Славянский стилет (СИ) - Врангель Данила Олегович - Страница 136

«Даа! Даа!» – появился словно из под земли Валаам. – «Выпить? Воодка?» – «Пиво, Валаам. Неси „Оболонь“. Только не говори, что ее у тебя нет». – «Еесть, еесть! Оболоонь! Еесть!» – «Так неси же, черт нерусский!» Валаам убежал.

– Леся… Извините, я ничего не заказал вам.

– Я пью «Оболонь».

– Это хорошо. Там много витамина бэ.

Они сидели в креслах, в небольшой комнате. На стене висел монитор охранной системы особняка. Экран был разделен на четыре части, и каждая показывала свой участок. Валаам принес «Оболонь». Стали пить пиво и смотреть в монитор. Вдали виднелся чей-то участок; дорога, уходящая вдаль от ворот; муха ползала по видеокамере, заняв пол экрана; кусты черной смородины, плотно обступившие здание…

– Ваш шеф достаточно либерален, – заметил Мойша. – Можно подумать, что не она стреляла в него, а наоборот.

– Нет, вам так только кажется. Он словами выражает не все чувства. Восток – дело тонкое. Когда нужно – он действует, как положено. Я немного его понимаю… Зачем и в самом деле сразу ломать ей руки?

Чернокожий немец посмотрел на воинственную секретаршу слегка удивленным взглядом.

– Ломать руки? Ну, вы даете…

– Если бы она так долго гоняла по Киеву вас, возможно мнение было бы другое. И… она нечего не расскажет. Без воздействия.

– Ну, вы же на нее воздействовали.

– Мое воздействие нужно подтвердить действием.

– Да, в общем, я с вами согласен. Подругу гранатометчика жалеть глупо. Кто в тебя пулей – ты в него хлебом? Это отпадает. Надо пустить через нее двести двадцать вольт. Для начала.

– Хорошая идея!

– Потом кинуть в кипяток…

– Мойша, шутки сейчас неуместны.

– А кто шутит?

Кустарник на экране монитора неожиданно зашевелился и из него вышел человек. Посмотрел почти прямо в камеру, огляделся и сел на траву. Мойша с любопытством наблюдал за ним. Грибник, наверное.… Нет, бомж скорее.… В руках ничего нет, какой-то измученный, тяжело дышит.… Впрочем, стоп, стоп, стоп… Негр встал и подошел вплотную к экрану. Молча смотрел, смотрел…

– Этого не может быть, – проговорил. – Таких совпадений не бывает!

– Что случилось? – удивленно спросила Леся. Мойша протянул в ее сторону руку с поднятой ладонью, ничего не говоря. Негр узнал хозяина кинжала, которого очень хорошо запомнил в баре, где их группу избили. Что он делает здесь, у Валаама? Это все очень подозрительно! И вообще, не совсем ясно, какую игру ведет арабский представитель разведки. Ахмед мягковат, а это наводит на размышления. Но неоспоримо одно – если будет найден византийский клинок, то все уезжают домой в Германию. А вот арабскому резиденту спешить некуда. Он здесь работает и живет. Да баба под боком такая, что все за него решить может. Зачем же домой в пустыню?

– Леся, извините, я пройдусь, проверю, что это за человек.

Вышел во двор, нашел дверь, открыл засов и шагнул за забор. Пошел вдоль него на цыпочках, крадучись, словно ловя зайца. Вот он, – сидит. Травинку жует. Вид какой-то загнанный, словно пробежал марафонскую дистанцию. Тихо ступая, Мойша подошел к Димедролу сзади.… Постоял пару секунд в размышлении… И… похлопал его по плечу. Тот дернулся, как от разряда тока в тысячу вольт и резко повернулся к Мойше. Негр был больше Дмитрия в два раза и, схватив его за плечи, не давая возможности вырваться, уставился на того, как на кролика. Негр смотрел на Димедрола, Димедрол смотрел на негра… Секунда, другая.… Узнал.

– Слушай, давай без шуток, друг, – сказал спокойным шепотом Мойша. – Ответь мне, что ты тут делаешь?

– Собаку выгуливаю, – не растерялся перепуганный Дима, хорошо помнивший этого черного громилу. – Питбультерьера, вернее двух… Вон они, в кустах бродят.

– Ну, позови своих собачек. Чего молчишь?

Димедрол неожиданно для себя задал туповатый, не совсем к месту, вопрос:

– Откуда вы так хорошо говорите на русском языке?

– А у меня мама и бабушка – русские. Что – не похоже?

