Муха в розовом алмазе - Белов Руслан - Страница 4

Уйти без приключений мне не удалось. Выйдя из туалета, я увидел, что Анастасия стоит в дверях гостиной бледная.

– Что такое? – спросил я, удивившись.

– Там, во дворе мой... мой...

– Поклонник что ли? – догадался я.

– Да! Он здоровый, два метра на два. И в милиции работает.... Ты к окну подходил?

– Да...

– О-ой... Что будет! Прибьет он тебя...

"Вот почему в рабыни напрашивалась! От хахаля навязчивого хочет смыться!" – понял я и простодушно поинтересовался:

– Точно прибьет?

– Точно. Он одного моего коллегу по работе до полусмерти запинал.

– Все равно пойду... – начал я хорохориться. – Я тоже пинаться умею.

– Еще хуже будет! – заканючила Анастасия. – Он синеглазку вызовет... Знаешь, рядом с моей дверью лестница на чердак, ты видел. Дойдешь до дальнего конца, вылезешь на крышу, спрыгнешь тут же на смежную, а с нее – на соседний двор.

– Не солидно...

– Зато без травм обойдется...

Ну, я и согласился. И через десять минут приземлился в соседнем дворе весь в пыли и паутине. Зато без синяков и с триконями.

Алмаз я не вынимал до самого дома. Оттягивал удовольствие. Или свой плен. Приехал рано утром – и сразу к Оленьке в постель. Потом проводил ее на работу и сразу пошел наверх, в мезонин, алмаз изучать. Как я это делал, вы уже знаете...

2. Жулики развелись. – Отправили в предродовой отпуск. – Письмо между двумя стаканами. – Земную жизнь пройдя до середины, он оказался в ...

Спустя неделю Ольга сказала мне, что с ребеночком все о'кей и что через три месяца я могу быть свободен как птица – один высокооплачиваемый частный жулик ей сказал, что плод нельзя травмировать нормальной половой жизнью. Я пытался говорить, что, напротив, по Фрейду нормально ориентированный ребенок рождается только в том случае, если родители до самого его появления на свет демонстрируют ему свою нормальную сексуальную ориентацию. Но кто и когда мог переубедить женщину? Только шарлатаны и мошенники.

Развелось их! Терпеть не могу проходимцев! Вот и поперся с раздражения к Ольгиному жулику, а он голубым оказался. Стал мне говорить (мило так по-ихнему улыбаясь и на задницу мою посматривая): пхедставьте, что вы – хебеночек, плод, можно сказать, и что лежите вы, кхохотный, у мамочки в животе, головою к этому самому месту и папа вас по всей матке гоняет. Туда-сюда, туда-сюда...

Я представил зрительно, с воображением у меня все в порядке, а вспомнить, как со мной это происходило, не смог – наверное, папочка не гонял. Из-за этого я, наверное, такой неприкаянный и вырос... Ни с одной женой ужиться не могу. И разозлился непутевости своей, и накостылял умственно этому врачуге по первое число. И фрейдовским эдиповым комплексом, и юнговским анимусом и вообще, по-русски, но в рамках приличия. Своих, естественно.

Шарлатан-то понял, а жена нет. И ляпнул ей со зла, что уезжаю в самую гущу Центрального Таджикистана посмотреть, как настоящие мухи в розовые алмазы попадают. И сдуру показал стекляшку. ("Кретин", – брезгливо сказал мне на это внутренний голос).

Ольга и в руки брать алмаз отказалась, сразу все поняла. Что опять нечто весьма опасное к ней подкрадывается.

– Ты понимаешь, что это значит? – отступив на шаг, спросила она подрагивающим голосом.

– Понимаю... – вздохнул я, поняв, что влип безвозвратно.

– Кто-нибудь знает, что эта штука у тебя?

– Знает одна девица. Анастасия называется. Она-то мне его и всучила вместе с ботинками.

– И что ты собираешься делать?

"Ни нотки ревности в голосе, одна неприязнь, – мелькнуло у меня в голове. – Это конец".

Заморгав эту отвратительную в своей беспощадности мысль, я простодушно ответил:

– Как что? Помогать тебе рожать. Ленку воспитывать...

– А если эта розовая штучка в дом бандитов приведет?

– Да не приведет! И вообще, хочешь, я ее прямо сейчас в огород выброшу?

– Сегодня выбросишь, а завтра назад принесешь...

"Дурак! – опять встрял внутренний голос. – Скажи, что сейчас же отнесешь алмаз в московскую мэрию. И расскажешь компетентным органам, все, что о нем знаешь. И после этого ничего кроме анализов бандиты у тебя взять не смогут".

