Лариса - Арабей Лидия Львовна - Страница 1

Лидия Львовна Арабей

Лариса

Часть первая

ЗЕЛЕНЫЙ РОСТОК

1

Солнечный луч подбирался к Ларисиному диванчику. Сначала остановился на шкафчике, заглянул в стоявшее там зеркальце, засиял от радости. Потом спрыгнул на пол и ярко осветил половичок — радугой заиграли красные, синие, зеленые лоскутки. Заполз на край диванчика, стал подкрадываться к Ларисиной щеке. Он уже совсем готов был защекотать ей ухо, но девочка открыла глаза. Какое-то время две влажные черносливины сонно глядели перед собой, потом окончательно проснулись.

«Сегодня воскресенье, — вспомнила Лариска. — Мама не пойдет на работу, а я не пойду в садик… буду целый день с Олей играть…»

Девочка откинула одеяло, села.

— Мама, — позвала она. — Я проснулась!

Но ей никто не ответил, и она, спрыгнув с диванчика и схватив свои одежки, стала торопливо их натягивать. Сунула ноги в сандалики, стукнув дверью, выбежала во двор.

Мать стояла возле умывальника, прикрепленного к забору, и вытирала полотенцем лицо. Увидев дочку, весело ей улыбнулась.

— Проснулась? Вот и хорошо! Умывайся, и будем завтракать.

— С добрым утром, мамочка, — потянулась Лариска к маме. — Ты сегодня выходная, да? И у меня сегодня выходной, да?

— Да, девочка, да, — засмеялась мать.

Она наклонилась к дочке, прижала ее к себе. Лариска обняла мать за шею и долго не хотела отпускать, потому что мама такая хорошая, лучше всех, самая красивая на свете!

— Ну, хватит, хватит, надо нам день начинать, за работу приниматься.

— Ага, — опомнилась Лариска. — Мне надо цветочек полить, — и, отпустив мамину шею, побежала в дом.

Там она схватила медную кружку, стоявшую на лавке рядом с ведром, набрала воды и, придерживая кружку обеими руками, чтоб не расплескать, понесла ее к окошку.

Медленно лила она воду в черную землю вазона. Земля жадно пила, а Лариска все подливала и подливала из тяжелой медной кружки.

Цветок этот Лариска посадила сама. Мама принесла от тети Вали, Олиной мамы, крохотный зеленый росточек — всего два листика.

— Надо и нам вазончик вырастить, — сказала мама. — Вырастет, станет большой и зацветет красными цветами.

— Как у Оли? — спросила Лариска.

— Да, как у них на окошке.

— А разве вырастет из такого маленького? — притронулась Лариска к слабенькому росточку.

— Обязательно вырастет! Только надо ухаживать за ним, смотреть, поливать, — сказала мама.

И Лариска смотрела, поливала. Росток оценил Ларискины заботы, сначала один за другим выбрасывал все новые и новые листочки — свежие, чистенькие, а потом появился и цветок. Один, маленький, но яркий, как горячий уголек.

Лариса, как увидела цветок, так и запрыгала.

— Мамочка! Посмотри! — кричала она. — Вазончик распустился!

С мамой вдвоем они смотрели на алый огонек и радовались. А Лариса с той поры полюбила свой вазончик еще сильнее.

— Иди, доченька, завтракать, — позвала мама Ларису, все еще стоявшую перед своим цветком.

Девочка отнесла на место кружку, села за стол. Завтракала она торопясь, потому что под окошком дожидалась уже ее подружка Оля.

Через несколько минут девочки бегали по лужку на окраине города. Оля была пухленькая и довольно неповоротливая девочка, ей нелегко было убежать от Ларисы и почти невозможно ее догнать. Но это ничуть не смущало и не печалило Олю, в голубых ее глазах неизменно светился восторг, она одинаково хохотала, когда ей удавалось поймать Ларису и когда Лариса ловила ее.

У девочек было множество игр. И квач, и классы, и прятки. Хватало на весь день. А тут еще Оля принесла скакалку. Ясное дело, попрыгать тоже надо.

— Раз, два, три, четыре, — считает Лариса, пока Оля прыгает. Но уже после четвертого раза Олина нога запутывается в скакалке.

— Все… Отдавай. Теперь моя очередь, — говорит Лариса и тянет скакалку к себе.

