Под нами Берлин - Ворожейкин Арсений Васильевич - Страница 49

Ветер уже рассеял пыль и копоть, оголив поле боя. Свежие воронки, точно кровоточащие раны, зияют на земле. Хотя с высоты трудно разглядеть убитых, но судя по темным пятнам на снегу, разбитым повозкам, столпившимся пешим конникам — жертвы немалые. Но где же бомбардировщики? Мое внимание снова привлекла четверка «фоккеров». Она почему-то пошла от нас не на запад, а на юг в сторону Брод. Разворачиваемся и летим за ней. Истребители противника, видимо заметив нас, решили держаться поближе к своим бомбардировщикам.

Вдали, внизу, то ли в воздухе, то ли на земле, замечаю какие-то металлические блики. Что это может быть? Летим туда. И вот блики проясняются в самолеты. Они, словно комары, толкутся в одной куче. Это «юнкерсы». Спасибо «фоккерам», что помогли нам отыскать бомбардировщики. Теперь «юнкерсы», сбросив бомбы, вытягиваются в цепочку, загибают ее и сейчас замкнут круг. Не дать! Если они встанут в круг, не так просто их будет разбить. Эту тактику круга фашисты переняли у нас.

На полном накале мчимся на противника, но фашисты все лее успевают замкнуть круг. Вижу, как они снижаются и начинают поливать огнем конницу. Она, как дикие табуны, в смятении волнами мечется, уклоняясь от металлического дождя и воя «юнкерсов».

Сближаясь, обдумываю атаку. Главное — с ходу разорвать круг. Только после этого бомбардировщиков можно заставить прекратить штурмовку. Но как лучше это сделать, как подойти к этому кольцу, когда в нем каждый самолет защищен пушками и пулеметами заднего самолета и огнем стрелка переднего? Сунься в круг — и ты, словно штыками, будешь пронзен огнем.

Как-то я читал в газете, что один летчик, забравшись в середину такого круга, был неуязвим: по нему враг не стрелял, боясь поразить своих. Трудно было поверить в этот прием. Скорее всего это была выдумка автора статьи. Но эта выдумка выдавалась за опыт. А с опытом теория не спорит. Опыт подтверждает или отвергает теорию. Только опыт может спорить с опытом. Сомнения я решил проверить на деле. Раз как-то забрался в такой круг «юнкерсов» — и, точно из циркулярного душа, хлестнул по мне огонь. Другого и ожидать не следовало: вражескому самолету, чтобы не поразить своего с противоположной стороны круга, ничего не стоит подняться чуть кверху или опуститься. Сейчас у меня нет желания снова экспериментировать.

Рассечь круг нужно стремительным, но сильным ударом с внешней стороны. Стремительным потому, что враг не должен успеть сразить тебя раньше, чем ты его; сильным — принудить противника немедленно отказаться от штурмовки. Маневр и расчет очень сложны. И их нужно выполнить в тот момент, когда ты сам подставляешь себя под удар врага. Мы рискуем в каждом вылете, в каждой атаке, но сейчас риск, как никогда, опасен. Другого же способа разбить противника я не видел.

Над «юнкерсами» по-кошачьи плавно и. настороженно «гуляет» шестерка «фоккеров». Она уже приготовилась к встрече с нами. Сачков понял это и со своим напарником устремился на противника. Однако им одним не под силу сковать боем всю шестерку. Посылаю «а помощь Лазарева.

И вот мы с Хохловым вдвоем против «юнкерсов». Они дышат огнем. Сейчас я нырну в это пекло смерти, а Хохлов, как всегда, будет меня прикрывать от внезапных атак «фоккеров». Теперь все внимание — на бомбардировщиков. Их много, больше чем видно было издалека, самолетов 30 — 40. Их круг очень плотен, защитный огонь будет очень силен. Нырнуть к ним я смогу, но удастся ли вынырнуть? Не сумею — атакует Хохлов. Но он тоже может не выйти из атаки и погибнуть. Зачем такая последовательность? Она выгодна врагу: мы распыляемся и предоставляем ему больше времени на штурмовку. К тому же, моя неудача отвлечет внимание Хохлова от «юнкерсов», что не может не повлиять на успех его атаки.

От близости противника сердце и нервы, ум и мышцы слились как бы в один кулак — холодный и беспощадный. Все работает четко и ясно. В голове блеснуло новое решение. Удар нужно нанести одновременно: так надежнее. Первым атакует Хохлов, а я нападу на самолет, который больше всего будет угрожать Хохлову. Это придаст Ивану больше уверенности, Он обязательно уничтожит бомбардировщик.

— Старик! Атакуй первым! — приказываю своему ведомому. — Я прикрою тебя от «юнкерсов» и «фоккеров».

— Понял! — четко ответил Хохлов и без промедления бросил свой «як» вниз. Я спускаюсь за ним змейкой, круто задирая голову на уже дерущихся истребителей.

Пары Сачкова и Лазарева привлекли на себя всю шестерку «фоккеров». Теперь мне и Хохлову предоставлены все возможности для боя с бомбардировщиками. Я вижу, как Иван, выбрав себе жертву, уверенно сближается с ней. Вот он для последнего броска как бы приседает, притормаживая свою машину, готовясь всадить струю огня в тело «юнкерса». Прыжок!.. Задний сосед этого «юнкерса» круто повернул свой нос на Ивана. Прикончить его прежде, чем он дохнет огнем в Ивана! Гася скорость своего «яка», занимаю позицию.

Позиция есть. Выжидаю удачный момент. И прежде чем атаковать, взглянул вверх. Там в полном разгаре бой. Но один «фоккер» вываливается из общей карусели и идет на нас с Хохловым. Мое тело инстинктивно рванулось ему наперерез. Стоп! Это приказал рассудок. Воздушный бой — водоворот. Только попади в его течение, оно захлестнет тебя. Ни в коем случае сейчас не отказываться от намеченного плана. И ни одного лишнего движения. Расчет и только расчет!

«Фоккер» спешит на помощь бомбардировщикам. Предупредить «Старика»? Нив коем случае! Спугнешь. «Старик» сейчас весь сосредоточился на «юнкерсе», прицеливаясь в него. Стоит ему услышать: «фоккер»! — и он вздрогнет: на какое-то мгновение возьмет верх природный инстинкт самосохранения.

Мы уже на боевых позициях, а вражеский истребитель только еще на сближении. В нашем распоряжении еще несколько секунд. Если же «фоккер» атакует Ивана, я буду видеть и вовремя приду на помощь; атакует меня — я должен успеть, пока он прицеливается, сбить «юнкере» и увернуться от огня «фоккера». А как? При помощи атаки со скольжением. Точно так, как когда-то стрелял по конусу. Мой самолет будет носом смотреть на «юнкере», а лететь параллельно с ним. Это введет «фоккер» в заблуждение, и он не сумеет точно прицелиться по мне. А если и догадается о моем скольжении, то у него не хватит времени на свой маневр. Я должен раньше уничтожить «юнкере», чем «фоккер» меня. У меня двойная страховка — и время, и маневр.