– Да, похоже, похоже… Я думал… вообще-то, что вы не местный.… Ну, а так – свой парень. Правда, подрались немного по пьянке – так все же бывает! Ты, наверное, родом с Подола? Я и припоминать тебя начинаю. Помню, в детстве бегал такой маленький, черненький… – Замолчал, глядя в глаза Мойше.

– Кто?

– Ммм… Украинец!

– Ха-ха. Мне нравится твой любопытный юмор, собаковод. Послушай теперь меня. Ты помнишь, из-за чего была драка в кафе? Помнишь. Но учти, я у тебя ничего не крал. Вот своему знакомому ты морду бил не зря. А мы – совершенно не причем. Мы покупатели.

– Ну, ну…

– От нас сбежал тот Игорек.

– Сбежал и от нас.

– А ножик остался у тебя.

– Это что, твоя вещь?

– Нет, нет, нет! – быстро проговорил Мойша. – Я не об этом. Вещь твоя. Но. … Как бы это тебе сказать…

– Ты приехал за кинжалом из Нойенхагена? – мрачно спросил Дмитрий Донцов и его дед, выглядывающий из глубины души.

– Тебе знаком Нойенхаген? – удивленно спросил негр.

– Да, это мой любимый немецкий город. У меня есть открытки всех красивых мест. Мой дед сфотографирован на площади Вагнера. Он там… прославился в… 45-ом. У него там был хороший друг – священник.

– У меня в Нойенхагене много родни, – ностальгически сказал Мойша. – Мать, бабка… Покойная уже. Мать то сама из Бердичева…

– И моя мать из Бердичева, – удивленно проговорил Димедрол. – Она там родилась. Жила на улице Карла Маркса. Сейчас такой улицы уже нет. Потом, когда родился я, приехали сюда, в Киев.

Негр напряженно-удивленно глядел на собеседника.

– Как тебя зовут?

– Дмитрий. Дима.

– А меня зовут Мойша. Но я не еврей.

– Да, я вижу…

– Слушай, Дима. Моя мать тоже жила в Бердичеве на улице Карла Маркса. Я это знаю. Она часто вспоминает молодость и хочет уехать туда. Иногда хочет.

– Скажи, так может мы еще и родственники? – серьезно спросил Дима, начиная подозревать подвох.

– Да нет, тут уж вряд-ли…

– Друг, давай, может, выпьем? – предложил Димедрол, потерявший психологическую ориентацию из-за многочисленных стрессов.

– Я то не против, но выпить ничего нет. Это не мой дом. Ты скажи Дима… Может, продашь кинжал мне?

Димедрол сразу замкнулся и ушел в себя.

– А где я его возьму? У меня этой штуки давно нет. Продал.

– Десять тысяч евро.

– Да продал, говорю. На базаре, в прошлое воскресенье.

– Пятьдесят тысяч.

– Купил итальянец. Увез в Венецию. Повесит у себя над камином.

– Семьдесят тысяч.

– Впрочем, камина у него нет. Он еще хочет его пристроить…

– Сколько – скажи сам.

– Сто одиннадцать тысяч евро.

Мойша помолчал.

– Это много.

– Много тому – кто покупает. А тому, кто продает – мало.

– Я должен позвонить. Ты не против?

– Звони.

Мойша набрал на своем телефоне длиннющий номер. Ответили. Стал говорить на немецком языке. Димедрол пытался уловить интонации. Негр закончил разговор и спрятал телефон.

– Мы заплатим такие деньги, но ты напишешь расписку о получении.

– Отпадает. Никаких расписок. Впервые слышу о каких-то расписках. Я что, в долг деньги беру? Не-ет, так я не согласен. И вообще…

– Хорошо, хорошо, Дима. Но тогда оставишь два отпечатка с двух пальцев.

Димедрол подумал, быстро прогнал в голове криминальные последствия оставленных отпечатков и, решив, что отпечатки можно снять и силой и хитростью, ответил.

– Согласен. Где твои деньги, Мойша? И отпусти меня…

Негр еще автоматически держал двумя руками Димедрола. Отпустил.

– Слушай меня внимательно, Дима. Ты сейчас вызываешь такси, мы едем ко мне домой, ты ждешь в машине, а я беру деньги. Пока все нормально?

– Пока да.

– Затем, мы едем туда, куда скажешь ты, и я жду тебя. Потом делаем обмен, прямо в машине. Вот и весь вариант. – Мойша вытащил мобильный телефон и протянул его Донцову. Димедрол, которого только что так подло чуть не убили, думал одно: поскорей уехать из этого лесного района. Он взял телефон, узнал по 09 номер диспетчерской автопарка, затем спросил: