Проклятие чародея - Вольски Пола - Страница 34

— Мне не больно. Я знаю, что ты не хотела этого. Все хорошо, Глинди.

— Прости за экипаж, Рэйт.

— Ничего страшного. Всякое случается. Девочка стояла не смея поднять глаз, и невозможно было дольше сердиться на нее.

— Теперь вам никуда нельзя идти. Вы должны остаться здесь.

Уэйт-Базеф рассмеялся.

— Нет уж. Завтра утром мы продолжим путешествие пешком. Мы обязательно пойдем, девочка. Никаких сомнений.

Глинди ничего не ответила, но было ясно, что в этот момент она была самым несчастным человеком на земле.

Уэйт-Базеф разжег огонь, и при его свете Деврас спустился к реке, где смыл грязь со своего тела. Холодная вода немного успокоила боль на обожженной коже. Тем временем Гроно постирал его одежду и повесил над огнем сушиться. Деврас вернулся к костру, завернутый в одеяло и смазанный целебной мазью Уэйт-Базефа. Снадобье сразу же принесло облегчение. Вскоре все снова легли спать. Глинди заползла под одеяло Каравайз. Деврас, измученный пережитым, мгновенно погрузился в сон, как будто провалился в черную жижу бурлящей Земли.

Наутро, когда все уже встали и занимались сбором уцелевших вещей, Деврас почувствовал чудодейственность мази Уэйт-Базефа. Волдыри и опухоль бесследно исчезли. Осталась лишь легкая краснота, которая, по уверению чародея, должна была вскоре пройти. Но у Девраса было достаточно дел, чтобы отвлечься от этих мыслей.

Лошади, экипаж, почти все вещи пропали. Остались постели, мешок с провизией и посудой, несколько инструментов, простое оружие, одежда, включая содержимое карманов, посох Гроно, а также загадочное, но крайне необходимое содержимое спасенных в последний момент кофра и саквояжа Уэйт-Базефа. Весь груз был равномерно распределен между путниками. Уэйт-Базеф любезно отрубил высокие каблуки с туфель Каравайз, и затем все вместе отправились в путь, будучи счастливы уже тем, что покидают неприятное для них место.

Погода стояла прекрасная, солнце ярко сияло, и идти было легко. Шагая в тени деревьев по берегу Иля, они время от времени устраивали привалы, чтобы дать Глинди передохнуть, хотя она не жаловалась и ни о чем не просила. Наученная горьким опытом, она говорила мало. Но к полудню в ее поведении стало проявляться растущее беспокойство. Прошло еще несколько часов, маленькая Глинди не на шутку разнервничалась: ведь они шли туда, где в кровавой резне погибли все ее сородичи, и страх уже разъел вновь обретенную уверенность. Шаг ее замедлился, она стала просить остановиться на отдых.

Солнце уже клонилось к закату, когда путники встретили группу итчей, у которых они пополнили свои запасы хлеба и чечевицы. Итчи, лесные жители, бежали от надвигающейся опасности, их путь лежал к побережью. Они говорили по-древнеюмски, точнее, на одном из его диалектов, на котором говорит беднота. Итчи рассказали, что надвигается Тьма и что они поплывут на Стрелл, туда, где, как обещала им Земля, им будет хорошо. Глинди, искренне опечаленная расставанием со своими десятипалыми друзьями, к всеобщему облегчению, все-таки присоединилась к итчам.

В этот день путники встретили еще одну группу итчей, караван туросов, семью фермеров-людей и чету веми, общающихся только жестами. Все говорили только о постигшем Далион несчастье. По их словам, Тьма была совсем рядом, всего в сутках пути, однако никто из них ее не видел.

Прошло около двенадцати часов с момента бегства пленников. Снарп выехала на поляну, остановила уставшую гнедую, за уздечку и седло на которой дорого пришлось заплатить несчастным жителям деревушки, так некстати попавшейся ей на пути, спешилась, посадила на плечо квиббида и опустила свои желтые глаза на след, оставленный колесами. Колея вела к центру окружности, пятну неправильной формы около сорока пяти футов в диаметре. Почва в этом месте выглядела довольно странно — словно внезапно застывшие морские волны. На гребнях волн высились глиняные столбы, напоминавшие шестипалые человеческие руки с пальцами, суставами и даже ногтями. В центре была насыпана длинная гряда. Колея резко обрывалась у самого края круга. Снарп обошла все пятно по краю, нашла следы лошадей, но продолжающейся колеи, оставленной экипажем с беглецами, нигде не было, словно земля все поглотила.