Сейчас уже прыгает Лариса, а Оля считает. Тоненькая Лариса прыгала куда ловчее своей подружки. Оля насчитала и десять, и пятнадцать, а Лариска все прыгала, победно глядя на Олю, и глаза у нее горели от гордости, восторга, удовольствия.

И вдруг Лариса заметила, что Оля больше на нее не смотрит, уставилась куда-то в сторону, на дорогу. Лариса тоже глянула туда, и ноги ее запутались в скакалке. Оля даже не заметила этого, с криком «Папа! Папочка!» — побежала навстречу отцу, шедшему по дороге.

Лариска наступила на скакалку. Погасшими глазами следила она за подружкой. А та с разбега повисла на отцовской шее, и он нес ее, наклонясь к ней, целуя.

— Ну, будет, будет, становись на ноги, смотри, что я тебе принес, — сказал Оле отец.

Оля отпустила его шею, и тот, бережно поставив дочку на землю, полез в карман.

— Держи подол! — весело приказал он.

Оля подхватила руками широкую синюю юбочку, и отец высыпал ей в подол конфеты.

Лариса стояла в сторонке. Оля как будто и забыла о ней, еще недавно так хотелось ей прыгать через скакалку, а сейчас это вроде было и ни к чему.

Лариса смотрела на Олю, на ее отца, на конфеты в Олином подоле и чувствовала, как что-то горькое и жгучее подступает к ее глазам.

— Угощай подружку, дочка, — сказал Олин отец.

Наверно, он заметил, что Лариса с трудом сдерживает слезы. Сияющая Оля подошла к Ларисе.

— На, бери, — сказала она, подставляя подруге конфеты.

Но Лариса только мотнула головой. Выронила скакалку, повернулась и медленно побрела прочь с лужка. Оля удивленно глядела ей вслед.

Дома мать хлопотала у примуса и не заметила, как вошла Лариса. Только повернувшись, чтоб набрать воды из ведра, заметила, что дочка стоит возле двери и губы ее вздрагивают.

— Что с тобой? — так и бросилась мать к Ларисе.

Девочка ничего не ответила, только губы у нее задрожали еще сильнее.

— Тебя кто-нибудь обидел? — допытывалась мать.

Тут из Ларисиных глаз посыпались слезы.

— А… почему, — всхлипнула она, — у меня нет папы? У всех детей есть, а у меня нет? — наконец еле выговорила она.

Мать прижала девочку к себе. С минуту молчала, не сразу, видно, найдясь с ответом, потом заговорила нарочно веселым голосом:

— Так вон оно что… А я думала, уж не побил ли тебя кто…

— Олин папа пришел… Конфет ей принес, — всхлипывала Лариса.

— И тебе конфет захотелось? Так сейчас дам, я как раз купила, — обрадовалась мать, что нашелся способ успокоить дочку.

— Я… Я не таких конфет хочу, — развозила слезы по щекам Лариска. — Я хочу, чтоб папа…

Мать снова прижала девочку к себе.

— Нет у нас папы, — глухо сказала она. — Нету. Умер наш папа.

2

Умер, умирать… Понять эти слова Ларисе нелегко. Конечно, она понимает: умер, значит, его нет. Но почему нет? Куда человек уходит? В прошлом году они с мамой ездили в деревню, в гости к бабушке. А перед отъездом мать говорила тете Вале, когда та зашла к ним: «Надо проведать старушку. Много ли ей жить осталось, может, и не доведется больше свидеться… Семьдесят девять уже…»

Стало быть, бабушка тоже умрет… Ларисе очень жалко бабушку, она же такая хорошая, почти как мама.

А когда они ехали со станции в деревню на подводе, мама вдруг вздохнула и сказала вроде как сама себе: «Что шаг — то ближе к дому, что день — то ближе к смерти…» Кому ближе к смерти? Ей с мамой? Ну, уж это извините. Такого просто быть не может. Разве это возможно, чтобы они с мамой когда-нибудь умерли и больше их не было на свете?

А может, умирать — это не так и страшно? Может, умирать — это значит, что сейчас тебя нет, а потом ты снова будешь? Скорее всего, так оно и есть. Потому что сказала же мама: «Лариска, скоро у нас будет папа…» Прежде говорила, что умер, а теперь вот, пожалуйста, — «скоро будет папа».

Но как бы там ни было, это очень хорошо, что будет папа, — рассуждает Лариска. — Сейчас и у нее будет у кого повиснуть на шее, сейчас и ей папа станет приносить конфеты.