Юлианна, или Игра в киднеппинг - Вознесенская Юлия Николаевна - Страница 11

Но Жанна ничего этого не замечала и продолжала заниматься ногтями.

– Ты зачем проявился в натуре? Хочешь, чтобы Юлька тебя увидела? – спросила она небрежно.

– Выполняю приказ. Было велено сгинуть и не появляться, пока не позовешь. Ты позвала – вот я и проявился

– Подумайте, какой буквоед выискался! Выпендриваешься, Жанчик.

– Да, а что? Но я могу скрыться и продолжить наш содержательный диалог с экрана. А Юлька меня так и так не увидит, ей это пока не дано.

– Ладно, сиди уж, я знаю, как ты любишь проявляться.

– Кстати, о Юльке. Ты не думаешь, что пора бы серьезно взяться за ее обучение?

– Еще не время. И вообще я еще не решила, как мне с ней поступить: то ли взяться за ее воспитание по-настоящему и сделать своей помощницей, то ли совсем убрать… Но довольно о ней. Послушай, Жан, я вот что подумала: почему бы тебе самому не слетать в Псков и не разузнать все на месте?

– С большим удовольствием слетаю. Где адрес?

– Тьфу, дьявол!

– Спасибо за комплимент, но я пока не дьявол, а бес.

– Ты мне зубы не заговаривай, ящерица раздутая! Адрес остался на письме, которое ты должен был перехватить и не сумел. Сколько раз я просила тебя все Митины личные письма доставлять сначала ко мне на просмотр!

– А что ты будешь делать, если Мишин тебя за руку поймает, когда ты его письма читаешь?

– Как-нибудь выкручусь

– Слезу пустишь и скажешь: «Прости, Митенька! Бес попутал!».

– Так и скажу, – улыбнулась Жанна.

– Вот то-то и оно! О, женщины, женщины… Интригуете, грешите, чужие письма читаете, а виноваты почему-то оказываемся всегда мы, бесы. Нет правды на земле, но учти, Жанна, что правды нет и ниже!

– Помолчал бы ты, философ!

– Могу.

Жан протянул лапу на другой конец комнаты – она при этом вытянулась, утончилась и стала не толще карандаша, взял с туалетного столика пилочку для ногтей и стал подпиливать ею свои когти. Минут пять оба занимались своими конечностями молча и сосредоточенно.

Потом Жанна вновь сама нарушила молчание:

– Жан, как ты думаешь, а если поискать в старых бумагах Мишина – не найдется ли там псковский адрес?

– Можно, конечно. Только я этим заниматься не стану, уволь. Как раз для подобных мелких поручений у тебя, Жанна, теперь будет особый слуга – домовой Михрютка.

– Разве в этом доме есть домовой?

– Раньше не было, а теперь есть.

– Откуда он взялся?

– Кактус его к нам откомандировал. Позвать?

– Позови, конечно, пока никого нет.

– Михрютка! А ну, покажись!

В ту же секунду заскрипела и отворилась решетка вентиляционного отверстия под потолком, и оттуда на пол свалился пыльный Михрютка. На такой небольшой высоте он не успел расправить крылья и довольно сильно ушибся, едва не переломав свои членистые лапы.

– Дурак, – равнодушно сказал Жан, – сначала надо было на пол опуститься, а уж потом проявляться на материальном уровне.

– Теснота тут у вас, не привык я после собора-то…

– А ты привыкай. Познакомься, Михрютка, со своей хозяйкой.

– Ой, какой хорошенький паучок с кошачьей мордочкой! Вот почему бы тебе, Жанчик, не устроить себе такую же милую мордашку? Смотри, как он забавно кривляется!

– Мне больше нравится сохранять непроницаемое выражение, когда я появляюсь перед людьми. А что может быть непроницаемее морды ящера?

– Морда динозавра, я думаю.

– Гм, благодарю, хозяюшка. Я этот вариант обдумаю на досуге.

– Так тебя Михрюткой зовут? – обратилась Жанна к домовому.

– Михрютка, мелкий бес, специализация – домовой, – представился тот.

– И чем же ты собираешься заниматься в этом доме?

– В основном мелкими пакостями.

– Но-но! Ты у меня смотри, осьминогая табуретка!

– Обижаешь, хозяйка! Пакостить я буду другим и только по твоему указанию. Для тебя я могу находить пропавшие вещи, беречь твое золото и деньги, предупреждать о грозящей опасности и даже делать небольшие и не слишком дальние по времени предсказания. А еще я очень люблю выслеживать, вынюхивать, подслушивать и доносить. Хобби у меня такое.

