Ларт Многодобрый - Плахотникова Елена - Страница 6

– Уйти отсюда.

Ее взгляд вцепился в меня, как бультерьер. Может, и дурацкое сравнение, но очень верное. Я знал: одно неосторожное движение, неправильное слово, и чего-то произойдет. И вряд ли это «чего-то» мне понравится.

– Иди. – Я осторожно шевельнул плечом. – Я тоже уйду.

– Со мной?! – Тощая удивилась. Даже дубинку опустила. – Но мы же не…

– Не-а. За тобой.

Только миг ее лицо было живым и почти красивым. Потом пожухло, стало прежним, похожим на маску.

И кто меня за язык тянул? Нет чтобы минутку послушать, чего скажут…

– Ты обещаешь, что не станешь мне мешать?

Дубинка чуть шевельнулась.

Намек? Предупреждение?

– Иди.

Я пожал плечами. Никого задерживать я здесь не собирался. Да и сам мечтал выбраться наружу. И чем быстрее, тем лучше. Поганое это место. Тяжело мне здесь.

– Ты обещаешь, что не станешь мне мешать?

Все тот же равнодушный голос, только в глазах прибавилось настороженности.

– Обещаю не мешать…

– … мне уйти.

– … тебе уйти, – послушно повторил я.

Если без этих слов нельзя двинуться с места, то почему бы не сказать их. Язык не отвалится.

Девка отвернулась и пошла. Я словно бы перестал существовать для нее. Ни тебе «до свидания», ни «пошли вместе». Мне пришлось быстро подбирать пояс с мечом. Нож, тот самый Нож, куда-то подевался. Никто вроде не трогал его, а нету. Не оружие – кот, что гуляет сам по себе. Надеюсь, вернется, когда опять понадобится.

Я редко запоминаю чужие стихи. Даже свои через месяц забываю, а тут только отвлечешься и…

И опять по кругу. Пятому, десятому. Вот ведь привязалось! Все время в голове эта мура крутится. Достало уже! Сказали бы вчера, что любимая песня за день может надоесть, не поверил бы!

Проверил и убедился – может. И еще как!

И ничего ведь не сделаешь. Радио можно выключить. Диск сломать или затереть. А чего предпринять, если песня засела в башке и никак не забывается?

Стукнуть чем-нибудь тяжелым?

Жалко. Своя все-таки башка. Да и стукали по ней совсем недавно – не помогло. Не знаю даже, кому спасибо сказать. Не успел как-то познакомиться. С этим… стукальщиком. Ну и хрен с ним! Переживу!

Хорошо хоть «гитара не плачь» идти не мешает. Ноги сами по себе, а голова то ли там, то ли тут. Скорее там, чем тут. Ведь я даже не заметил, как вышел из мрачного зала, где остался охранник с обгорелым лицом. И сколько уже топаю за тощей девкой, не знаю. Но это мне известно, что она не пацан, а кому другому и перепутать недолго. Тощая – она и есть тощая. Но это уже не мои проблемы, как говорят. Мои – не потерять из виду проводника. Это же не коридор, а лабиринт какой-то: повороты, повороты, «а я маленький такой…» Тьфу ты! Это уже другая песня, совсем допотопная.

И кто ж так строит? А главное, зачем? Один из уровней «Дума» напоминает. Только монстра саблезубого не хватает для полного сходства. Ладно, замнем это воспоминание. Без «клавы» саблезубого не завалить.

Не знаю, как тут Тощая ориентируется, но идет она уверенно. Быстро. И не оглядывается. Будто не знает, что я следом шагаю. Или ей совсем по фигу? Я ведь не прячусь. Вроде. И не крадусь. А то что не топаю, так это сапоги все. Чужие. В них и захочешь чечетку отбить – не получится. Подошва толстая, мягкая – и ноге хорошо, как в тапке домашней. Вот бы такие стильные «тапки» братве показать. Обзавидовались бы. Эксклюзив, типа. Не кожа коровы или крокодила там, а рыбья шкура с черно-серой чешуей и мех какой-то зверюги такого же цвета. Тот, кто до меня носил весь этот прикид, похоже, других цветов не признавал. И других материалов. Кожа, чешуя, мех… И как же я смотрюсь во всем этом?

Жаль, зеркала нет.

