Кровавые жернова - Воронин Андрей Николаевич - Страница 45

"А может, показалось? – мелькнула мысль. – Когда о ком-то думаешь, так иногда случается. Увидишь знакомого на улице, а потом, приглядевшись, соображаешь, обманулся.

Но нет, это была она".

Взвизгнули тормоза, и серая «девятка» остановилась, не доехав до машины Антона нескольких сантиметров. Антон лишь отметил это в сознании.

«Куда же она? Где ее теперь искать?» – недобрые предчувствия парализовывали волю.

Одной рукой Полуянов вел машину, второй сжимал «мобильник». Телефон Марины не отвечал.

И тут у Антона вырвалось:

– Конечно же, она там! Теперь я точно знаю, куда она едет.

Громада недостроенного «Паркинга» возникла за поворотом. По пустынной улице ветер гнал раздутые полиэтиленовые пакеты, газеты, пыль.

Полуянов увидел серый бетонный забор, сетку ограждения и ярко-синий строительный вагончик. Марина с десятилитровой канистрой в руках обливала вагончик бензином. Вытряхнула на дверь последние капли.

Он выбежал из машины, когда Марина уже подносила зажигалку к скомканной газете.

– Остановись! – закричал Полуянов.

Женщина даже не обернулась. Хрустнуло колесико, и бензин мгновенно вспыхнул. Антон успел, схватив за плечи, отбросить Марину от вагончика. Тот занялся мгновенно. Волна горячего обжигающего воздуха ударила Полуянову в лицо. Он прикрылся рукой. Марина сидела на асфальте, и в черных очках на ее лице отражался бушующий огонь.

– Что с тобой? – Полуянов присел на корточки и взял женщину за плечи. Марина молчала. – Что ты сделала? Зачем?

– Разве ты ничего не понял? – тихо произнесла вдова Краснова.

– Идем отсюда, идем быстрее!

Полуянов услышал, как где-то за домами взвыла сирена. Представил, что сейчас появится милиция, пожарные, придется объясняться. Ударом ноги он забросил пустую канистру к вагончику и силой поднял Марину на ноги.

– Идем. Скорее!

Сирена звучала уже ближе. Улучив момент, Антон погрузил лицо в густые распущенные волосы женщины, вдохнул ее запах.

– Бежим! Некогда!

Машина Марины стояла посередине проезжей части, дверца открыта. Полуянов втолкнул женщину в салон на сиденье рядом с водительским местом. Марина пристегнулась, сидела, положив руки на колени. Антон вскочил за руль.

Он разминулся с милицейскими «Жигулями» буквально на несколько минут. Лишь только машина Краснова скрылась за поворотом, сирена огласила переулок ревом.

Проехав квартал, Антон остановился, – Ты можешь сказать, что с тобой?

– Я сделала правильно? – вскинула голову Марина. В ее голосе слышалась надежда на то, что с ней согласятся.

– Я даже не знаю… – Полуянов попробовал обнять женщину, но та сбросила его руку со своего плеча.

– Нельзя.

– Почему?

– Я чувствую, – она приложила палец к губам Антона. – Я хотела тебя видеть, это правда. Позвонила, а ты не отвечаешь. Эти минуты и решили все. Я поняла, чего ты хотел в этой жизни, поняла, чего хочу я.

Антон осторожно двумя пальцами снял очки с лица Марины. Глаза ее вместо голубых оказались пронзительно-зелеными.

– Что это?

– Контактные линзы. Мы их купили с Сергеем незадолго до катастрофы, я надевала их всего лишь раз. Тебе не нравится?

Растерявшись, Антон не знал, что ответить.

Он почувствовал, что перестал понимать Марину, не знает, что творится у нее в голове.

– Я так устала, – вздохнула Краснова, – устала настолько, что нет сил жить.

– Ты это брось. Я понимаю тебя. Все пройдет, ты снова ощутишь вкус к жизни.

– К этой уже нет, – мотнула головой Марина, и волосы упали ей на глаза. – Сегодня ночью я лежала одна на широкой кровати. Ты даже не знаешь, что такое спать одной. И мне захотелось вернуться в детство, стать маленькой девочкой, которой не нужно ни о чем думать. Ее накормят, о ней позаботятся, а мама утром положит новое платье. В детстве не думаешь, что станешь взрослой. Почему? – Антон гладил волосы Марины. – Какой счастливой я была в детстве!

– Я помню, ты рассказывала, как хотела стать официанткой.