– Очень симпатичное хобби. Я беру тебя на службу, Михрютка Запечный. А чем тебе платить? Я слышала, что домовым варят кашу и ставят под печь, устраивают им лежбище в лапте или за старым веником. Это можно устроить: у нас есть камин в гостиной, лапти я могу купить в магазине сувениров, а веник поищу на рынке.

– Нет, хозяюшка, – чуть смутился новый домовой. – Все это – каша, лапти, печки, веники, – это, как бы сказать, – предрассудки. Я, как и все мои коллеги, работаю исключительно в кредит.

– Кредит – до смертного часа?

– Как обычно.

– Ну, для меня это проще, чем возиться с кашей и лаптями, я этих договоров уже столько подписала… Жан, ты сегодня увидишься с Кактусом?

– Вполне возможно.

– Поблагодари его от меня за Михрютку.

– Охотно. Но прошу заметить, идею направить Михрютку к нам в домовые подал ему я в связи с угрозой появления в нашем богопротивном доме богомольной девицы Анны Мишиной. Михрютка долгие годы жил в Исаакиевском соборе и считается специалистом по религиозным проблемам.

– Так этот колченогий паучишка еще и специалист по проблемам религии? Ишь ты, какой проказник. – Жанна протянула руку, чтобы погладить Михрютку.

– Осторожно, Жанна, – предупредил Жан, – когти у него ядовитые.

– Он правду говорит, хозяйка. Я могу цапнуть совершенно машинально, – с некоторой долей смущения признался Михрютка.

– Спасибо, что предупредил. А яд – смертельный?

– Нет. Царапина, нарыв – и через неделю все заживет.

– Жаль. Был бы смертельный – можно было бы с пользой для дела употребить.

– Ну, если в еду наплевать, то можно и со смертельным исходом…

– Жанна! Прежде чем угробить Мишина, позаботься о законном браке и завещании! Не хватало нам с тобой опять в какой-нибудь двух или трехкомнатной трущобе оказаться: мы только-только так уютненько устроились. Вспомни, сколько тебе лет!

– Двадцать семь.

– Из них тридцать пять мы с тобой неразлучны. И в который раз повторяется одно и то же: вместо того, чтобы сотворить одно большое запланированное зло, ты отвлекаешься на бесчисленные мелкие женские злодейства. Ты же собиралась, помнится, сначала выйти замуж за Мишина, потом овдоветь и открыть на мишинские капиталы колдовской лицей для девочек. Юлька по этому плану должна стать твоей первой ученицей – для рекламы и чтобы не делить наследство. А теперь ты совершенно непоследовательно хочешь ее отравить! Так ведь и проиграть можно, Жанна.

– Жанчик, кончай меня воспитывать! Я вовсе не отказываюсь от наших планов, я просто хочу их немного подкорректировать… О, вот она, легка на помине. Ребятки, все! Кончаем посиделки! Юлька из бассейна вернулась. Можете оставаться, но только придется вам дематериализоваться.

– Сидеть тут и слушать, как вы обсуждаете духи и помаду? Уволь, Жанна. Мы с Михрюткой лучше спустимся вниз: там наши ребята с охраной в карты играют.

– Что-о? Бесы являются охранникам в своем виде, чтобы в картишки с ними перекинуться?

– Ну что ты, Жанна! Эти охранники – простые парни, куда им бесов лицезреть! Это ребята наши так развлекаются: каждый выбирает себе охранника, садится ему на шею и подсказывает карточные ходы. Иногда такая крутая игра идет, что казино не надо!

– Ах, вон оно как! Забавно. Надо будет как-нибудь к вашей игре присоединиться. Ладно, друзья, брысь отсюда: я слышу, Юлька уже поднимается.

Жан с Михрюткой послушно растворились в воздухе.

В ту же минуту в комнату без стука влетела рыжеволосая девочка-подросток в шортиках и маечке. Это была Юлия Мишина собственной персоной.

За ней резво прыгал зеленый бесенок с длинными ногами коленками назад. Спереди был похож на кузнечика-переростка с глупой круглой головой и двумя тонкими длинными рогами, а позади имел скорпионий хвост, свернутый крючком.

– Жанна, привет! – крикнула с порога девчонка. – А чем это у тебя тут так странно пахнет?