– Знаешь что... – начала Ольга в тот момент, когда я мысленно посылал внутренний голос в место, прямо противоположное голове, – У меня, как только ты этот алмаз показал, предчувствие возникло, как в сердце вонзилось. Он мне сразу красным показался, как будто кровь его моя покрасила. И что ниточка за ним тянется...

– Глупости.

– Глупости? Знаешь, что прошлой ночью мне приснилось? Что тебя какие-то опасные люди по всей России ищут. Ищут, находят и каким-то особенным образом убивают.

– Глупости. Придумываешь.

– Глупости, не глупости, а Ленкой и будущим своим мальчиком я рисковать не хочу. Не только рисковать, но и думать о риске не хочу... Ты меня понял?

– Да... Лечь, что ли на дно, на пару месяцев?

– Да. Я завтра послезавтра перееду на месяц к Софии, она сейчас как раз одна живет, а ты уходи сегодня же. Если все обойдется – поговорим, как нам дальше быть. Соседям я скажу, что мы расстались навсегда по причине твоей моральной неустойчивости и неизбывной склонности к оголтелому авантюризму.

– Ну ты даешь... Не круто?

– Мне врач сказал, не тот, голубой, а известный доктор наук из Института акушерства и гинекологии, что детей у меня больше не будет – проблемы с маткой. И вдруг я забеременела. Понимаешь, это последний мой шанс! А я хочу мальчика...

– Я не смогу так уйти... Я... я люблю тебя... Ты же знаешь.

Я был совершенно искренен. Рассуждать о крепости брачных уз ("давно не любим друг друга, живем по инерции" и так далее) – это одно дело, а слышать их треск – совсем другое.

– Знаю, – ответила Ольга бесстрастно. – Но ты должен уйти.

И я, выпив на дорожку стаканчик[9], ушел. С тяжестью на душе. Как же, отправили от дома. Мол, если убьют, то пусть одного... Понимаю Ольгу... Мать, да еще беременная. Но все равно неприятно. Всегда неприятно, когда одни инстинкты. Ох, и отыграюсь я на Анастасии! Инстинкты, так инстинкты... В нашем обществе без них никак не проживешь. И чем более они животны, тем больше у вас шансов на успех и продвижение.

В тот же день я уехал на мамину дачу. Прийти в себя и подумать. Сумка с триконями была со мной, и в машине мне пришла в голову мысль, что и в другом ботинке может быть сюрприз. Ну, не розовый алмаз с мухой, а скажем синий сапфир с маленьким игривым слоником. С кокетливым бантиком на шее. Может такое быть? Конечно! Особенно в мире, в котором можно получить наследство в виде симпатичной рабыни со сладким именем Анастасия... С приданым в виде камешка стоимостью не меньше миллиарда долларов.

Остановив машину на обочине, я поковырялся в ботинке, честь и достоинство которого мною не были еще оскорблены. И под стелькой нашел записку в запаянном целлофановом пакете. От Сома, естественно. Чтобы вы могли представить ее полностью, подскажу, что написана она была синим шариком. После написания слова "Всюжизнь" на нее была пролита водка, и буквы расплылись. Последняя треть записки явно писалась по влажной бумаге. После ее написания писец, видимо, смял продукт своего эпистолярного творчества в плотный комок и забросил его в мусорное ведро (на оборотной стороне записки в нескольких розовых пятнышках красовались приклеившиеся помидорные семечки). Привожу послание практически полностью (лишь две последние буквы заменены мною точками) и без исправлений:

Здорово, Черный!

Пишу в доску тверезый и потому за себя и стиль письма основательно не ручаюсь. Когда у тебя работал, подлянку спорол и до смерти мучился. Поэтому вспомни, где я грязь топтал, и все поймешь. Стекляшки лучше колоть – на фиг тебе неприятности на сытый желудок? Анастасию не обижай, хотя ее фиг обидишь. Она тебе пригодится, а если не захочешь – пристрой, как она попросит (кстати, я ее совсем не трахал... вот уже не трезвый, о, господи, хорошо-то как на душе после первого стакана! Короче, ты не подумай, я с ней не спал по причине побочных последствий своей пагубной страсти... Вот, блин не соображу, где кавычки закрывать. Я ее тут ) поставлю, а ты грамотный, отнеси куда надо. Ой, черный, жизнь какая поганая... И на фига я только родился... Всюжизнь ханку жрал... Счас третий стакан засосу, второй пролился, вот, готово, а ты со мной после второго стакана брезговал разговаривать... До сих пор твою морду презрительную помню свинья, пьянь болотная ты так меня называл? Говно ты черный и все из-за того, что папы-алкаша у тебя не было. И пошел ты на х...!