– Почему обычно хочется того, чего нельзя? – спросила Краснова.

Не обращая внимания на Полуянова, она осторожно сняла контактные линзы, поморгала.

Отодвинулась поближе к дверце.

– Это из-за тебя он погиб.

– Я тоже думал об этом. Знаю, что стану возвращаться в мыслях к вечеру на берегу реки снова и снова, и каждый раз мне захочется переделать прошлое, полететь вместо него. Но это невозможно, Марина!

– Нет, – покачала головой женщина, глаза ее сделались злыми. – Я помню, как ты однажды сказал мне, что хочешь, чтобы Сергей исчез.

– Я не говорил этого.

– Но ты думал так. Не обязательно говорить, я понимаю тебя без слов. Исчезни! Уйди! – закричала Марина, и хоть Полуянов не пытался прикоснуться к ней, принялась бить его сжатыми кулаками.

Он не прикрывался от ударов, не хватал ее за руки. Он даже не чувствовал боли, хотя Марина колотила его изо всех сил.

– Уйди! Исчезни сейчас же! Я не хочу тебя видеть!

– Ты сейчас посидишь и успокоишься.

Женщина еще раз ударила Полуянова в грудь и глубоко вздохнула. Задержала дыхание.

– Я не хочу тебя видеть, – снова повторила она.

– Я боюсь оставлять тебя сейчас одну, ты немного не в себе.

– Обещаю, что со мной ничего не случится.

Обещаю как другу Сергея, такое обещание тебя устроит? Уйди, или я снова сорвусь с катушек!

Еще что-нибудь подожгу, – Марина закрыла лицо ладонями.

Полуянов вышел из машины, немного прошелся. Обернулся. Марина сидела в прежней позе.

– Сумасшедшая, – проговорил Антон. – Ничего, она успокоится. Сорвалась и снова придет в себя. Она сильная, если захочет.

Он дошел до поворота и обернулся. Марина уже пересела за руль. Полуянов проследил за тем, как она развернула машину. Ехала не спеша, ровно. Когда автомобиль поравнялся с Антоном, Марина вскинула руку.

Полуянов успокоился.

Вагончик еще горел вовсю. Только что прибывшие пожарники раскатывали брезентовый рукав. Милицейский лейтенант стоял возле машины и курил, глядя на огонь. Сторож стройки, бледный, со всклокоченными волосами, сидел на бордюре поодаль. Возле его ног лежал опустошенный огнетушитель.

Завидев Полуянова, сторож оживился.

– А вот и хозяин, – крикнул он милиционеру.

– Что ж, могу только посочувствовать, – лейтенант немного удивленно взглянул на Антона.

Обычно человек, когда горит его имущество, хотя бы поинтересуется, как это произошло.

Подбежал пожарник:

– Что у вас в вагоне?

– Стол… – начал Антон и осекся, поняв, что, добавь он: кровать, душевая кабинка, холодильник с напитками, прозвучит это глупо.

– Баллонов с газом и бензина нет? – торопливо спросил пожарный.

– Нет. Там нечему взрываться, разве что холодильник.

Загудел насос в пожарной машине. Плоский брезентовый рукав вспучился, и из брандспойта ударила тугая струя воды. Зашипел раскаленный металл обшивки вагончика, повалил пар.

– Однако, и работничек у вас, – милиционер загасил окурок. – Я бы такого сторожа со стройки выгнал. Проснулся, только когда милицейскую сирену услышал. Толку от него я не добился. Пожарники позже приехали, а я-то здесь с самого начала пожара. Сто процентов, что это поджог, снаружи горело, а не изнутри.

Вы слышите меня?

Антон как завороженный смотрел на то, как пламя исчезает под струей воды.

– Да, да, подожгли, я сам видел.

Лейтенант удивленно вскинул брови.

– Я еще раньше вас сюда приехал, – Антон показал на свою машину. – Видел мальчишку, он с канистрой был. Поджег и бросился бежать.

Я погнался за ним, но так и не догнал. А теперь вернулся.

– Вы его запомнили?

Антон неопределенно повел плечами:

– Высокий, худощавый, в джинсах и клетчатой рубашке, в темных очках.

– А лицо вы его видели?

– Нет, только со спины. Он, когда убегал, даже не оборачивался.

– Что ж, негусто. Вы кого-нибудь подозреваете? Может, он работал у вас, а вы его обидели?

– Нет, несовершеннолетний еще.