Путь Кассандры, или Приключения с макаронами - Вознесенская Юлия Николаевна - Страница 11

– Не бойтесь меня, – сказал он сиплым голосом. – Я не сделаю вам ничего плохого, я только прошу о помощи.

Он вышел на свет и дал себя разглядеть. Я увидела высокого старика, чудовищно неопрятного, бородатого, и шляпе с обвисши-

ми нолями и с палкой и руке. Рядом с ним шла большая серая собака такая косматая и грязная, что свалявшаяся длинная шерсть на ней казалась каким-то собачьим рубищем. Оба остановились шагах в десяти от меня, но даже на таком расстоянии я почувствовала исходившую от них вонь, заглушавшую горько-сладкий запах дьяволоха.

– Сядь, Принц! Видишь, дама тебя боится, – сказал старик, и жалкое страшилище послушно уселось у его ног.

– Что вам надо от меня?

– Ничего кроме еды. Мы с Принцем уже два дня ничего не ели. Он стар и не может поймать даже хромого мышонка. Я могу терпеть, а собаку жаль…

– Но вот же перед вами ресторан! Почему вы не возьмете еду для себя и собаки? Если у вас нет денег на вашем счету, вам отпустят еду за счет Мессии.

– Нас тут не станут кормить, и лучше не спрашивайте почему. Просто возьмите для нас с Принцем пару булочек с мясом или колбасой… И бутылку вина для меня.

Сумерки. Пустынная ветка аквастрады, голый остров, поросший дьяволохом, и в гостинице явно нет ни души.

– Хорошо, я возьму для вас еду за мой счет. Идемте в ресторан, вы сами выберете что хотите.

– Мы не можем войти внутрь.

О, Месс! Конечно, не могут! Удивительно, что камера Надзора, которая есть у входа в каждое общественное здание, до сих пор не засекла их. Я посмотрела на двери гостиницы и поняла, почему: кронштейн, на котором висела камера, был обвит вьюнком-быстряком. Мне подумалось, что хитрый старик нарочно бросает у входа обрывки плетей быстряка, а этому вьюнку-мутанту достаточно двух дней, чтобы пустить корни и взобраться по любой стене на высоту нескольких этажей. Потом он расцветает огромными белыми колокольчиками, дает семена, выстреливает их на несколько десятков метров вокруг себя и отмирает, Нехитрое дело – завесить наблюдательную камеру Надзора, если под рукой есть семена или черенки быстряка! Я поняла, что судьба устроила мне встречу с одним из асоциальных элементов – асов. А в новостях недавно сказали, что на территории бывшей Баварии с асами покончено, я еще тогда очень за бабушку обрадовалась…

Чтобы войти в ресторан, я должна повернуться спиной к старику, но вдруг он и его собака только того и ждут, чтобы накинуться на меня? Я повернулась и, чувствуя спиной их выжидающие взгляды, пошла к дверям. Ни в одном кошмарнике и вообще никогда в реальной жизни я не испытывала такого противного, липкого и холодного страха.

Я вошла в ресторан, подошла к стойке с пультом и дрожащей рукой набрала коды хлеба, сосисок и вина, едва не забыв, что хотела взять для себя яблочный сок. Пока пульт считывал мой персональный код, меня охватила тревога. Я подумала, что в зале ресторана тоже есть камеры Надзора, – вдруг они зафиксировали через окно мой разговор со стариком, а потом отметят, как я буду передавать ему еду? Может быть, оплачивая хлеб, мясо и вино для аса, я нарушаю закон?

Выйдя с подносом наружу, я почти бегом достигла своего мобиля и, встав за его прикрытием, крикнула:

– Идите скорей сюда, заберите вашу еду! Старик доковылял до меня и протянул руки, чтобы взять у меня поднос. Протягивая ему еду, я машинально взглянула на его руки и чуть не выронила поднос на асфальт. Выходя из мобиля, я оставила его салон освещенным, и при этом свете я отчетливо увидела, что на больших пальцах аса как на правой, так и на левой руке нет персонального кода! Сунув ему поднос, я нырнула на сиденье и захлопнула дверцу. Свой яблочный сок я все-таки оставила на подносе и всю оставшуюся дорогу мучилась от жажды.