Наваяли, понимаешь, коридоров и ни одного зеркала не поставили. Непорядок. А если мне посмотреть на себя приспичило? И некуда. Чего теперь – умирать от огорчения?

Не дождетесь!

Но больше в этот сарай ни ногой! А как еще назвать помещение, где нормальному мужику и отразиться не в чем.

Вот дьявол!.. И привязалась же, зараза! Песня черт знает кем написана, диск сгорел вместе с машиной черт знает где, а я все мусолю одни и те же слова. Может, хватит? На-до-э-ло!

Твою ж мать! Вот так и доверяй бабе. Только расслабишься, и она обязательно какую-то подлянку устроит: или забеременеет, или в засаду заведет.

Тощая не лучше остальных оказалась, хоть и часу не прошло, как она бабой стала.

Ay, часики мои, вы где? И мобилой моей кто теперь пользуется?

Ладно, проехали.

Насчет забеременеет – это вряд ли. Не от меня. Умеем быть осторожными. А то, что в ловушку завела – это и слепому видно. Реальную такую западню, слона удержит.

Одна решетка упала перед девкой, вторая – за мной, хоть и не дышал я Тощей в затылок, третья решетка стала опускаться сверху. Медленно и торжественно. Чтоб успели разглядеть и проникнуться. Аттракцион для законченных мазохистов типа. Крепкая такая, тяжелая, наверно, и здоровыми шипами утыканная. А чтоб нам веселей подыхать было, сквозь нее еще и небо проглядывает. И звезды на нем. Подмигивают:

«Что, братан, вляпался?»

«Вляпался, ясен пень, конкретно так вляпался. А выбираться теперь как? Слышь, Сусанин-без-усов, куда ты завел нас?»

Проводник обернулся… обернулась, зыркнула на меня, и лицо у нее стало такое, будто я это во всем виноват, а не она, бестолковая. А потом девка выдала такое, что, понимай я каждое слово, покраснел бы. В натуре. Вот уж чего не ожидал от себя. Здоровый мужик, всякого повидал, а тут… и из-за какой-то тощей малолетки… В ее возрасте я меньше таких слов знал. Намного меньше. Это в какой же подворотне она получила свое дворянское образование?

Пока я хлопал ушами по щекам, девка еще пару фраз кинула. Они и вывели меня из состояния обалдения. Как контрастный душ подействовали. Преступником она меня обозвала. Или клятвоотступником. И прикончить пообещала. А пока я соображал, что б ей такое ответить, Тощая за дубинку схватилась. Ту, что на запястье у нее болталась.

Когда надо, я могу действовать очень быстро. Как в операционной. Когда больной на тот свет задумал смыться. Важный больной, за которого и врача закопать могут. Не в Средние века, блин, живем, когда к доктору на «вы» или Федор Павлович, а если у него ошибка какая вышла, то «Бог дал, Бог взял» – и никаких проблем. А сейчас врачу, как саперу, ошибаться нельзя. И долго раздумывать некогда. Это уже потом, по свободе, можно включить соображалку и сообразить, что все сделано в лучшем виде и, главное, вовремя.

Девка еще поднимала свое оружие, а я уже рыбкой нырнул ей под ноги, и локоть вверх толкнул. Ее локоть. Нежно так – не стал ломать. Пожалел дуру. А она мне сапогом по «я извиняюсь». К счастью, самое главное не пострадало, как знакомый фельдшер говорил. Повезло мне, что сапоги у девки тоже мягкие. И ей повезло. Не успел ее ударить. Не люблю, когда меня обижают. Злым я становлюсь тогда. А себя такого я и сам боюсь.

И тут над головой у нас шарахнуло так, что меня и Тощую в разные стороны раскидало. Откинуло и покатило. Реально, без шуток. А я не задохлик какой – сотня во мне будет, плюс-минус кило – и то пару метров по полу кувыркался. А девку в решетку впечатало. Будь она чуть толще, аккурат на нижние шипы нанизало бы.

Это что ж за игрушка у нее? Если все малолетки с такими ходят, то у баб наверняка ДСО-7 имеется – Дамский Сумочный Огнемет типа. Один выстрел – и семь хорошо прожаренных болванов в наличии. Теперь понятно, чем Тощая стражника «приласкала». Хорошо, я раньше этого не знал, а то впал бы в ступор и меня тепленького грохнули бы. А вместо мраморного памятника – зарубка на прикладе. Или на чем там девка счет убиенным ведет?