёт автомат и начинает стрелять крыс.

А твари то божьи! Неведомо, как это всё вышло, но однажды на рассвете к нему в постель залезло с десяток этих зверюшек и едва Григория в постели не порешили. Отделался, на своё счастье, уколами от бешенства после множества укусов. Ходил измазанный зеленкой с ног до головы, но присутствия духа не потерял. Но с этого момента относился к истреблению крыс как к военным действиям. Да и те его уже давно вычисляли и по внешности и по запаху. И даже когда он подкрадывался ползком, весь обвязанный соломой, пустота крысиных заповедников встречала его первозданностью и свежестью отсутствия живого существа.

Так проходили дни бывшего военного специалиста неведомых военных действий.

Есть предположение, что охотник и жертва внесознательно хотят поменяться местами. Касательно крыс, этот постулат был явно справедливым. Они внедрили его в жизнь. Насчёт же Григория Загибайло это предположение было весьма сомнительным. Психоанализу верить – вообще не жить. Так когда-то говорил его командир.

И наступит День! Возвещал Григорий. Когда останется всего одна, естественно, самая достойная крыса. А в моём ружье – последняя, как раз её дожидающаяся пуля. Вот это и будет квинтэссенция единоборства! Вот это и будет священный Армагеддон! Ради этого стоит жить!

Ну, не совсем буквально этот текст мелькал в голове отставного сержанта, но что-то подобное было.

– Ты знаешь, у соседа собаку украли. Пса.

– Звать-то как?

– Кого, соседа?

– Да нет, пса?

– Европа.

– М-да. Ну и имечко. Наверное, уже в Америке. Или нашлась?

– Кто?

– Европа.

– Да куда там, с концами. И бродячий еще какой-то пропал. Все с Европой бегал.

– Да ладно, проблема. Их вон – тьма тьмущая под каждым кустом весной.

– Любит он ее и переживает.

– Любит? Кого это?

– Европу любит. Такого умного и верного пса, говорит, отродясь не бывало. – Тракторист зевнул во всю ширь и закрыл рот. – Но дело не в этом, – добавил. – Пес стал ему сниться. По ночам начал приходить. И жалуется – пытают, де, басурманы нерусские. Хотят, чтобы я им про родные края рассказал. Кормят халвой и шоколадом…

– Брешет, собаки халву не едят…

– … и вербуют на них работать. Забери меня домой, Ваня, не могу больше. Душа болит вдали от родных краев.

Твой пес Европа.

И тут он просыпается.

– Кто, пес?

– Да нет, болван, хозяин. Просыпается… и такая его тоска берет, такая тоска…Что он наливает стакан самогона, – бах его, выпьет, – и снова на массу. Да и уснет. А там опять Европа жаловаться начинает…Одним словом, беда у Ивана. Быстрей бы хоть жена приезжала. Еще три дня.

– И давно сперли пса?

– Да недели две. Помнишь, как мы быка черного гоняли? Тогда и пропал.

– А, помню, помню. – Григорий призадумался, вспомнив про работу, что пришла как праздник.

– Где то он сейчас? – проговорил. – Кому-то достанется. Редкий зверь. Бронебойной натуры.

– Что бык. Пес был хороший! Умный и добрый. Ивана жалко. Может поищем? – тракторист посмотрел на собеседника.

– Ты что, спятил? – ответил тот. – Чтобы я ходил по лесу и собаку искал? Ну, Вася, к ночи тебя перемыкает. Давай еще по сто и хватит. А то я так и не начну охоту.

– Ну, как хочешь. Хотя ты прав. Где его сейчас искать, если он пишет, что у каких-то басурманов в плену. Гиблое дело. – Помолчал. Налил самогонки. Выпили.

– А ты заходил в сельсовет? – спросил тракторист. – Там тебе повестка лежит в военкомат. Уже три дня.

– Я три дня в поле. Повестка, говоришь?

– Да. Ты кто по специальности был в армии?

– Да был.

– Разведчиком, наверное? Или снайпером? В группе захвата ходил? С парашютом в атаку прыгал?

– Прыгал, прыгал.

– Тебя на переподготовку вызывают. Или на спецсборы. Или служить контрактником предложат. Там сейчас, говорят, деньги платят.

– Да, надо зайти, забрать повестку. Я, вообще-то, Вася, служил оператором на зенитно-ракетном комплексе. Ну, сбивал там всякие низколетящие болванки. Или высоколетящие. «С – 400» – есть такая штуковина. Уже, наверное, устарела. – Григорий встал с травы и сел на пень. Продолжил. – Но это все было на срочной службе. Полтора года – и на дембель свалил. А потом отправился я, Вася, в Грозный, да потом еще и дальше. Там в основном… Эх, вспоминать не хочу. Тошно. А вот «С – 400» помню хорошо. Машина безотказная. Мы ей ворон сбивали.

– Каких это ворон? – лениво спросил тракторист.

– Обыкновенных. Радар настроишь на полную мощность, в пучок волну сожмешь и наводишь на стаю. Хлоп – с десяток валяется. Жаль, утки редко попадались. Но если шли утки – весь дивизион был в полной боевой готовности. Это искусство. Тут главное, чтобы твой радар кое-какие самолеты не засекли. Могли тогда быть проблемы. Рассчитываешь на утку, а в результате приходится сбивать ракету «воздух-земля», а в придачу и самолет, ее пустивший, да еще летающий командный пункт, чтобы не корректировал и не навел еще кого-нибудь. Потом меняй позицию, ставь ложные отражатели-имитаторы… но если осторожно, то можно. Один раз стаю розовых фламинго завалили. Мясо – чистая курятина. – Помолчал. – По крысам не пробовали. Наверное, одним ударом штук по сто валить можно, если только в кучу собрать их сумеешь. – Задумался. – Но этих тварей так просто на собрание не заманишь.

Григорий замолчал, шевельнул ружьем и уставился в ночную мглу, освещаемую полнолунием. Тракторист, зевая, ушел домой.

Наутро, зайдя в сельсовет, ночной охотник взял повестку, расписался за нее и вышел на улицу. Лето… Красота… вздохнул полной грудью. Еще раз прочел повестку.

«… Явиться в соответствии с Законом…

… при себе иметь…

… преследуется статьей законодательства № …

Подпись: райвоенком А. М. Плюшко.

Число… Месяц… Год…»

Осмотрел бумажку, сунул в карман и поехал в райцентр. Нашел военный комиссариат. Там его встретил майор.

– Сержант Григорий Загибайло? Отлично, давайте военный билет.

Стройная, с фигурой и бюстом звезды «Плейбоя»», секретарша сделала ему глазки и заманчиво улыбнулась.

– Как вы говорите? – томно промурчала. – Забегайло?

– Загибайло, – уточнил Григорий и отвел глаза от бюста.

– Билет и повестку, – напомнил майор. Взял, листал, глядел… – Воинская специальность – оператор АРСН, – прочел, – ВУС 1976.12.42184. Ясненько, понятненько. Ну, оператор, а стрелять умеешь?

– Стреляю, – мрачно сказал Григорий.