До Баварского Леса, представлявшего собой целую гряду небольших островков, я добралась уже глубокой ночью. Я съехала с главной аквастрады на боковую ветку, потом проехала несколько островов, соединенных мостами. Большая их часть была покрыта лесом и дьяволохом, а селений на них было немного, поэтому дороги здесь почти не освещались. Зато бабушкин остров еще издалека так и сиял: горели фонари на мосту и на подъездной дороге к усадьбе, а в доме, стоявшем в центре острова на холме, были освещены оба этажа – это бабушка издали показывала мне, что она меня ждет!

Мост, соединявший бабушкин остров и ее частную дорогу с государственной, тоже принадлежал бабушке; он начинался от двух высоких кирпичных столбов на берегу с чугунными воротами между ними, обычно запертыми, но сейчас распахнутыми настежь. Я въехала на мост, вышла из мобиля, заперла ворота оставленным в замке большим ключом и почувствовала себя в безопасности.

Сразу за мостом начинался бабушкин парк, за последние годы превратившийся в настоящий лес, густой, но не особенно страшный, поскольку в нем совершенно не было дьяволоха. В свое время бабушка потратила много сил, очищая берег своего острова от этого проклятого растения, и оно не стало пытаться выжить там, где каждый его росток поджидали мотыга и хлорат: бабушка каждую весну нанимала несколько крепких крестьянских парией специально для очистки острова.

Дорога шла через лес на вершину холма, прямо к усадьбе, окруженной высокой металлической оградой, на вид изящной и легко преодолимой, но я знала, что при необходимости через нее можно пропустить ток. С тайными хитростями был и дом, построенный моим дедом специально для того, чтобы в нем можно было пережить тяжелые времена. Снаружи это был обычный богатый двухэтажный загородный дом с застекленной верандой и большими окнами, но мне было известно, что все стекла в доме пуленепробиваемые, а в спальне бабушки имеется специальный пульт, с помощью которого можно в несколько мгновений закрыть окна и двери стальными щитами, спрятанными в стенах дома. Но сейчас дом приветливо сиял мне навстречу всеми своими окнами, и никто бы не мог догадаться, что этот дом – маленькая, хорошо защищенная крепость.

Я подъехала к воротам, на этот раз закрытым, и вызвала бабушку через персоник.

– Бабушка! – сказала я по-русски, поскольку в разговорах со мной бабушка предпочитала язык своей родины. – Ау! Я уже здесь, у ворот!

– Выйди из машины и подойди к воротам, – сказала бабушка в ответ. Она любила архаизмы и мобили называла «машинами». Я вышла из машины, захватив переговорную трубку такфсоника.

– Теперь смотри внимательно, ты видишь на воротах чугунные венки из роз?

– Конечно, вижу. Они всегда тут были.

– Но теперь есть маленькое нововведение. Отсчитай на правой створке ворот пятый венок сверху. Коли ты просунешь сквозь него руку, то нащупаешь тонкий шнур.

– Я его нашла.

– Теперь дерни за веревочку – дверь и откроется.

Я потянула за шнур, раздалось жужжание, и створки ворот раздвинулись в стороны. Я вздохнула и покачала головой: прежде бабушка всегда встречала меня у самых ворот, если не на мосту.

В обшитом светлым деревом холле было светло, тепло и тихо.

– Бабушка! Уа! Ты где?

Сверху послышался металлический стук. Я подняла голову. На лестничную площадку второго этажа, опираясь на костыль и приволакивая правую ногу, охваченную фиксирующим аппаратом из стальных трубок, вышла бабушка.

– Ну вот и ты, детка! Поднимайся скорей сюда!

Я поднялась и остановилась перед бабушкой. Как всегда при встрече, она сделала движение, как будто хотела меня обнять, но не удержала равновесия, выпустила костыль и взмахнула рукой, едва не коснувшись меня. Я слегка отодвинулась. Бабушка ухватилась за перила и все-таки, слава Мессу, удержала равновесие… Я подняла костыль и прислонила к перилам почти возле самой ее руки, чтобы ей легче было дотянуться.

– Спасибо, Санечка! Видишь, какая я стала неуклюжая. Я стараюсь без особой надобности не спускаться вниз, так и живу наверху, как в голубятне. Какой у тебя усталый вид! Доехала благополучно?

– Да, вполне. Большое тебе спасибо за деньги, теперь я свободна до конца лета и смогу за тобой поухаживать.

– Вот и прекрасно! Ты очень устала с дороги? Хочешь сразу лечь спать или поговорим немного?