Некоторое время Снарп стояла не шевелясь, изучая странную прогалину. Затем она подошла к ближайшему дереву, вскарабкавшись на него с проворством древесной ласки, с высоты осмотрела композицию в центре круга и сразу все поняла. Она разглядела полные губы, сложенные в самодовольную улыбку, и один выступающий гранитный клык.

Снарп спустилась с дерева, вернулась к загадочному кругу и осторожно потрогала землю внутри него. Она оказалась очень твердой. Сперва медленно, затем с возрастающей уверенностью она прошла через лес окаменевших рук и остановилась возле земляного рта. Из кармана вытащила лоскут из черной материи, оторванный от мантии Рэйта Уэйт-Базефа в замке Ио-Веша. Потыкала куском ткани в нос квиббиду, что заставило его чихнуть.

— Найди его, красотуля. — С этими словами она опустила зверька на землю. — Если он там, то достанем его и в могиле.

Квиббид, уткнувшись носом в землю, принялся бегать кругами, то появляясь, то пропадая среди чудовищных рук, простиравшихся из-под земли. Иногда он замирал, садился на задние лапы и расправлял уши. Постепенно круги увеличивались, зверек выбежал за пределы круга, вернулся к дороге, где наконец взял след беглецов. Там квиббид сел и пронзительно завизжал, подзывая свою хозяйку.

Подойдя к своему любимцу, Снарп встала на колени, чтобы изучить еле видневшиеся в пыли дороги следы.

— Так, прошло совсем немного времени, красотуля. Ты лучше любого пса, тебе нет равных. Поторопимся и настигнем их еще засветло.

Посадив квиббида на плечо, Снарп вернулась к лошади, села в седло, хлестнула несчастное животное и пустила его рысью.

Глава 10

Движение по Илю в те дни было бурным. Беженцы нескончаемым потоком спускались по серебристым волнам реки — кто на лодках, кто на плотах, а кто и на вовсе экзотических средствах передвижения. Финиады, к примеру, путешествовали на миниатюрных галерах, идеально приспособленных к карликовым пропорциям своих хозяев. Дендеры, те выстраивали на плотах целые тростниковые хижины, в которых было все для нормальной жизни вплоть до тюлевых занавесок на окнах. Изобретательные «дети утраченных иллюзий» бежали от Тьмы на крошечных плотах, оснащенных надутыми пузырями: выпускаемый из них воздух толкал причудливые суденышки вперед. Через какое-то время Деврасу стало казаться, что он уже свыкся с чудесами и вряд ли что-то сможет его удивить. Однако на второе после прощания с Глинди утро убедился в обратном.

По реке плыл корабль с прямыми парусами из зеленого шелка, с высокими и массивными, как строили встарь, носом и кормой, покрытыми позолотой. Такелаж и поручни также блестели золотом, грот-мачта была инкрустирована резным янтарем. Корабль напоминал венеризы — прогулочные суда лантийской знати. Но венеризы, являясь, по сути, средствами приятного времяпрепровождения, всегда содержались в полном порядке. Этот же был стар, ободран и неописуемо грязен. В изумрудных парусах зияли прорехи, вымпелы с бахромой имели весьма обтрепанный вид, а изысканная резьба за многие годы поистерлась. Имя, некогда написанное черно-золотыми буквами, еще можно было разобрать: «Великолепная». Без гребцов, налегающих на весла, с убранными парусами корабль непостижимым образом шел против ветра и течения вперед, в глубь острова, как бы попирая законы мироздания.

Деврас и его спутники остановились в вящем изумлении. И пока они так глазели, судно замедлило ход. Напрасно стоявший на мостике бородач яростно выкрикивал команды. «Великолепная» замерла, тихо покачиваясь на волнах. Вскоре после этого открылся большой люк над самой ватерлинией, и из него вытолкнули три длинных предмета. За то мгновение, пока они не скрылись под водой, стало ясно, что это были человеческие тела. Люк закрылся. Облокотившись на золоченые поручни, бородатый капитан мрачно озирал берег, пока не наткнулся взглядом на четверых путников. Прозвучал новый приказ, и на палубе возникло несколько членов его команды. Последовали торопливые приготовления, и на воду была спущена шлюпка, которая быстро устремилась к берегу.